Французский перец

– И что? Твой отец… – я хочу спросить, но не решаюсь.

– Думаешь, он изменяет маме? – в груди неприятно ёкает. – Не-ет! Что ты! Он её очень любит. Они много времени проводят вместе.

Мне становится неудобно сидеть. Стул очень жёсткий и холодный. А в кабинке слишком мало воздуха. Я хочу выйти, но это невозможно. Мы на самом верху. Разговор становится неприятно душным. Я морщусь.

– Он её долго добивался, – продолжает Эммануэль. Меня начинает подташнивать. Я не хочу его слушать. – Они познакомились, когда ему было пятнадцать.

Вот чёрт! Всего пятнадцать. А ей? Тридцать семь! Подумать только – тридцать семь! Она что, совратила Жильбера, когда тот был ещё подростком?

– Мама преподавала французский в школе, где учился отец, – я не хочу больше ничего слышать. Мне хочется заткнуть уши. Но я не могу этого сделать. Что подумает обо мне Эммануэль? – Он три года пытался убедить маму встречаться с ней.

Три года – это много!

– А она? – я удивлена своим вопросом. Не ожидала от себя такого, ведь я не хотела даже слушать.

– Она долго не верила ему. Думала, что у отца это пройдёт. Мальчики часто влюбляются в своих учительниц.

– И что было дальше?

– А дальше он закончил школу, но не перестал приходить к ней. Мама свыклась с мыслью, что отец по-настоящему её любит, и стала принимать ухаживания.

– Но постой. Ей было тридцать семь…

– Сорок. На тот момент ей было сорок, – поправляет меня Эммануэль.

– Ну хорошо. Сорок. Разве тогда у неё не было семьи?

– Как тебе сказать. Была. У неё есть сын от первого брака. К тому времени, когда отец влюбился в маму, она успела овдоветь.

– А этот мальчик. Где он? Что с ним? – меня вдруг накрывает. Вот чёрт! Неужели это…

– Драка – фамилия моей матери, доставшаяся ей от первого мужа, – спокойно продолжает говорить Эммануэль.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

– Так значит… – я смотрю на Эммануэля и не могу оторвать взгляда.

– Пьер мой сводный брат, – выдыхает Эммануэль. – Теперь ты всё знаешь про мою семью.

Улыбается лучезарной улыбкой. Я приглядываюсь к Эммануэлю и стараюсь найти у него сходство с Пьером. Если Эммануэль и Пьер братья, то получается, что Жильбер приходится Драка отчимом. Вот это да! Ну дела!

Я ещё нахожусь под впечатлением, когда наша кабинка опускается вниз. Эммануэль помогает мне выйти, придерживая меня за руку. Меня потрясывает мелкой дрожью. Не то от холода, не то рассказа Эммануэля. В голове каша. Мысли сбились в кучу, и я уже не могу нормально соображать.

– Так что ты теперь скажешь? – Эммануэль по-прежнему ждёт от меня ответа, но я сейчас не в состоянии что-либо обсуждать. Мне надо переварить всё, что мне рассказал Эммануэль. Я больше не могу гулять с ним по парку. Я хочу поехать домой. Прошу у Эммануэля прощения и заказываю такси.

Сначала завозим его, а потом я еду домой одна. За сегодняшний день я столько всего узнала, что вряд ли смогу заснуть этой ночью. Но вопреки моим ожиданиям, стоит мне только войти в квартиру, как на меня наваливается истома. Не в силах что-либо с собой сделать, я скидываю пальто и валюсь на диван. Тут же засыпаю, накрывшись колючим шерстяным пледом.

Глава 13. Жильбер. Сладость поражения

После вчерашнего разговора с Эммануэлем чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, что и думать. Бедный Эммануэль. Даже не подозревает, что его отец изменяет матери. Со мной! Изменил. Три раза. С другой стороны, теперь я начинаю понимать Жильбера. Если двадцать лет  назад Симон и привлекала его, то теперь она превратилась в старуху. А Жильбер ещё вполне сексуальный мужчина. И ему хочется упругого молодого тела, чего Симон дать ему уже не может. Но почему тогда Жильбер не хочет отношений? Ему стыдно за свои желания? Я опять слишком много думаю о Жильбере. Мне пора завязывать с подобными мыслями.

Стою возле кухонного уголка, размешивая ложкой кофе.

– Вот ты где? Опять кофе пьёшь? – Эммануэль подходит ближе и прыжком усаживается на столешницу.

– Ты что делаешь?! – я возмущена его поведением. – А ну, слезай немедленно!

– Не-а, не слезу! – с вызовом смотрит на меня, расплываясь в ехидной улыбке.

– А ну, слезай, кому говорят! – я делаю суровое лицо. Включаю воспиталку. – Тут люди тарелки ставят, а ты задницей уселся! Слезай!

– Не слезу! – мотает головой. Хохочет, отбиваясь от моих попыток стянуть его со стола. Я что есть силы тяну его за руку, пытаясь стащить вниз. В отчаянии начинаю охаживать руками куда придется.

Он только смеётся в ответ на мои попытки призвать его к порядку.

– Не слезу … – хохочет так, что лицо краснеет, – пока ты мне не пообещаешь…

– Что ещё я должна тебе пообещать?! – я вне себя от его наглости. Тяжело дышу, отпрянув назад и сжав кулаки. Я сейчас похожа на разъярённую фурию. Ну и плевать! Каков нахал!

– Пообещай, что станешь со мной встречаться… А то не слезу! – решил меня пошантажировать? Как бы не так! Не на ту напал!

– Так! – в моем голосе звучат директорские нотки. Мне надоело рассусоливать с этим щенком. Я должна поставить уверенную жирную точку. – Ещё раз такое от тебя услышу – не буду с тобой даже разговаривать!

– Какая грозная! – цокает языком, покачивая головой. – Как страшно! Я уже испугался! Ой боюсь, боюсь!

Делаю как можно более суровое лицо. Мне надо прекратить его попытки завязать со мной отношения.

– Эммануэль, я не шучу! – смотрю на него в упор, жду реакции. Кажется, до Эммануэля начинает доходить. Улыбка сползает с раскрасневшегося лица. Виновато опускает ресницы и слезает со стола.

– Ты это серьёзно? – вскидывает на меня взгляд исподлобья.

– Совершенно.

– Так значит, ты не будешь со мной встречаться?

– Нет! – рублю я в ответ.

Эммануэль поджимает губы. Вижу, как опускаются его плечи. Он расстроен. Мне становится жаль Эммануэля. Чувствую себя виноватой. Молчит. Тяжело вздыхает. Смотрит в пол.

– Мы можем хотя бы остаться друзьями? – мямлит себе под нос.

– Друзьями. И только, – заглядываю ему в лицо. Эммануэль обижен на меня.

– И что? У меня совсем нет шансов? – поднимает на меня свои серые жемчужины. В них щенячья грусть и разочарование.

– Совсем, – мне неловко. Я отворачиваюсь от него. Слышу его шумное дыхание у себя за спиной.

– Карин…