Шаман северного клана

– Что вам нужно, глупые дети? – завопил толстяк, сверля их своими глазами бусинками.

– Мы ищем мистера Алистара, он здесь? – спросил Кайшин у толстяка.

– Нет! Его здесь нет, что вам нужно, еще раз спрашиваю! – он начал закипать, и его розовые щеки начали становить красными.

– А когда он придет? Нам очень нужно его увидеть, – продолжал Кайшин, стараясь игнорировать толстяка.

– Никогда! Он умер, год назад еще! Если меня еще кто спросит про моего отца, я его на корм лошадям пущу! – закричал толстяк, его пухлое лицо превратилось в настоящий помидор.

– А вы тогда получается Шта… – начал было Кайшин.

– Молчать! Для вас я мистер Гордон, вам что-то еще нужно? Если нет, то валите вон! – его крик иногда превращался в писк. – Хватит тратить мое время! Здесь не место для глупых игр! Если вы не будете брать лошадей, то и не надо тут торчать!

– А сколько стоит лошадь до Хоптера? – лицо Штайна, изменилось и он начал ехидно улыбаться. Норберт смотря на его лицо начало тошнить от мерзости.

– Две золотые, и они ваши, – улыбка растеклась у него на лице.

– Но у нас нет… – начал Норберт говорить, но его прервал толстяк.

– С каждого! – засмеялся Штайн.

– Но у нас нет таких денег! – закричал Кайшин, не выдержав молчания и хамского тона конюха.

– А меня это не волнует! Валите тогда прочь! – он замахал своими толстыми ручищами во все стороны, будто отгонял назойливых мух.

Крики Штайна еще некоторое время слышались из конюшни, когда они уходили прочь оттуда. Ребята встали у дома сапожника, который находился недалеко от рыночной площади, на котором уже стояли торговцы. Они не стали идти к гуще народа, а встали в углу образовавшемся от двух домов.

– И где нам найти четыре золотых монеты? – спросил Норберт, больше себя, чем друга.

– Нам фермер одну обещал, а где-то еще три достать надо, – он открыл свою сумку и взглянул на ее содержимое. – А так же, нам надо еще еды купить, не хочется умереть с голода.

– Погоди, – произнес Норберт, куда-то смотря, Кайшин тоже посмотрел туда, он увидел старую бабушку, которая просила помощи, но люди просто не обращали на нее внимания. Даже с такого расстояния было слышно, что она обещала одну золотую тому, кто поможет ей по дому. – Это наш шанс! – воодушевился Норберт.

– Стой, тебе не кажется, странным, что на нее никто не обращает внимания, – начал подозревать Кайшин, – разве кто-то отказался от одного золотого за помощь?

– Да не глупи! – отмахнулся Норберт, – в этом городе все просто не знаю цену денег, все богатые видишь ли тут, – и правда, большинство местных горожан ходили в пышных одеждах, на поясе висели кошели с бронзовыми монетами, которые обычно давали беднякам. А знатные люди, носили одежду цвета герба своего короля (красный и белый), но в основном знать выделялась лишь тем, что с ними ходил паж и стражник, который защищал хозяина от воров.

Кайшин хотел возразить Норберту, но тот уже направился к старушке, на которую так никто и не обращал внимания и старался обойти подальше. В отличие от остальных, старушка выглядела достаточно бедно и истрепана жизнью. Она стояла, согнувшись почти под ровным углом, ее седые волосы вылезали из грязного платка, которым была окутана ее голова. А ее одежда представляла несколько кусков тканей, в которые она была замотана. Она держалась на ногах только благодаря твердой дубовой трости, которая заканчивалась железным набалдашником в виде орла.

– Простите! – закричал ей Норберт, старушка медленно повернула к нему голову и увидела сразу двух молодых мальчиков, готовых помочь ей.

– Неужели! Нашлись добрые люди, готовые помочь несчастной старушке, – заохала бабушка, – Но боюсь, мне нужен только один, места у меня дома мало, но на одного помощника хватит.

– Мы можем по очереди помогать, – воодушевился Норберт, – а что нужно делать? И вы правда заплатите один золотой нам? Просто очень нужны сейчас деньги.

– Да, конечно заплачу, – рассмеялась бабушка, – и обедом накормлю, и спать уложу, вы главное помогите!

– Так, а чем помочь то? – спросил уже Кайшин, который перестал подозревать бедную старушку в каком-то злом умысле.

– А-а, – протянулся старушка, – это не сложно, всего лишь помочь по хозяйству, в огороде, и главное, с внучкой посидеть, пока ее отец не вернется из похода. Вроде не сложно? Вы как дорогие?

– Мы согласны, – ответил за всех Норберт, – Кайшин, давай ты сегодня поможешь, а завтра уже я, – он посмотрел на друга с надеждой и добавил, – а я поищу еще работенку.

– Хорошо, но вечером мне нужно будет уйти к фермеру одному, он тоже просил помощи, – сказал Кайшин старушке, которая все так же лучезарно улыбалась им.

– Да ничего страшного, только давайте сейчас пойдем, а то так весь день простоять можем, – она медленно пошла по улочке, где ходило очень мало людей, по сравнению с остальными и была гораздо темней и грязней остальных.

Они шли по темной улице, где никого не было, лишь изредка случайный прохожий проходил мимо, но других людей, они больше не встретили. Старушка вывела его к небольшой и ветхой хижине, которая одиноко стояла возле стены. Хижина была в ужасном состоянии, небольшой заборчик весь повалился на землю от ветра. Деревья и цветы почти все засохли, и все было усеяно сорняками.

Сама хижина представляла собой покосившееся строение черного цвета, доски дома все прогнили и в них то и дело ползали различные насекомые. Крыша хижины была в таком же состоянии, что и сам дом, и смотреть на всю эту композицию мрака, без ужаса и отвращения, было невозможно.

Старушка открыла дверь своего дома ржавым ключом, и запустила Кайшина внутрь. В доме было еще хуже, чем снаружи, сгнившие полы от которых шел тухлый запах. Стены были все почерневшими, а во всех углах висела паутина. Из мебели были старое рваное кресло, небольшой обеденный столик, на котором стояла ваза с засохшим цветком. Большая печь была вся покрыта копотью и была похоже больше на вулкан, чем на печь. В доме было еще две комнаты: одна вела в спальню, где видимо спала старушка, а вторая была закрыта и узнать, что находится за ней не было возможным.

Старушка провела его к обеденному столу и усадила за деревянный табурет, который очень сильно шатался, а сама пошла ставить чайник на огонь. Чем больше Кайшин осматривался, тем больше замечал всякий мусор, который уже давно сгнил, превратившись в плесневелую массу. Само нахождения в доме, угнетало юного шамана, никогда в жизни ему не приходилось видеть такого заброшенного и отвратного дома.

– Вот держи, дорогой, – бабушка поставила перед ним железную кружку с каким-то странным рисунком, толи короны, толи звезды. – Пей, тебе нужно набраться сил.

Отхлебнув из кружки чай, если странную черную субстанцию, можно было так назвать. Кайшин ощутил вкус гари и плесени, ужасней вещи пробовать ему еще не приходилось. Он старался удержать свое омерзение, чтобы смотрящая на него старушка не подумала ничего плохого.

– Ну как? Нравится? – спросила она добродушным голосом.

– Очень! – соврал Кайшин, заставив себя сделать второй глоток.

– Это хорошо, я тут что подумала, – она отвернулась от него и начала что-то перебирать у печи. Кайшин не стал медлить и потихоньку вылил чай в дыру в полу. – Поможешь починить забор, вскопать огород, и перерубить дрова для печи и на этом сегодня можешь отдохнуть. Спать будешь на печи, я как раз постелила тебе одеяло.

Он увидел, как на темной печи лежал желтый плед с подушкой, порванной в уголке, а так же шерстяное одело, которое было погрызено молью. Кайшин слабо улыбнулся ей, чтобы не обижать ее разрушенный дом. В ответ старушка лишь промямлила что-то и ушла в другую комнату, откуда принесла инструменты для огорода и молоток с гвоздями, и поставила возле Кайшина. Он взял их, за то время пока старушка уходила, он вылил весь чай, и решил пойти сразу сделать что-то полезное.

На улице было свежо и тепло, мерзкий запах гнилья ослаб и дышать стало гораздо легче. Забор оказался куда в более худшем состоянии, чем он думал, некоторые доски прогнили настолько, что ломались от простого прикосновения. Он хотел спросить, что делать с гнилыми досками, на что старушка лишь отмахнулась и ушла в огород. Поэтому он просто начал ставить забор прямо, стараясь как можно аккуратней ставить доски и вбивать новые гвозди на место старых проржавевших. Работа была утомительная, ему приходилось сидеть на корточках и постоянно стучать молотком так, чтобы не сломать гнилую доску, и так, чтобы гвоздь мог войти внутрь.

Он успел сделать где-то половинку левого забора, как пришла старушка со странным взглядом.

– Что ты натворил тупой мальчишка?! – завопила она так, будто он только что убил человека у нее на глазах, – Ты совсем идиот!? Не мог новые доски взять!? – она размахнулась тростью и со всей силы ударила его по спине так, что он упал на доски и сломал некоторые из них. Боль была ужасна, а главное неожиданно, добрая и милая старушка, превратилась в озлобленную каргу. – Наруби дров и сделай сам доски нормальные! А то и медяка не получишь! – все еще крича свою гневную тираду она ушла обратно, а Кайшин постарался встать и почиститься.

Когда он сквозь боль встал на четвереньки, он увидел что один из гвоздей сильно поранил ему руку, и оттуда бежала кровь. Нужно было срочно промыть рану, чтобы не получить заражения, как и учил его Марис. Но ближайший источник воды находился вне дома старушки, он увидел колодец вдалеке, когда делал забор. Теперь, когда бабушка стала такой злой, Кайшин не понимал, как ему быть – идти самому за водой или спрашивать у нее, потому что чистой воды у нее явно нет.

Страх взял свое, и идти самостоятельно он побоялся, но решил попытаться промыть рану хотя бы из воды, стекающей с крыши. Это была единственная вода, которую можно было достать, и он опустил под струйку воды свою рану, вода тут же омыла ее и кровь смешалась с ней в одной луже. Теперь, когда рана не так сильно кровоточила, можно было и приняться за вырубку досок. Он взял пару дровишек, которые лежали в большой куче, и ушел в сарайчик, где нашел пилу и столик. Ему приходилось пару раз видеть, как жители его деревни строили хижины, и как точно так же вырезали из дерева материалы для строительства. Но сейчас он сам столкнулся с этим, и уже те времена, когда он был ребенком в родной деревне стали для него чем-то сказочным.

Он взял первое полено и положил на стол, держа в руках пилу он начал аккуратно убирать кору и придавать ей вид похожий на доски забора. Неизвестно, сколько он возился с этими досками, но его желудок давал о себе знать, и когда последняя доска была готова, его руки уже тряслись. Кайшин вышел из сарая и положил доски возле входа, и пошел искать старушку, которая все еще работала на огороде. Для своего возраста она справлялась очень хорошо, но как только она его увидела, сразу же уставилась на него с каким-то презрением в глазах.

– Чего тебе нужно!? – крикнула она, все еще выдирая сорняки с грядок.

– Мне бы поесть, чего-нибудь, а то желудок сводит, – постарался как можно невинней произнести Кайшин, на что старушка лишь ухмыльнулась.

– А забор починил?

– Нет, но…

– Вот починишь, тогда и будет тебе обед! А теперь брысь! Не мешай старшим работать! – она вернулась к работе, не обращая на него никакого внимания, а он пошел обратно, все такой же голодный и обиженный.