Gothic love II. Крионика

– Да-да, моя фамилия …, Вы верно услышали. Но вот только пригласительный мой упал между сиденьями. А Ваш начальник вошел в положение, разрешил проехать под личную ответственность, чтобы я спокойно поставил машину и не под дождем доставал свой пропуск, а под навесом, и не промок, так как мне еще вести конференцию, – с этими словами Игорь Петрович достал свой пригласительный билет и показал его собравшимся.

– Прошу меня извинить, – начала Марина Владимировна.

– Думаю, слова извинения больше подойдут для Виталия, чем для меня. Но тем не менее я слышал, Виталий, Вы остались без работы, – спросил Игорь Петрович и посмотрел на бывшего начальника охраны.

– Да, все так, – ответил тот.

– Нет, нет! Должно быть, мы все погорячились и обязательно уладим этот вопрос с Виталием, – начала юлить Марина Владимировна, но тут к ним подбежал некий Дубинин.

– Готов принять вахту, Марина Владимировна, – сказал он, запыхавшись, и в его глазах блестели огоньки от восторга полученного повышения.

– Да подождите Вы! – отмахнулась Марина Владимировна от прибывшего подчиненного. – Еще ничего не решено, а Вы уже губу раскатали.

– Я, в свою очередь, готов предложить Вам работу, – сказал Игорь Петрович. – Как вы видите, я вожу автомобиль сам, так как не могу найти ответственного водителя, – и он многозначительно посмотрел на парня.

– Я согласен, – и они пожали руки.

– До свидания, – вежливо сказал Игорь Петрович. – Вот все и решилось.

С тех пор Виталий верой и правдой работал на отца Рейма и ни разу не подводил его; даже сегодня Рейм увидел всю преданность водителя своему начальнику. И то, что он заметил следовавший за ними Лексус, было тоже не просто так: Виталий всегда был наготове.

Рейм ждал, когда же появится автомобиль, чтобы посмотреть на номера, и, быть может, он узнает в них номер одного из Лексусов отца Марго. Он еще с минуту следил за двигающимися автомобилями, а затем, так и не заметив ничего странного, посмотрел на Виталия. – Должно быть, показалось, – выдохнул тот.

– Стареешь, – улыбнулся Рейм.

– Но он явно следовал за нами, – задумчиво произнес Виталий, сконцентрировавшись на дороге и больше не произнося ни слова.

Остаток дороги Рейм проспал под тихую музыку, которую специально для него включил Виталий. Проснулся он, когда они подъезжали по разбитым дорогам мимо гаражей и угодили правым колесом в яму.

– Приехали? – спросил Рейм, проснувшись от сильной тряски.

– Почти, – сказал Виталий. – Ишь ты, и занесло нас в такие дебри.

Кругом было ничего не видно: поздний вечер, лишь свет от фар выхватывал порой скудный и заброшенный антураж местности. Виталий посмотрел на Рейма вопросительным взглядом: «Вам точно сюда?», но Рейм лишь пожал плечами и все озирался по сторонам.

– Странно, я тоже представлял себе это место несколько иным. А что навигатор говорит?

– Он нас потерял уже полчаса как, – вздохнул Виталий. – Глушат его: километра три назад такие башни стоят, как при въезде на секретный объект.

– Вполне может быть, чем черт не шутит? – задумался Рейм. – Отец не звонил?

– Нет, – сказал Виталий, – я сейчас вообще должен быть за городом.

– А мы где?

– Да нет, с друзьями на дачу собирались. Он звонить не станет.

– Ну, в таком случае хорошо, – сказал Рейм.

Спустя пару минут, за очередным поворотом, началась вымощенная ровным асфальтом дорога, и был пост охраны со шлагбаумом.

– Нас пропустят? – спросил Виталий.

– Не знаю. Давай я лучше выйду, вон уже и сам НИИ. А ты развернешься – и обратно.

– Да я и к входу могу подвезти, – задумчиво и с какой-то долей грусти сказал Виталий.

– Спасибо, не стоит, ты только отцу не говори, – сказал Рейм и пожал руку водителю.

– Давай хоть вещи помогу достать, – и, выйдя из автомобиля, они пошли к багажнику за сумкой.

– В общем, вот, на, возьми, лишним не будет, – сказал Виталий, отдавая свой нож- бабочку Рейму.

– Это еще зачем? – удивился парень и посмотрел на водителя.

– Так, на память. Лучше, конечно, чтобы не пригодился, но если что…

– Ох уж эти ваши замашки из девяностых, – и Рейм взял нож и убрал в карман. – Ладно, сам-то как без него будешь?

– Да справлюсь как-нибудь. Четки куплю, – улыбнулся Виталий и, пожав руки, они пошли вперед. Виталий сел в автомобиль, а Рейм, пройдя пост охраны, помахал ему. Тот дважды подмигнул ему фарами, и, проследив за разворачивающимся и удаляющимся Range Rover’ом, Рейм подумал, что видит его в последний раз, и все, что сейчас с ним происходит, и этот воздух, и этих молодых ребят на посту, и эти деревья – он видит в последний раз. Отчего-то сердце защемило. Он вдруг понял, осознал всю ответственность принятого решения, что, когда он в следующий раз откроет глаза, мир уже не будет прежним. Что автомобиль, на котором он только что приехал, будет уже лет восемьдесят как утилизирован, а сам Виталий и все, кого он знал, окажутся глубоко под землей или развеяны по ветру.

Как раз подул прохладный весенний ветер, Рейм поежился, запахнул свой плащ и пошел к входу, где на крыльце его уже ждал доктор Сегаев. Он, ничего не говоря, открыл дверь Рейму, когда тот подошел, и пропустил вперед. Здание было нового типа, с футуристическим направлением в дизайне, и оно было больше похоже на какой-нибудь бизнес центр, чем на НИИ, пусть и крионики. На проходной Рейм получил магнитный бейдж и повесил его себе на шею. На нем был лишь какой-то номер и в правом верхнем углу – логотип института. Затем они прошли просторный холл с кожаными диванами и высоченными растениями в напольных горшках.

– Как в больнице, не правда ли? – спросил Сегаев и улыбнулся, но Рейм ничего не ответил.

На лифте они поднялись на третий этаж, там по коридору прошли в кабинет, где рядами стояли стулья, а на стене висело полотно для проектора. Нажатием кнопки доктор Сегаев извлек проектор из-под потолка и обратился к Рейму:

– Сейчас я покажу тебе одну запись с презентации нашего Центра Крионики.

Они сели в удобные кресла, и доктор Сегаев включил проектор и выключил свет. На экране появился логотип центра, затем появились зал и сцена, на которую вышел мужчина, явно ученый – в очках и белом халате. Он включил проектор и, показывая слайды, начал рассказывать о крионике собравшейся в зале публике.

– Это Евгений Шумилов, представитель НИИ лаборатории Петербурга, – пояснил Сегаев.

Ученый тем временем рассказывал все этапы криоконсервации: «В первую очередь, пациента нужно ввести в состояние криостаза… Затем необходим доступ к сосудам тела, в которые вводятся химические вещества… Вводится препозиционный раствор для насыщения тканей организма или мозга криопротекторами, во избежание кристаллизации…» Рейму хоть и был интересен процесс, но слушал он неохотно и все время отвлекаясь на различные мелочи. Он думал, что так и не съездил к Марго, что не оставил записку для мамы, что больше никогда не увидит Германа, Шабрири и что уже завтра мир будет на сто лет старше, а он – все таким же, как и сейчас. «А что, если после пробуждения что-то в мозге откажет, и я стану инвалидом, пускающим слюни до конца своих дней?» «И чтобы живые клетки – оставались живыми на момент восстановления», – продолжал вещать ученый с экрана.

Конец фильма был более чем предсказуемым для Рейма: именно НИИ крионики совершил самый большой скачок в восстановлении клеток, и благодаря им нет никаких преград для повторного оживления человека, даже через тысячи лет. «А все это время они будут находиться в криокамерах за счет государства или частных инвесторов? Представляю картину, где народ работает лишь на то, чтобы первые лица государства смогли столетиями находиться в состоянии криостаза», – подумал Рейм и усмехнулся, представив себе картину, где по периметру Красной площади стоят мавзолеи с именами вождей.

– Не будь столь циничным, – сказал ему внутренний голос, и Рейм упрекнул себя за эту мысль, так как сам не знал, за чей счет будет содержаться в этой лаборатории.

Доктор Сегаев включил свет и при помощи пульта отправил проектор под потолок.

– Познавательно, – сказал Рейм.

– Это если вкратце. Конечно, процессов, происходящих в организме, великое множество, но и об этом можно говорить долго. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

– Что? Какую комнату?

– Ну как же? Ты так внезапно согласился на мое предложение, что сегодня мы уже не успеем провести все анализы – оставим их на завтра.