Французский перец

– Хорошо. А вы? Опять сидели в баре?

– Где была? – словно не слышит меня. – Расскажешь?

Это что, допрос? В изумлении смотрю на него. Хлопаю глазами. Миша нависает надо мной тучной глыбой. Крылья курносого носа напряжены. Не улыбается. Картина маслом – ревнивый муж.

– Нет, не расскажу, – злобно фыркаю я.

– Что за хмырь? – не сразу понимаю, о ком это он.

– Какое твое дело! – возмущаюсь, когда до меня наконец доходит. Наверное, Миша видел, как Пуавр подвозил меня. Жаль только не разглядел водителя. А то бы не выпытывал сейчас с пристрастием о моих вчерашних приключениях. На секунду мысленно возвращаюсь к Пуавру и его предложению. Недовольно морщусь, вспоминая свои недавние мысли. Как я могла такое подумать?

Миша по-прежнему нависает надо мной. Шумно дышит в макушку. Он почти на голову выше меня. Мужик-гора. Метр девяносто ростом, центнер весом.

– У тебя всё? – нервно огрызаюсь, с вызовом глядя на Мишу. Губы Миши плотно сжаты, глаза сощурены. Взгляд неприятный, колючий. – Если всё, то я пошла.

Разворачиваюсь и иду в аудиторию. Похоже, каждодневные возлияния окончательно разъели ему мозг. Мы с ним даже не встречаемся. Мы не можем с ним встречаться. Мы коллеги. Чувствую себя участницей театра абсурда: с одной стороны Пуавр с его предложением дружить телами, с другой – Миша, изображающий Отелло. Что вообще происходит?

Миша преследует меня. Не отстает ни на шаг. Крадётся следом в гостиницу после тренингов. Наши комнаты рядом, на одном этаже. В каждом номере свой душ, но туалет один – общий на весь этаж. Стоит мне выйти в коридор, как я неминуемо сталкиваюсь с Мишей. Интересно, ночью он будет спать на коврике под моей дверью?

От предложения Пуавра я всё еще пребываю в состоянии легкого шока. Меня раздирают противоречия. Временами мне кажется вполне логичным принять его, но заложенные в моей голове высокоморальные установки говорят обратное. Что выбрать? Я в растерянности. Вечерами, лёжа в постели, я вспоминаю те слова, что сказал мне Пуавр. Указательный палец, приложенный к его соблазнительным губам. Его тепло. Его запах. Его кисть, накрывающую мою ладонь. Мои руки сами скользят по телу. Касаются груди, бёдер, промежности. Я представляю себя с Жильбером, и от этого внизу живота сладко сжимается. Я закрываю глаза и хочу увидеть его обнажённым. Какой он? Абсолютно голый. В своем воображении я вижу, как он прикрывает от удовольствия глаза, как постанывает низким хрипловатым голосом. Я хочу доставить ему удовольствие. Я хочу почувствовать свою власть над ним. Чтобы он кончил от моих рук, от моих губ, от моих ласк. Я хочу ласкать его. Там. Языком. Губами. Долго. Нежно. Впуская в свой рот. Чувствуя, как напрягаются его бёдра и спина. Как он, не в силах совладать с собой, кончает. Изливается в меня. Стонет. Слышать мускусный запах его пота. Ловить каждую сладостную конвульсию, каждый судорожный вздох, каждый стук сердца, каждую пульсацию крови по его жилам. Я хочу Жильбера. Очень хочу. Невероятно хочу. Всего. Без остатка. До последней капли.

От этих фантазий в голове мутится, а в самом сокровенном месте начинает пульсировать и гореть. Мои трусики намокают моментально, стоит мне подумать о Жильбере. Думаю о нём часто. Даже слишком. Мне кажется, что я начинаю источать специфический запах, от которого у мужчин расширяются зрачки и начинают блестеть глаза. О других физиологических подробностях я стараюсь не вспоминать. Я и так в последнее время пребываю в сверхвозбуждённом состоянии.

Через три дня понимаю: жутко хочу его. Всё, что наговорил мне Жильбер при последней встрече, становится не важным. Хочу его так, что не могу думать ни о чём другом. Господи, я никогда не думала, что могу быть такой. Обоняние и слух обостряются. Меня раздражают резкие звуки и запахи. Я не могу спокойно реагировать на мужчин. Исподтишка разглядываю приглянувшихся самцов. Обтянутые тонкой тканью костюмных брюк бёдра, ягодицы, бугорок, выпирающий в области ширинки. Широкие плечи и грудь под офисными сорочками. Я слышу их запах. Мужской запах. Ни с чем не сравнимый аромат, угадываемый сквозь ноты парфюма. Запах тестостерона, запах спермы.

Меня будто укусил оборотень или вампир – я превратилась в другое, незнакомое мне существо. Я чувствую, как учащается мой пульс, даря невероятные, волшебные ощущения. Я хочу Жильбера. До безумия. Хочу.

Миша постоянно трется рядом. Это только подхлёстывает мою уверенность в том, что я хочу сделать. Миша действует на меня как внешний раздражитель, заставляя тело кипеть, взрываясь новыми порциями гормонов.

Звоню Пуавру. Внутри всё сжимается в предвкушении ответа.

– Карин! – слышу взволнованный голос Жильбера. Он ждал моего звонка.

– Да, – дышу тяжело, пытаясь собраться с мыслями. Мне сложно начать разговор.

– Вы согласны? – выдыхает в трубку. Молчу, прикрыв глаза и прислушиваясь к тому, что происходит у меня внутри. – Карин?

Жильбер не понимает, почему я молчу. На мгновение прикладываю телефон к груди. Руки дрожат. Тело бьёт мелкий озноб. Понимаю, что пауза слишком затянулась, и мне нужно что-то сказать. Сглатываю и подношу смартфон к уху.

– Жильбер, – голос хрипит от волнения. – Я согласна…

Внутри всё обрывается. Волна мурашек пробегает по спине и забирается в волосы. Голова кружится, словно после долгого катания на карусели. Что я наделала? Боже! Что теперь обо мне думает мсье Пуавр? Но не он ли предложил мне переспать с ним? Ведь он хочет именно этого. Именно этого он ждёт от меня. А я? Разве же я не жду того же? Надо быть до конца честной – я тоже хочу его. С самой первой встречи. Его губы. Его глаза. Его руки. Его запах. Чёрт побери, я с самой первой встречи хочу мсье Пуавра. От этой мысли заливаюсь пунцовой краской.

– Тогда. Сегодня. В семь. Я заеду, – голос звучит напряжённо, будоража самые тонкие струны моей чувственности. Ну почему у него такой голос? Один лишь его голос способен возбудить меня так, что внизу живота начинает нестерпимо гореть и плавиться.

Готовлюсь к встрече с особой тщательностью. Сегодня вечером состоится самая важная встреча в моей жизни. Сегодня вечером. Всё произойдет именно сегодня вечером. Меня терзают сомнения по поводу моей невинности. Стоит ли ему об этом сказать, или он догадается сам? А что если не догадается? Я боюсь боли. Я не хочу, чтобы Жильбер причинил мне боль. Вдруг для него это так же важно, как и для меня? Что он скажет, когда узнает? Но как предупредить его? Как это сделать? А главное, когда? В какой момент стоит сказать об этом? Смогу ли вообще признаться Пуавру в своей невинности? Судя по всему, он не подозревает, что я девственница. В двадцать три я ещё девственница. Наверное, я горжусь своей невинностью. Хотя никогда об этом не задумывалась.

Ровно в семь звонит телефон. Пуавр ждёт меня внизу. Спускаюсь к нему. Сегодня он сосредоточен, выглядит недовольным. Что случилось? Почему у него такое лицо? Слишком озабоченное, слишком серьезное. Садимся в знакомый кабриолет и едем. Я не знаю, куда меня везет Пуавр. Но не спрашиваю его об этом. Боюсь нарушить напряженное молчание, возникшее между нами.

Небольшая гостиница в пригороде, спрятанная от глаз прохожих среди густорастущей зелени. Машина останавливается у самого крыльца. Жильбер грациозным движением буквально выпрыгивает из неё. Резко открывает дверцу и подает мне руку, помогая выбраться из салона. Спешно преодолевает три ступени, ведущие внутрь приземистого трехэтажного здания. Тянет меня за собой, крепко удерживая ладонь в своей руке.

Возле двери нас встречает валет. Пуавр бросает ему ключи от машины, усаживает меня в кресло и подходит к стойке ресепшн. Сижу в белом кожаном кресле, изучая безразличным взглядом небольшой уютный холл гостиницы, оформленный в бежевые, белые и коричневые тона. Все просто, сдержанно, дорого.

Через пару минут Жильбер идёт ко мне быстрым шагом.

– Пойдёмте, Карин.

Встаю и следую за ним. Апартаменты на последнем этаже. Просторные, несколько комнат – гостиная, спальня, кабинет, ванная с большим окном, занавешенным невесомым белым тюлем.

Стоит нам ступить за порог, как Пуавр набрасывается на меня. Прижимает к стене. Тяжело дышит. Глаза сверкают дьявольским огнём. Сминает, жадно шаря по телу руками. Накрывает мой рот своим. Губы горячие, влажные. С лёгким горьковатым привкусом. Целует взапой, стараясь проникнуть языком как можно глубже. Желание сшибает с ног. Я обмякаю в его объятьях, тая, словно мороженое. Его губы скользят, обжигая прикосновениями шею, ключицы, плечи. Широкие ладони раскрываются кистями и ложатся на мои груди, сжимая и тиская их. Давит и теребит соски, попеременно посасывая то один, то другой. Трётся об меня всем телом. Чувствую бедром его напряжённый член. Мне хочется прикоснуться к нему. Скольжу ладонью вниз. Перехватывает мою руку у самого запястья и засовывает в брюки, под резинку своих боксеров. Касаюсь пальцами бархатистой кожицы. Тихо стонет от удовольствия, обдавая прерывистым дыханием. От этого голову ведет, как от вина.

– Хочу тебя! – с жаром выдыхает в висок, с силой впечатывая в стену. Впивается ртом в мои губы. Грубо задирает мне юбку и одним движением срывает трусы, запуская палец между ног. Подушечкой нажимает на клитор. Все моё тело пронзает насквозь мощный электрический импульс. Мне хочется, чтобы это длилось вечность. Я тону в волнах нахлынувшего невероятно сильного возбуждения.

– Карин, ты такая мокрая.

Его голос звучит откуда-то извне. Вводит в меня палец и начинает двигать. Хочу, чтобы он проник в меня как можно глубже. Я вся теку. Опускается на колени и ласкает меня языком. Мои бедра раскрываются ему навстречу. Мне нравится видеть его у своих ног. Запускаю руки ему в волосы и издаю протяжный стон. Его язык настойчиво, но очень нежно теребит клитор, вылизывает. Он вдыхает меня там, разводя руками ягодицы. Мир начинает пульсировать, сжиматься. Пока не съёживается до состояния крохотной точки. И взрывается тысячами ярких вспышек. Взрывается фейерверками искр. Снопами сверкающих звезд. Огненными хвостами стремительных комет. Заставляя моё тело рассыпаться на части. На миллионы, миллиарды невидимых глазу молекул. Я задыхаюсь от невероятного, неземного, неизвестного мне чувства.

Пуавр поднимается и целует меня в губы, даря солоноватый свежий морской вкус.

– Ты великолепна, – смотрит в мои глаза затуманенными серыми жемчужинами. Целует. Вталкивая язык до самой глотки. Отрывается. Смотрит.

– Пойдём, – тянет меня в спальню. Переступаю через кружевные трусики, болтающиеся у меня на щиколотках, и покорно иду следом.

Заводит в спальню. Раздевает, аккуратно снимая юбку, а потом и блузку. Садится на кровать. Стою перед ним почти голая. В белом бра, из которого торчат мои груди с напряжёнными ярко-розовыми сосками, и туфлях. Оглаживает мои бёдра и смотрит снизу вверх. Кожей чувствую его дыхание. Смотрю на него. Напряжение искрит, плавится, обжигает. Губами касается моего живота и продолжает смотреть. Прикрываю глаза. Его губы изучают изгибы моего тела, давая почувствовать сто тысяч нежных поцелуев сразу.

– Иди ко мне, – укладывается на спину, не отпуская моей руки. Падаю на четвереньки, нависая над ним. Тянется к моему рту. Мне нужно ему сказать. Нужно предупредить. Чтобы не было больно. Чтобы для него это не было неожиданностью.

– Жильбер, – шепчу я. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Выражение его лица меняется. Он пристально глядит мне в глаза. Разглядываю каждую черточку его лица. Его великолепного лица. Тяжелый подбородок. Прямой нос с заострённым кончиком. Жёсткая линия бровей. Две небольшие залысины надо лбом. Чётко очерченный крупный рот.

– Что, Карин? Я слушаю тебя.

Мне хочется доверять Жильберу. Мне хочется рассказать ему всё, а потом отдаться без остатка, до последней капли, до последнего вздоха.

– Жильбер, я… я…

– Не надо, Карин… никаких нежностей… это просто секс…

– Нет… – мотаю головой. – Я должна тебе это сказать… чтобы ты знал… перед тем как…

Смотрит на меня непонимающим взглядом. Попеременно фокусируясь то на одном, то на другом зрачке.

– Я никогда… У меня ещё никогда… Я…

– Что? – резко поднимается, опираясь на локти. Брови сдвинуты к переносице.

Чувствую себя полной дурой. Я опять чувствую себя дурой. Даже в такой момент с ним я чувствую себя дурой.