Пять секунд до совершенства

– Прости меня дурака, я тебя случайно увидел. Правда, случайно! Я не хотел! Отстань от меня! Отстань!!! – завопил он, теперь уже по-настоящему напугав продавщицу, которая озиралась по сторонам и не знала, что делать.

Вдруг дед быстро вскрыл бутылку и практически залпом выпил все содержимое. Затем с размаху разбил ее о прилавок и оставшейся розочкой провел себе по горлу от уха до уха. Глаза явно говорили, что он этого не хотел. Кровь обильно брызнула на пол.

– А-а-а! Ты что делаешь, скотина! С ума сошел? Вот сволочи, напьются до белой горячки, а мне теперь расхлебывай! – запричитала работница магазина, глядя, как дед с вытаращенными глазами валится в лужу собственной крови.

Глава 8. Путешественник во времени

Мы с Пашкой уже порядком отошли от магазина и ничего не слышали. Зачем-то обернувшись, я не заметил там света. Наверное, закрылся. Сейчас больше хотелось узнать подробности про работу.

– Зуев, слушай, я тебе говорю серьезно. Поверь, не понимаю, что происходит. Точно помню, мы встретили Новый год. Все вместе были на корпоративе. Я еще с Леной тусил, ну, с замдиректора по рекламе. Но она переоценила свои возможности и уехала домой. Сейчас мне нужно сдавать лонгрид для крупного заказчика из турфирмы…, – сбивчиво начал я объяснять приятелю, но Пашка махнул рукой, не желая больше слушать.

Возле его подъезда мы немного задержались. Путь преграждала лужа, в которой отражалась яркая полная луна, выглянувшая из-за туч. Приятель вертел в руках купленную бутылку виски, досадливо поглядывал в мою сторону и недовольно морщился. Кажется, принять сказанное ему было трудно, и он пытался найти хоть какое-то объяснение, но не мог. И это оказалось мне на руку, так как Пашка просто выпалил все, что знает:

– Во-первых, примерно три года назад ты куда-то пропал. Был слух, что тебя сбила машина. Кто-то говорил, что уехал в другой город. При этом сообщить не соизволил. Конечно, проблемы индейцев вождя не волнуют. А нас уже через пару месяцев всех уволили.

– Из-за меня?

– Да нет, всем пришлось уволиться. Страны наглухо закрылись, турбизнес загнулся, наша бывшая фирма тоже не выдержала. Издание, в котором я работаю, открылось только осенью. Я так и подумал, что ты пришел к нам устраиваться. Место как бы тоже самое. Правда, зарплаты, как и везде сейчас, низкие, но в месяц на хавчик, если на одного, хватает. Да, и Новый год действительно еще только будем отмечать. Корпоративы и все массовки, кстати, давно отменили. Дома тоже собираться нельзя, а то сдадут. Штраф конкретный – до конца жизни не расплатишься. Хорошо, хоть бухло не запретили. Так что, в принципе, жить можно, но тошно. Такой вот расклад, понял?

– Ты, конечно, извини, а год-то хоть какой на самом деле встречаем? – тихо спросил я, ошалев от сказанного.

– Ясен пень, 23-й.

– Прикольно, это что ж, я три года жизни потерял? Нет, правда, уже 23-й? – мне стало нехорошо от утвердительного кивка друга. – Как все это понимать? Да что со мной происходит? – в этот момент хотелось выругаться, да так, чтобы услышали и на земле, и на небе.

Столько было просмотрено фильмов про путешественников во времени, про их необычные и забавные приключения, когда они попадают в прошлое или будущее. На самом деле ничего прикольного в этом нет. Только нарастающее чувство тревоги и ощущение, что ты – чужак. И как такое возможно? Будто в детской настольной игре выпал кружок с переходом на несколько ходов вперед. Только какой-то гад, не спросив, за меня сделал этот ход. Помнится, был такой фильм «Джуманджи», где главного героя затянуло в игру, и пока он ее не прошел до конца, выйти не смог. Может, и со мной что-то похожее происходит?

– Да, чудные твои дела, Господи. Видать, точно сбила машина. Потеря памяти все объясняет, – попытался Зуев убедить, скорее, себя, чем меня. – Ты хоть помнишь, когда из больницы вышел?

– Я помню, как вышел с работы, потом ты меня догнал. Дальше мы все время были вместе, и ты сам все видел. А, извини про глаза. Еще помню, как на работе будто невидимая волна прошла по офису. Знаешь, словно рулон с другой обстановкой раскатали, и все немного изменилось. Точно, видимо, тогда и началось перемещение во времени, – сделал я вывод. – Ты, конечно, можешь мне и не верить.

– А я и не верю, – нервно перебил Пашка, и от его слов повеяло холодом. – Пойдем, хватит стоять здесь и мерзнуть, – открыл он дверь в подъезд и жестом пригласил войти.

Глава 9. Бабка из ЛАОСа

В коридоре на первом этаже нас встретила бабка в зеленом халате, с серой вязаной шалью на плечах и в защитных масках на лице. Из тех, кто строит всех соседей. Рукой в резиновой перчатке «железная» подъездная леди погрозила нам пальцем и показала на плакат, приклеенный на электрощитовой, с такими строчками:

«У нас масочный режим —

Мы здоровьем дорожим!

Если ты не дорожишь,

То отсюда убежишь!»

– Ух ты, сами сочинили, или школьники помогли? Молодцы, ногу, дающую пинка, реально круто нарисовали, – начал потешаться я над местным творчеством.

Павел одернул меня за рукав и приглушенным голосом без всяких эмоций сказал:

– Осторожно, она из ЛАОСа.

– А зачем она оттуда уехала?

– ЛАОС – это сокращенно «Летучий антивирусный отряд самообороны». Видишь, у нее в левой руке электрошокер и телефон, настроенный на вызов биопатруля. С ней шутки плохи.

– И чего, она тебя в твою законную квартиру не пропустит?

– Меня-то пропустит, – надевая на лицо две защитных маски, произнес Зуев. – А вот тебя, не знаю. Где та маска, которую тебе давал?

– Вот, блин, кажется, потерял, – порылся я в карманах куртки. – Да ладно, как-нибудь прорвемся.

Слышавшая все бабка загородила собой путь и закричала, растягивая слова:

– У нас масочный режим! Ты не пройдешь!

Мне показалось, что где-то я это уже слышал. Все, теперь буду мучиться, пока не вспомню.

Волевой бабкин взгляд говорил, что она готова насмерть стоять, но своего добиться.

– Бабушка, ситуации всякие бывают, давайте толерантно друг к другу относиться. Вот в Америке…

– Что в твоей Америке, а? Что? Весь срам оттуда. Слава Богу, что мы живем не в Америке! Слава Богу! – подъездная бабка стала демонстративно креститься со злорадным блеском в глазах. И вдруг истошно заорала, запрыгав на месте: – Ай-ой! Таракан! Таракан! Снимите, снимите его с меня!

Я увидел, как по бабкиной шали полз непонятно откуда взявшийся огромный черный подвальный таракан. Он явно хотел проникнуть на грудь старухи, отчего ее просто колотило от страха.

Мне даже стало жаль ее. Но сбросить омерзительное насекомое не удалось. То ли таракан был проворнее, то ли рука будто проходила сквозь него, как через голограмму.

Разозлившаяся старуха в сердцах пожелала нам проваливать туда, куда шли, и своего третьего уродливого друга не оставлять в подъезде. Кого она только имела в виду? А сама заскочила в свою квартиру и захлопнула дверь. Слышно было, как бабка тяжело за ней дышала.

– Ты видел? Что это было? – обернулся я в сторону друга.

– Пойдем. Скорее. Нам пора, – ответил он с металлом в голосе.

Произошедшее меня поразило. Поднимаясь на пятый этаж, я нащупал на всякий случай в кармане рубашки ладанку, которую носил как оберег.

Бабка, которую в доме все знали как Анну Макаровну, едва отдышалась, но свои дежурные маски не сбросила. В последнее время она вообще старалась не снимать их никогда, даже во время сна. Именно поэтому считала, что зараза до нее не сможет добраться, как до трех ее подруг, которые по очереди скончались в реанимации от супергриппа. На время стирки одной пары всегда была другая под рукой.

Жившую в одиночестве активистку распирало от возмущения, что не смогла предотвратить возможный занос инфекции в дом каким-то чужаком. Как это допустила она, привыкшая еще ребенком стойко переносить любые трудности и лишения, умеющая постоять за себя, держащая в железной руке своих соседей. Подумаешь, какой-то таракан. Но откуда он взялся и куда делся? Загадка.

Выпитый стакан воды с валокордином немного успокоил Анну Макаровну. Она глянула на часы – пора узнать, что творится в мире. Новости на центральном канале давали надежду на лучшее. Немыслимые для ее понимания суммы для грандиозных проектов будоражили сознание и создавали красочные картины светлого будущего. И это было похоже на сказку. В то же время после кадров из-за рубежа появлялось сочувствие к обездоленным, голодающим и протестующим иностранцам, не обласканным заботой своих государств.

Анна Макаровна включила последней марки китайский телевизор, недавно подаренный ей от города на 90-летний юбилей и как самому пожилому участнику антивирусного отряда. На экране высокопоставленный чиновник призывал всех сплотиться в трудное время. Затем вызвал слезы трогательный сюжет о мальчике с труднопроизносимой болезнью, которому требовалось на лечение шесть миллионов рублей. Почему-то в немецкой клинике, а не в нашей. Диктор с трагизмом в голосе призывала помочь любой суммой.

Анна Макаровна подумала, вот бы от миллиарда на какой-нибудь из грандиозных проектов немного отщипнули денег для ребенка. Но тут же отогнала мысль – нет, у государства и так полно забот, а мальчику всем миром поможем, как это всегда делалось на Руси.

Она достала телефон и набрала указанный на экране номер для перевода денег. Сколько она может? Да пусть будет треть пенсии. Ее как раз только сегодня досрочно перечислили. Ничего, можно прожить месяц и на восемь тысяч, если особо не тратиться на еду, зато больной ребенок выживет.

Ну вот, деньги отправлены, душа за мальчонку спокойна. И вдруг, глядя в телевизор, она увидела нечто другое, отличное от происходящего на экране, но, по всей видимости, что-то знакомое. В ее глазах испуга не было, лишь ожидание неотвратимого конца.