Пленный лев

В это время Кеннеди перепоручил Малькольма одному из вассалов, по-видимому сохранившему остатки вежливой обходительности, и предложил, за отсутствием капеллана, прочитать молитвы. Малькольму дали место за другим столом, но беспокойство отняло у него аппетит, и он не знал, радоваться ли ему или печалиться, что он оказался довольно далеко от Лилии.

На время шум за столом утих, и он слышал, как сказал про него регент:

– Как мне нравится в этом студенте его лицо и скромные манеры… Когда уберут со стола, Джеймс, заведи с ним ученый спор: нам будет забавно послушать, как вы уродуете латынь в ваших заграничных университетах.

При этих словах мужество покинуло Малькольма. Подобные словопрения были употребительны как в Оксфорде, так и в Париже, и в любое другое время он мог с честью выдержать испытание, но теперь, при его заботах и волнении, он боялся за себя, да и не знал, какую тему выберет Кеннеди.

Столы были убраны, ужин кончился и вызов брошен. Лорд Мэрдок, развалившись в кресле у камина, окруженный дамами за прялками, предложил молодым людям начать состязание.

Они стали друг против друга, и Кеннеди, в качестве хозяина и зачинщика, предоставил противнику выбор темы. Лицо Малькольма при этом прояснилось, и он предложил ту, что знал вдоль и поперек: «Только то существенно, что ты можешь видеть, слышать, чувствовать, вкушать и осязать».

Проницательный взгляд Кеннеди заставил его вздрогнуть.

– Дорогой собрат, – сказал тот, – ты говоришь как наши товарищи в Оксфорде! По-моему, существенно не то, что доступно нашей грубой чувственности, а то, что постигается идеей бессмертного разума!

Оживленный спор продолжался, и не раз в словах Кеннеди видел Малькольм намек на свое положение, но, окончив прения, он уже не сомневался в том, что был им узнан. Регент был несколько утомлен и подал знак расходиться. Кеннеди тотчас пригласил студента ночевать у себя в комнате. Малькольм последовал за ним. Они поднялись по винтообразной лестнице до круглой комнатки наверху башни.

Кеннеди притворил тяжелую дверь и, протянув обе руки, сказал:

– Я могу только восхищаться той храбростью, с которой ты пробрался сюда!

– Удастся ли мне спасти сестру? – спросил Малькольм в глубоком волнении.

– Надеюсь. Но скажи, как намерен ты поступить? Если хочешь бежать, то предупреждаю, надо сделать это до возвращения Уолтера Стюарта.

– Не можешь ли ты мне разъяснить, как это все случилось? Я знаю только, что Лилия была обманом похищена из монастыря Святой Эббы.

– Да я знаю немногим более, – отвечал Кеннеди. – После слуха о твоей смерти Уолтер почти добился насильственного брака; но твоя сестра перед самым совершением обряда так плакала, умоляла и кричала, что монахи приняли ее под свое покровительство. Когда ее привезли сюда, Уолтер в ярости поклялся, что заставит ее покориться: он запер ее в башню, отказывая даже в необходимой пище, а сам отправился в поход за добычей. Вскоре приехал регент и тотчас дал свободу бедной девушке, так что теперь ее можно принять за члена семейства. Но герцогиня неумолима к Лилии и решила поработить, как говорит она, ее высокомерную гордость.

– Но ведь должны же они знать, что я не умер? – спросил Малькольм.

– Без сомнения. Но Уолтер, тем не менее, хочет добиться своего. Ты не можешь себе представить, до какой ярости и необузданности он дошел! Однажды он, в присутствии Лилии, свернул шею любимому соколу отца и сказал ей, указывая на него, что такова будет и ее судьба прежде, чем ее брат или король перейдут границу!

– Где он теперь?

– Собирает войско против короля. Он и сюда с часу на час может нагрянуть с целой ордой наемников и грабителей, чтобы напугать отца и овладеть твоей сестрой. Герцогиня ему препятствовать не будет, а он дал себе слово доказать тебе и королю Джеймсу, что его ничем не испугать!

– Так он может приехать?

– Ежеминутно. Тебя сам Бог послал! Не съездить ли тебе в Гленуски и не поднять ли на ноги вассалов?

– К чему терять драгоценное время! Нам надо ее поскорей увезти из замка. Но, – увы! – как до нее добраться?

– Тут я могу тебе быть полезен. Мне почти ежедневно удавалось с ней говорить, и, не будь ее, я давно бы уехал отсюда.

– Да благословит тебя Господь! – с жаром сказал ему Малькольм. – Я не стою такой доброты!

– Я одного желаю, – сказал Кеннеди, – чтобы для нашей дорогой родины настало лучшее время. Не сгорает ли у тебя сердце от нетерпения? Когда приведет нас Бог избавиться от ига феодальных властителей, покровительствующих насилию и преступлениям?

– Их деяния и бесчинства всегда были причиной моей скорби. Теперь, более нежели когда-либо, пробуждается и глухо бушует во мне национальная гордость!

– Я рад, что нашел в тебе сочувствие, Малькольм! – сказал Кеннеди. – На нас лежит священный долг. Король может наказать виновников смут, но если сердца людей будут для него закрыты, то ему придется употребить силу! Нам надо воздействовать на сердца людей: проникнуть в них и смягчить!

Малькольму, надо сознаться, скорее хотелось поговорить о средствах и возможности спасти сестру. Но Джеймс Кеннеди совершенно разгорячился. Пылкие, юношеские порывы его рвались на свободу. Он мечтал о переворотах, которые должны были разбудить в его дремлющих согражданах Божественную религию и принести с собой блага цивилизации! Для этого, как он считал, надо было вырвать духовенство из мрака невежества.

Малькольму нелегко было сменить тему разговора.

– Но ты ведь, кажется, должен жениться на богатой фламандской наследнице? – спросил наконец Кеннеди. – Тогда ты тоже мог бы служить этому делу, основав университет, подобный тому, что так переродил нас!

Малькольм улыбнулся.

– Моя невеста, – сказал он, – наука! Другой я не желаю!

– Так ты душой и телом предан науке? – спросил Кеннеди. – Я горжусь тобой и радуюсь за тебя: наука и труд такого высокопоставленного лица, как ты, посвященные Богу на пользу нашей несчастной родины, могут произвести значительные перемены и – почем знать? – возбудить полнейшее перерождение.

«Так вот где разъяснение загадочных слов Эклермонды!» – подумал Малькольм. Не об этом ли свете говорила она ему? Не им ли ему предстояло просветить своих сограждан? Она утверждала, что истинная мудрость заключается в сокровищах науки, но не для восхваления ее в людях, не для умственного наслаждения, а для того, чтобы распространять ее блага на грубые и закоснелые души сынов севера.

Неужели его мечта о научных изысканиях и его безмятежное спокойствие должны были исчезнуть, как исчезли прежние его мечты о монастырском покое, о любви и рыцарской славе?

Глава VIII. Студент Дэвид

Попытаться говорить с сестрой было для Малькольма опасным и даже невозможным предприятием. Если бы он был пойман, то его непременно сочли бы за лазутчика, и подозрения, возбужденные им, навлекли бы на его голову бесчисленные опасности и подготовили бы королю Джеймсу дурной прием. Да и не было предлога для свидания молодой девушки с бродячим студентом.

Однако, несмотря на строгий надзор над Лилией со стороны герцогини Олбени, дочери жестокого Леннокса, и несмотря на ее твердое решение принудить Ливию выйти замуж за сына, она все-таки не могла воспрепятствовать Джеймсу Кеннеди – вельможе королевской крови – входить в покои, где дамы проводили время за работой; а регент – частью из жалости, частью от стыда – воспрепятствовал, чтобы Лилию считали обыкновенной пленницей и исключали из семейного круга.

Когда Малькольм остался один в комнате Кеннеди, он полностью отдался пытке тревожного ожидания. А в это время его двоюродный брат великодушно старался в его пользу. Через несколько смертельно долгих часов Джеймс вернулся к нему, сообщив, что уведомил Лилию о его присутствии. Девушка сидела, склонясь над вышивкой, и старалась скрыть волнение, а он, стоя рядом, шепнул ей, что ее брат приехал спасти ее. Она шепотом попросила, чтобы он не подвергал себя опасности, что она, со своей стороны, сделает все – даже невозможное, – чтобы ускользнуть из рук Олбени, и предпочитает даже смерть браку с Уолтером Стюартом!

– Составил ли ты план бегства? – спросил Кеннеди по окончании рассказа.

– Твое студенческое платье здесь?

– Да, в этом ящике. Не хочешь ли ты переодеться в него? Впрочем, вы почти одинакового роста, и это было бы прекрасно.

– Действительно, я уже думал об этом, – сказал Малькольм. – К сожалению, ты один подвергнешься опасности.

– Это все равно, – поспешно ответил Джеймс. – Я уже раз двадцать попытался бы спасти ее, если бы имел надежду на успех.

Тут Малькольм изложил свой смелый план. Надо было передать Лилии платье Кеннеди, уведомив ее о дне и часе исполнения замысла. Двоюродный брат должен был привести к воротам девушку, переодетую студентом, а сам он, в светском платье, пройдет к другим воротам, чтобы не обращать на себя внимания. Сойдутся они в условленном месте, откуда Малькольм с сестрой могли бы продолжать путь и добраться до границы.

Джеймс Кеннеди, немного подумав, одобрил план, но с некоторыми изменениями. Он сам хотел уехать из замка к брату, но все откладывал. За ужином он хотел объявить регенту о своем отъезде и сказать, что пригласил с собой и студента. Выпустив Малькольма в светском платье, как обычного человека из своей свиты, он может, таким образом, увести с собой, под видом Малькольма, переодетую Лилию.

Как и было условлено, Кеннеди за ужином объявил о своем отъезде, и его, конечно, вежливо просили погостить подольше. В это время Малькольм незаметно наблюдал за сестрой, а та то краснела, то бледнела и вздрагивала, если кто-нибудь подходил к ее брату.

Наконец шелест платьев показал, что дамы кончили ужин и удаляются в свои покои. Роберт и Алекс попросили вина, чтоб выпить за благополучное путешествие Джеймса, но Кеннеди уклонился от их гостеприимного насилия и, наконец, остался с Малькольмом вдвоем.

Заря начала заниматься, когда Малькольм оделся в немного поношенное платье брата, привязал кожаный пояс и кинжал, тщательно скрыв его под своим студенческим платьем, и надел стальной шлем, припасенный предупредительным Джеймсом. Таким образом, его легко можно было принять за слугу, посланного навстречу молодому человеку.

Когда он окончил свой туалет, Кеннеди поспешно отворил дверь. На лестнице башни стояла неподвижная фигура, одетая в черное, с покрытой головой и спущенным на лицо капюшоном. Фигура вздрогнула при звуке его шагов.