Пять секунд до совершенства

– Ого, Ракун-сити какой-то. Да что происходит? Зачем людей отлавливают? – спросил я приятеля, на всякий случай поправив на лице свою куцую масочку.

– Так работает антивирусный телефон доверия. Людей просят сообщать о всех подозрительных лицах. Ты чего, «ящик» не смотришь? Там же целыми днями крутят ролик: «Зараженного найди – и за льготой приходи».

– И что за льгота?

– Ну, ты можешь целую неделю ходить в любое время в любой магазин, а не в тот, который определен для тебя и только в отведенные два часа в день. Серьезное послабление. Вот люди и сдают нарушителей. Кстати, твой график должен быть в смс-сообщениях на телефоне.

– Нет у меня никаких сообщений – с мобильником проблема.

– И чего, ты в магазин не ходишь? Там тоже должны были тебя просветить, – недоверчиво заметил Зуев.

– Да я про это первый раз слышу. Слушай, веришь ты или нет, я будто в другой жизни оказался.

– О-о, ну ты, чувак, конкретно гонишь. Видно, не только мне помощь нужна. Давай-ка лучше со мной вискарика отведаешь и про свои провалы в памяти расскажешь.

Мы уже подошли к алкомаркету. Тут меня осенило:

– Подожди, а как же быть с разрешением?

– Темнота, в специализированных точках можно брать алкоголь всем и в любое время. По неофициальной информации, он даже помогает противостоять вирусу. Народ тоже так считает, ну а власти не мешают. Всех устраивает.

Глава 7. Происшествие в магазине

В небольшом по площади магазинчике продавец строго спросила:

– Так, вы вдвоем, молодые люди? Ладно, выбирайте. Пить то уже можно или документ спросить?

– Уже больше десяти лет как можно.

Зная предпочтения товарища, я показал на бутылку с оленем.

– Смотри, чтобы был двенадцатилетний, – предупредил Пашка и передал мне деньги.

– Так точно, он и есть. А что это за емкость 0,45 литра? Где стандартные пол-литра? – возмутился я, изучая этикетку.

– Уже года два, как спиртное в новой таре выпускают. Это называется борьба с алкоголизмом, – усмехнулась кассир, увидев мое недоумение. – Раньше, действительно, только объем пива уменьшали. Теперь производители просекли, на чем еще можно заработать.

– Зато сразу видно, у кого совести не хватает, – подметил я и протянул кассиру купюры. Та отпрянула от моей руки и застыла с прижатой к груди бутылкой шотландского Глен Стага.

– Без перчаток не продам, – категорично заявила она.

– А какая разница? Деньги-то точно чище не станут.

– Ага, еще один умник нашелся. Если правила не соблюдаешь, сейчас позвоню, куда следует.

– Ну ты, Ваня, и нищеброд. Ничего-то у тебя нет. На, возьми мои, – театрально устыдив меня, Зуев вытащил пару использованных строительных перчаток из своего рюкзака.

После того, как я надел их, пришлось постараться удержать в них почти неощущаемые купюры. Во время процесса передачи денег с жонглерскими приемами в магазин сунулся нетрезвый дед в заляпанной грязью коммунальной куртке. Он вытаращился на нас и спросил:

– Тэ-э-кс, за кем, ребята, из вас троих занимать?

– Дедуль, мы уже уходим, да и нас всего двое, – ответил я, усмехнувшись. У деда, видать, с перепоя кто-то из нас двоился.

– Так, соблюдаем социальную дистанцию в два метра! – обрушилась на него продавец, отсчитывая мне сдачу. Свободный пятачок возле прилавка был явно меньше указанной длины во все стороны, и нетрезвый гражданин покорно вышел.

Тут я устроил очередной цирковой номер с неуклюжим сбором сдачи. Перчатки, в которых только кирпичи на стройках хорошо ощущаются, не позволяли толком ухватить купюры и монеты.

– Как же ты, бедная, работаешь с деньгами? – посочувствовал я продавщице, наблюдавшей за моими действиями.

– А куда деваться, приходится выеживаться, – цокнула она языком. – Расул, мой хозяин, сказал, если во время проверки оштрафуют нас на 300 штук, то деньги выбьет с того, чья смена, и еще выгонит. А как у нас с работой, сам знаешь. Не на панель же идти с двумя детьми. Хорошо, когда покупатели платят картой. Но терминал, зараза, несколько раз в неделю глючит и не хочет нормально работать.

– Это еще раз доказывает, что наличка лучше.

– Ага, с такими мыслями тебе не в этом веке надобно жить. Расул сказал, кэш безнадежно устарел, скоро от него вообще избавятся. Он это узнал на каких-то курсах в банке для предпринимателей. Ладно, чего я вас загружаю. Спасибо за покупку и с наступающим Новым годом, – продавец дала понять, что беседа закончена.

– Спасибо. Но его вроде как уже встретили? – вопросительно заметил я, а Пашка толкнул меня в спину.

– Ага, досрочно что ли?

– А что, разве нет?

– Да-а, всякие у нас были, но с такой белочкой еще не заходили. Значит, через пару дней у тебя есть шанс еще раз отпраздновать новый 23-й год.

– Ладно, может, что и путаю, – меня в ступор поставила цифра. Я осторожно оглянулся на друга, он недовольно поморщился и махнул головой на дверь.

При выходе из магазина, Зуев споткнулся о порог и едва не растянулся на полу, непристойно вспомнив при этом родню. Ждавший своей очереди за дверью пьяный дед противно загоготал полубеззубым ртом. Хорошо, что я успел поддержать Пашку. Вероятно, у него со зрением совсем плохо стало, нужно было срочно идти домой.

– Все нормально? – поинтересовался у друга, пыхтевшего от злости. – Сможешь дойти?

– А чего ты вдруг разволновался. Со стороны смешно же, когда полуслепой спотыкается, да? Еще дурака включил. То про супрегрипп будто первый раз слышишь, то Новый год у тебя прошел. Еще скажи, что ты пришелец из другого измерения. Вот записку твою сегодня дома увидел. И ведь как-то подсунул мне на стол. Зачем?

– Погоди, дружище. Ничего я тебе не писал. Что за записка?

– Как не писал. Почерк-то твой! Аккуратно так оформил и даже сегодняшнюю дату не поленился поставить. «Извини за травму. Надеюсь, все изменилось в лучшую сторону», – примерно так было там написано. Все утро голову ломал. Знаешь, бесит уже! Загадочно исчезаешь, загадочно появляешься, ведешь себя как ни в чем не бывало! – неожиданно раскипятился Зуев, но руку мою не выпускал. – Вот поможешь мне добраться домой и вали куда-нибудь еще искать новую работу, – тут он нарочито большими шагами направился в сторону свой хрущевки, буквально потащив меня за собой.

– Эй, стой, не так быстро. Кажется, ты и уже без помощи обойдешься, а я – нет. Погнал он, понимаешь, – возмутился я. – Погоди, ты хочешь сказать, что я безработный? Это когда меня уволили? – мне хотелось разобраться в очередной порции свалившейся на меня негативной информации.

– Трындец, да у тебя конкретно что-то не то с головой. А может, я зря на тебя ору? С тобой, видно, тоже что-то произошло, как и со мной, только по-другому, – осенило Пашку, и он даже приостановился. – Думаю, нам нужно срочно накатить и подумать, то есть во всем разобраться в спокойной обстановке.

Ну да, накатить – для русских рецепт на все времена. Интересно, он когда-нибудь помогал? Неспроста же слово «подумать» всегда произносится в паре с «трезво».

В то же самое время юркнувший в магазин за алкогольной добавкой старик схватил первую попавшуюся чекушку водки. Трясущейся рукой в замусоленной перчатке протянул продавцу мятую пятисотку. И тут его глаза округлились от ужаса, а рот открылся в безмолвном крике.

Женщину за кассой это сначала нисколько не смутило. В округе живет немало алкоголиков, и все через одного со странностями – напьются до чертиков, а потом с ними же хороводы водят. И здесь, небось, такой же случай. Быстрее бы свалил отсюда, а то точку пора закрывать – время работы из-за пандемии сократили.

Продавец отсчитала сдачу и для проформы спросила:

– Дедуля, ты здоров? А то, хочешь, скорую вызову, надо?