Холивар

– Вот это другой разговор! – я весело подскочила с кровати и тут же упала, будто ноги мои были связаны.

– Что за херня? – растянувшись на полу и больно ударившись подбородком, я подняла голову и обратилась к женщине в белом.

Она стояла, смотрела на меня сверху вниз, как на насекомое какое-то, и презрительно улыбалась.

Я попыталась двинуться, но ни руки, ни ноги меня не слушались. Только голову я могла поворачивать из стороны в сторону и поднимать вверх.

– Да, что ж за херота здесь творится!

– Учись думать действенно! Отпусти прошлое! – ответила монотонно женщина.

– Да идите вы нафиг, со своими наставлениями, как это, блин, действенно думать? Я двигаться не могу, причем здесь мои мысли и прошлое? – я пыталась хоть как-то извернуться, чтоб встать, но все безрезультатно. Тело совсем меня не слушалось.

– Что ты хочешь сделать сейчас? – женщина наклонилась ко мне так близко, что я разглядела цвет ее глаз. Они были ужасные: светло-малиновые.

«Это линзы, наверное. Почему я раньше не заметила?»

– Потому что ты вообще замечаешь только то, что касается тебя лично. Примитивная форма поведения, забота только о своей безопасности и питании. Ты действительно как насекомое. Мы очень ошиблись в выборе, – женщина выпрямилась и быстрыми шагами направилась выходу.

– Эй! Вы что? Вы что прикалываетесь? Я тут одна буду лежать? Эй! Ладно, не уходите, я сейчас подумаю, как надо!

Она больше не оборачивалась. Резко открыла дверь и вышла. Я осталась одна в комнате.

«Да твою ж мать, ну вообще круто! Во что я ввязалась? Да нашла б я эти деньги за ипотеку».

Я потянулась из-всех сил подбородком вперед, наивно полагая, что смогу так хоть немного сдвинуться с места. Попытка не удалась.

«Думать действенно, думать действенно, что за фигня? Как это понять? Я и так всегда думаю, а потом делаю».

«Сейчас вот просто встану и пойду. Они говорили, что это моя реальность, а значит, управляю всем здесь я! Вот сейчас встану и пойду». Но я не двигалась. Недавние воспоминания о том, что я не могу пошевелить руками и ногами, были сильнее моего 32-летнего опыта движения.

Я лежала на полу в непонятной комнате в неизвестном месте и плакала. Мне было жалко себя, жалко маму, жалко свою квартиру даже. Я вдруг остро ощутила, насколько же я беспомощна, слаба и одинока. Не конкретно сейчас, а вообще в своей нынешней жизни.

«Я одна. Всегда и везде одна. И мне неоткуда ждать помощи, а потому и делаю всякие бредовые поступки типа вот этого перемещения. Блин, вот если б была у меня семья, нормальный муж, я сто процентов не влипла бы в такую историю».

И от осознания своей неполноценности я расплакалась еще больше. Руки и ноги все так же были обездвижены, я больше и не старалась двигаться.

«А какой смысл? Чуда не произойдет. Мне никто не поможет, это уже понятно».

Я лежала, уткнувшись лицом в пол, по щекам текли слезы, волосы лезли в рот, хотелось в туалет, к тому же в комнате, как мне казалось, становилось все холоднее и холоднее.

Не знаю, сколько я находилось в таком состоянии, но функции моего организма подчинялись законам обычной вселенной, а значит, если я хотела в туалет, то это желание никуда и не делось бы, пока его не удовлетворить. Это было ужасно. Хуже я себя еще никогда не ощущала. У меня уже была истерика, я кричала, плакала, звала на помощь – все безрезультатно!

И вдруг меня как осенило.

«Я могу вот так пролежать еще неизвестно сколько, может до самой моей смерти. А если так никто и не придет? Что мне от жалости к самой себе и обиды на судьбу? Я только слабею. Эта, как говорил Леша, позиция жертвы, как камень на шее брошенного в воду, только тянет вниз.

Блядь, это же ужас! Я описалась! Я лежу в луже своих слез и слюней! Что дальше?

Сначала я просто не могла двигаться, а как только начала раскачивать эти качели со своей несчастной судьбой – вообще превратилась в инвалида. Да какого фига? Я не хочу так! Что я смирилась, как будто у меня нет выбора! Не собираюсь я блин, сдаваться, надо шевелится! Надо пытаться двигаться! Не лежать как трупак в морге. Да и если подумать, не могут же вот просто, без причины взять и отказать руки и ноги, не хочу в это верить! Я не собираюсь подыхать здесь как овощ! Ни фига, у вас не получится!»

Я дернулась со всей силы подбородком вперед, кончики носков оттолкнулись от пола, руки в локтях согнулись, ноги напряглись и, отжавшись, я легко встала и пошла. Будто и не было никакого онемения, тело было послушным и легким, только рубашка липла к ногам. Я быстрым шагом подошла к двери и открыла ее.

За порогом стояла та самая женщина-врач. Опершись о противоположную стену в коридоре, она рассматривала свои ногти. Когда я появилась, она скривила губы:

– Да уж… Говорю ж, эллины быстрее справляются! Пошли, страдалица! – она взяла меня за руку и повела по темному коридору. Пол был холодный, я шла босиком.

– Эмма, хватит уже. Иди спокойно, не бойся, не простудишься.

Мне не хотелось ей отвечать.

– Природа твоя такова, что только стресс тебя заставляет двигаться. Простейшие животные реакции. Подумай об этом, пока идем!

Я опять ей ничего не ответила. Я ненавидела всех: ее, себя, коридор и долбанную описанную рубашку.

Мы шли молча довольно долго. Коридор был обыкновенный: темный и длинный, по обеим сторонам типичные светлые двери. В конце коридора горел свет.

– Хм, свет в конце туннеля, – с сарказмом сказала я.

Врач не ответила.

"Терпеть не могу, когда на мои неудачные шутки не реагируют. Хоть бы хмыкнула в ответ".

– А зачем? – холодно ответила врач.

– А да, забыла, вы ж в голову мою без спроса залазите.

– Ну, так не забывай, – мне так хотелось врезать этой врачихе или хотя б подножку подставить, чтобы она растянулась на этом холодном полу.

– Попробуй. Вдруг получится. – я не видела ее лица, но по голосу слышала, что она злобно ухмыляется.

Наконец, мы дошли до того, что издалека мне казалось светом в конце туннеля, и остановились. Это была маленькая комната, из которой было три выхода, три двери, ведущие налево, направо и прямо. Эти архетипичные образы не давали мне покоя, сначала свет в конце туннеля, теперь, будто камень на распутье, эта маленькая комната. Мне вспомнились надпись на камне из сказки: «направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – себя потеряешь, прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь» .

– Эмма, – врач прервала мои рассуждения. – Мы могли бы не мучиться, а сразу дойти до этого места. И веришь, – голос врачихи вдруг стал мягким, – идти по песочку, смотреть на море или на горы, допустим, но, ты ж легких путей не ищешь, да? – сейчас она мне напомнила мамину подругу, тетю Валю. Та всегда приходила к нам в гости с охапкой своих проблем и бед и перед своим уходом, которого ждали все члены семьи, еще и умело развешивала на каждого из нас свои жизненные прогнозы и убеждения.

«Ну да, Эмма, ты ж легких путей не ищешь! Если в институт не поступишь, будешь, вот как я, всю жизнь с дебилами коротать…» Ну, и все в таком духе.

И вдруг меня осенила такая мысль : " а ведь вся моя жизнь сейчас проносится передо мною! Она зашифрована в словах из прошлого, в воспоминаниях, в каких-то образах. Твою мать, так может, оно вот так и происходит? Может, так и проносится вся жизнь перед глазами умирающего, только в зашифрованном виде?

– Да какая ж ты умная. Точно. Все так и есть. – врач развернула меня к себе и приблизилась почти вплотную. Я видела ее непонятно-малиновые зрачки, но, что странно, дыхания ее совсем не чувствовала.

– Да, че вы ко мне так близко? – после некоторого оторопения, я вырвалась из ее объятий.

– Думала, если в ухо тебе прокричу, ты услышишь.

– Че, совсем уже? – я еще больше отодвинулась от долбанутой женщины и уперлась спиной в дверь, ведущую прямо.

– Эмма, соберись! Выкинь этот бред из головы! Еще раз повторяю, если ты продолжишь жить в своих предрассудках, ты тут через день с ума сойдешь. Откинь все! Забудь все! Тети Вали, коридоры, Гарри Поттеры… Мы сейчас выходим. Ни о чем не думай, иначе мы еще полгода будем бродить по твоей шизофренической фантазии.