Прямохождение по Алтаю. Песня гор, солнца и ветра

ОТКРЫЛОСЬ.

Да нет, не Прелести, с чего вы взяли? Гораздо лучше.

Внезапно всё затихло, исчезли все звуки. Мир остановился. Даже сейчас, когда я это описываю, мурашки бегут у меня по спине…

Мы стояли, озираясь, в сухом (на удивление) каменном ущелье, борта которого уходили далеко вверх и терялись в густом тумане. Стены ущелья как будто бы закруглялись кверху, загибаясь и нависая над нами всей своей угрюмой скальной массой. Такое увидишь разве что на фэнтезийных картинках… Холодное крошево глыб, теряющееся в мистической дымке, как бы зовущее, притягивающее к себе, приглашающее… войти. В нечто потустороннее. В Небытие.

И над мрачным, безразличным к любому живому чувству царством камня властвовали Тишина и Туман…

От такого зрелища я впал в катарсис. Мне срочно захотелось вперёд. Туда, в обитель… да-да, не побоюсь этого слова – Смерти! Ибо на то оно и было похоже. Для этой внезапно пробудившейся внутри цели во мне вдруг мобилизовались новые силы, усталость и озноб куда-то с позором отступили…

Но, к сожалению (или к счастью?), не всем участникам соревнования так же глянулось это священное место. Некоторым оно, напротив, показалось слишком зловещим. И они стали упираться ногами и рогами, что ни за что туда не полезут, а лучше трижды обойдут. И ни в какую!..

Тьфу ты! Ну, вот по заливным лужкам бродить часами – это они с радостью, а как только дошло до стоящего дела… До настоящего Посвящения и Переживания…

Эх!..

Пришлось мне не солоно хлебавши проститься с Местом, которое я навсегда сохраню в своей памяти. И лезть в обход. Всё это

аргументировалось тем, что там-де чересчур камнеопасно. Ёлки-палки, ну так в том-то и была вся фича! В этом… и заключалось ВСЁ. Да что теперь объяснять…

Выбрались мы на взгорок. По нему стекала наша постоянная спутница-река, образуя здесь… великолепный водопад. Теперь это даже и не удивляет…

Да нет, обманываю – конечно, он красив. Такой, как на постерах часто рисуют. Вода полусферическими зонтиками омывает гладкие зеленоватые валуны, ниспадает с них белоснежными полотнищами. Струится между ними длинными прядями седых волос. Натуральный Ванькин Причиндал! Так и поименовали его окончательно.

Загляденье! Измождённые лица расплываются в усталых улыбках. А чуть повыше выяснилось, что «причиндал» вытекает из Озера. Из той самой Алёнкиной радости! Ох, вот они где, эти Маруськины капризы!

Стоим мы с Димьяном на берегу озера. Промокли и продрогли лайк э пигги. И ведь даже конца его не видно, из-за вечного тумана и дождя.

– Тут ещё должно второе озеро быть…

Мы мрачно киваем. Ребятки пошли искать, перешли вброд речку. Мы остались. Просто посмотрели им вслед. Нам и так было ХОРОШО.

Но стоять – не значит греться. Поэтому Димон – на этой высоте его следовало бы уже называть Демиургом! – начал высматривать ещё грибы в кустарниках под скальными россыпями. А я просто застыл как статуя. О-ка-ме-нел. Холодные струйки воды текли по мне, снаружи и под одеждой, но мне в каком-то смысле было всё равно. Я думал о том, как круто, должно быть, смотрятся эти озера в ясную солнечную погоду…

Ребятишки ходили недолго. Они ведь тоже были все до последней ворсинки и волосинки мокрыми, и до последней мышцы уставшими. Наполненные до краёв чувственным коктейлем из изнурения и удовлетворения, мы пятеро повернулись к причиндалам и прелестям задом, а к спуску в Маашейскую долину передом. Великолепная пятёрка без вратаря возвращалась в лагерь!

Тут я, по обыкновению, двинулся на поиски Тропы… Через полчаса кретинских скачек по ручьям и курумнику пришлось опять на всё плюнуть, и ломиться вдогонку за остальными.

О, где же ты, моя Идиллия?!

Вместо неё я наслаждаюсь топкими лужками – урочищами и монтанами. Вдоволь наслаждаюсь! Ноги мокрые – руки мокрые – попа мокрая – по лицу течёт вода. Это загадка. Отгадка которой – «Я».

Ах, если б не дождь! Мы были на такой высотище, парили как птицы над маашейской долиной, и на отроге противоположного хребта во всю свою длину красовалась высокогорная речка, стекавшая с ледяной вершины вниз. Снизу-то её было не видно, а здесь она вся, как есть, перед глазами. Белая ниточка на пепельно-серых и буро-зелёных изгибах ландшафта. По ниточке-волоконцу кто-то прошёлся сверху вниз гигантским гребешком, и она расщеперилась, разделилась на несколько непослушных волосков, огибающих особенно упрямые утёсы…

– Какие, всё-таки, здесь ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ВИДЫ!!!

– Кабы не дождь…

– Если бы, да кабы… вместо раков – крабы!..

Зацените, что ли, и эту мою беспросветную мудрость. А мы спускаемся. Это быстрее, чем подниматься. Хотя на самом крутом участке была потеряна только что обнаруженная тропка, и, по оконцовке, пришлось тупо щемиться по откосу через лес – насквозь пропитанную моросью чащу.

– Хо-хо, мы дома!

Как бы это ни звучало…

– А костёр-то надо разводить…

– А дров-то сухих нету…

Тщетно пытаемся отогреться у не поддающегося раздуву костра. Тент, дым – всё как положено. За дым в глаза особое спасибо вечернему бризу, а за укрытие от дождя – рачительной и предусмотрительной Ленке.inc. Не представляю, как бы мы пережили эти двое суток без тента! Отныне и навеки веков тент зачисляется в абсолютно необходимые походные магшмотки!

Я удивлённо смотрю на руки Димы. Они выглядят нечеловечески. Вздувшиеся, огромные ладони, неестественно толстые пальцы… Димьян кивает:

– Распухли от сырости! Как-то так…

Ленка, со всеми её водоотталкивающими спеллами и амулетами, и та отсырела, как болотная кикимора. Вечером её «непромокаемая» кофта оказалась также и НЕПРОСЫХАЕМОЙ. Не действовали на неё ни заклинания ветра, ни флюиды костра.

Зато грибов у нас до такой-то матери! Полный дождевик, полные пакеты, полные карманы… и вот ещё за пазухой несколько! Жарим, тушим, парим! Чистейшие подберёзовички. Да с картофанчиком… У-у-у! Сласть господня! Чтоб мы всегда так в походе питались!

Ночевать, ясное дело, будем здесь же. И, таким образом, делаем вывод: Клуб Песенной Поэзии на каждой стоянке ночует не менее двух раз! Тенденция… Или закономерность. Первое правило Бойцовского клуба…

ФРАЗА ДНЯ:

– Ну, как вам ДНЁВКА??!!!!!!!!!!!!!!!!!

Сантиметры-километры

За весь следующий денёк мы сделали две (!) фотографии на всех. Одну днём, и одну вечером. Ибо шли мы уже назад, ибо Дождь шёл вместе с нами, …ибо нехер!

И на пути нам опять попадался стрэндж гуд пипл. На лицо приятные, добрые внутри. В частности, одна тур-женщина (иначе не назвать) обогнала нас, убежала вперёд, потом вернулась и чисто по дружбе сообщила, что дальше придётся идти «прямо по воде». И что «пугаться не надо». Мы поблагодарили её, и сказали, что мы уже пуганные воробьи, и что после снега вода под ногами кажется эдаким облегчением.

И дальше действительно без страха пошли по узким полноводным ручьям, в которые от дождей превратились все мыслимые тропы.

Аналогичным образом, мы постоянно… обгоняли двух девочек лет десяти-двенадцати! Они умудрялись каким-то неизвестным нам способом снова и снова оказываться впереди. Было совершенно очевидно, что они просто гуляют туда-сюда по «большой воде». Так сказать, в своё удовольствие. А «бегущие с рюкзаками» за ними никак не поспевали. Вот они опять остались далеко за спиной замыкающего, затерялись в лесу… И тропа тут, вроде, одна-единственная… И вот они опять передо мной! ТЕ ЖЕ САМЫЕ две девчонки (я проверял, заглядывая в лица!) Либо, конечно, лес полон близняшек…

Так мы продолжали шлёпать впереди девочек и вслед за девочками, пока им не наскучило. Всё это время я оставлял на кустах клочья очередного китайского дождевика. За весь поход на эти цели у меня их ушло штук пять. Сага о полезности одного, крепкого, плотного, добротного и – хрен с ним! – ДОРОГОГО дождевика.

Народ стал шлындать толпами. Вот уже и два мальчика нас обогнали! Затем встретился благообразный седобородый дядька-альпиндяй. Он спросил, как дела на перевале, показал утерянную недавно тропку и пожелал удачи. От него веяло таким оптимизмом, профессионализмом и добродушием, что я подумал: уж не Илюха ли это в будущем? Ему б (Илюхе) только кошки купить, да постареть лет на десять…

Измокшие как сама мокрота, к концу дня походники прибыли на первую свою стоянку. Там, по выработанному выше правилу, состоялась ночёвка №2, последняя на реке Маашей. То, что день уже подошёл к концу (хотя было всего часа четыре), решили единогласно, завидев родную полянку. Всё равно этот… проливной денёк был для всех уже каким-то… конечным.

– Конченный денёк!..

Но тут, в опровержение всех тезисов, тучные небеса слегка прояснились, и над потемневшим вечерним косогором из мохнатых ёлок открылась скально-снежная корона соседней вершины. Словно голова чёрного демона, сплошь усеянная короткими, но острыми рогами…

«Путь обратно обычно короче»[13 - Слова из песни «Птицы» новосибирской группы «Проверено»] – а значит, короче и сегодняшний рассказ. Но в сумерках произошло ещё одно важное событие! Лена заработала новый никнейм: «Ленка-Сантиметр».