Диско

Сама Валенсия – его полная противоположность. Первое мнение мое о ней сводилось к тому, что она немного странна в рассуждениях, задумчива и плоды своей задумчивости за здорово живешь никогда не выложит. Впрочем, она заразительно смеялась. «Все Валенсии немного странные», – говорила она. Ее съедали свои проблемы, как и нас с Энджи. Когда я поглаживала Зака по волосам, Лэсси печально делилась:

– А мои не растут! И куда, скажите, у него лезут, у мальчишки?

Волосы ее были дымчатые, воздушные, еле прикрывали плечи и еще вились…

Лэсси с Заком было то первое хорошее, что принес мне приезд в Англию. Когда мы высадились в Эссексе, я уже знала, что буду любить всех Стюартов без разбора…

Квартировать мы стали в коттедже. И хотя не обошлось без соседей, зато первый этаж – наш полностью. Это же додуматься надо было – три комнаты дать на четверых! Мне кажется – не жить бы нам с Заком, если бы Валенсия не приходилась ему двоюродной сестрой. Усмотрели в этом, вероятно, известную надежность…

– Так, девочки, – деловито командовал наш единственный мужчина в доме, – солнце и тепло всем нужны. Будем комнаты делить по жребию…

Ну и досталась ему самая темная! Свет теперь жжет…

До Нового года сорок минут! Будто кувалда свалится на голову… Меня все-таки усадили за стол – власть они имеют неограниченную! Накормили, подарили махровое нежно-зеленое полотенце с красной надписью «Darling» (Ах!) и большую коробку в виде домика, полную конфет, – а еще внутри нее список этих конфет. Удобно! – прочитала и можно ничего не выкладывать!

Завтра отправляю я своих жильцов, и буду дома праздновать одна. Очень неплохо – у меня есть торт, четыре упаковки сока, мандарины, конфеты…, тридцать восемь песен Depeche Mode и к вечеру программа… А еще у меня есть четыре книги по истории и список латинских пословиц – именно поэтому я и остаюсь!.. Сейчас хоббитов читаю…

Что-то я переплакала! Тяжелый все-таки человек. Иной раз сама не понимаю, чего инее все-таки надо. Вот нет его – и будто нужен он мне сейчас (если подумать). Я страдаю оттого, что у меня нет надежды. А откуда я знаю, что у меня ее нет?! Я просто себя накручиваю – «а вдруг ее нет!» Эх…

Ну что, cum anno novo! Пятнадцать минут всего…

Не знаю, кто это скооперировался на телевизор, но появился он практически сразу, как мы все вселились. Видимо, соседи достали… У нас этих соседей! – два верхних этажа. Шесть комнат, примерно двенадцать человек – вот и топают с ночи до утра! А телевизор стоит в общем холле у самой лестницы, и смотрят его все подряд. Правда настроить удалось один-единственный канал – и, разумеется, MTV.

С магнитофоном получилось забавно! Он нам достался в персональном порядке от прежних жильцов. Встретился у дверей взрослый парень (по глазам было видно, что все научные камни изгрыз), посмотрел на меня и говорит: «Какая красивая девушка!» И дал мне магнитофон! У нас и музыки-то нет никакой – три кассеты, Depeche Mode да ТАТУ. Зэкери тогда заявил: «Я бы и так не пропал! У меня плеер для CD имеется!»

– А диски где?

– А диски, – говорит, – в магазине. Прихожу и слушаю…

– Гениально, – говорю. – Так и будем поступать.

Магнитофончик, кстати, еле дышит. Он нам из песен ремиксы делает – запись прокручивает на несколько секунд быстрее, чем надо…

Я вся – сплошной комок боли, у меня все ноет. Смотрю на себя в зеркало – совсем не похожа. Что это со мной?

Вчера под бой часов пили сок, как корпорация трезвенников…

Я себя довела – мне плохо, морозит и вообще… У меня сердце просто физически болит, не могу смотреть на Мигеля… Только кину взгляд, и у меня приступ!

Слушала ТАТУ «Полчаса» – насела что-то на эту песню. Она мне еще дома нравилась… Удачно я догадалась ее с собой взять. Насела также на Depeche Mode «Walking in my shoes»: эта и еще одна – единственные мелодичные песни из двадцати на кассете. Все остальное похоже на заклинания – грозно, мрачно и дурная музыка! Из Exciter– четыре нормальных трэка (прогресс!)

«Зареветь…, убежать…, или дверь… на замок…

И молчать…, и лежать…, изучать… потолок…»

Он мне во сне снился – но без сюжета. То глаза, то руки – все плавало, плавало… Вот и прошла новогодняя ночь… Интересно, он пьет?

Вчера в два ночи взялась за историю – утром это был анекдот для всех! Но выучила все равно мало… А сегодня мы не спим до… до… неужели до четырех? Потому что в час начнется по TV концерт Scorpions. У меня в голове – отрывки разных песен…

«Полчаса – поезда под откос,

Полчаса – и твоя полоса,

Полчаса, полчаса – не вопрос,

Не ответ – полчаса, полчаса…»

Я не знаю, приснилось ли мне – или нет… Наверное, все-таки нет, я помню, что не спала. Но с головой погрязла в каких-то небывалых художественных картинах. И вот видится мне, что он разбился на мотоцикле. То ли с кем-то столкнулся? Он упал, и его придавило сверху. Я бегу к нему – «Мигель!» – он вроде живой. Отодвигаю в сторону этот злосчастный мотоцикл. Боже, вся его голова красная и мокрая. У меня не то, что жалость, а прямо какая-то душераздирающая нежность. Я помню, что повторяла: «Солнышко! Солнышко!», водила губами по его лицу – и, наверное, все губы мои были в его крови. И кровь его смешивалась с моими слезами.

«Полчаса без тебя, полчаса…»

А потом больничные коридоры. Иду туда, где он. Сажусь прямо на пол возле кровати и целую его руку, пальцы, грязный перстень с яшмовым камнем…

«Ты и я – полчаса, полчаса,

Каждый сам – полчаса, полчаса,

По своим адресам – полчаса…»

Сделаешь что-то и потом всю жизнь помнишь об этом. Почувствуешь что-то – и потом мир тебе об этом напомнит. Каждому звуку в такт бьется несчастное сердце, каждую мелочь наградит печальным знамением, будто постепенно слагая слово или целую историю. Снова свет превращается в звезды на мокрых ресницах. Течет по щекам, а ты представляешь – это брызги с моря! А в душе летний ливень, свежо… Никакой черной беды, сплошной катарсис – древнее ритуальное чувство очищения вследствие эстетического сопереживания. Весь человек уходит в мир, а весь мир – в человека. И слезы мои лишь три секунды – от расстройства. Потом я даже счастлива ощущать это острое истерическое волнение. Болевые центры воспринимают как боль то, что на самом деле есть вдохновение жить в гармонии с диким поднебесьем, жить ярче и ярче – пусть лишь на миг. Все звезды разгораются перед тем, как прожгут материю вселенной и уйдут в иной мир.

«Полчаса…, полчаса…, полчаса…»

Песня называется «Полчаса», а на кассете пишут «30 минут». Логика железная!

В начале ноября мелькнуло на нашем горизонте одно существо… Нечто совершенно закоподобное, с такими же длинными русыми волосами, с такими же резкими движениями – по прозванию Мария. Оно пообнимало меня за шею как новую знакомую и срочно вылетело в Швецию на лыжную базу. Она спортсменка – близняшка Зака.

На дворе второе января, а впечатление – будто весна. Половодье какое-то и натуральный мартовский ветер – просто диву даешься. Если так пойдет, то круглый год будет стоять +10 – в итоге ни зимы, ни лета!

Сегодня столько всего по TV– а надо заниматься! Придут завтра сдавать историю с латынью – и все пьяные. Почему – пьяные? А почему нет? Прошлись сейчас – какие-то люди вокруг странные, неприкаянные, и что бесит! – ничего не работает.

Столько сдавать, учить – как все надоело!!! Даже нормально не отключишься – в голове сидит, что надо чего-то учить!

2. Когда наконец щелкнул дверной замок, я поняла, что все это в реальности. Почему-то медлила, тихо-тихо подталкивала эту дверь в кромешной тьме; пока она возвращалась к моим пальцам, не желая затвориться, еще было время думать, обдумывать, бояться и решаться. Но на все это, разумеется, не хватило ни логики, ни сил. Маленькая жизнь ушла на глупое простаивание у порога. Стояла как в полусне, не могла придумать, о чем подумать, слушала тихий, периодический стук двери о косяк – как будто часы-ходики считали секунды… И вдруг – бамс! – будто что-то упало. Закрылась дверь, и я очнулась. В реальности! – которую теперь уже не изменишь. Решения принимать поздно и зря. И так давно решено. Что хочу, то я сделаю… И кругом – все правда: дверь на замке до утра, Великобритания везде и всюду, и я в комнате не одна…

Сажусь на ее кровать, вижу лишь темный маленький силуэт… Возится и базарит за стенкой Зак: «Ну я же говорил, что все будет хорошо. Поставим стул…. Будем жить. А тут тебе меблированные комнаты… Это сказочно! Это дворец!»

– Послушай, Анна… Энджи…

И тишина в ответ. Только замирает рядом родственное мне сердце. Слышно, … как оно замирает.

– Ты знаешь…, я никогда не была лидером, но я им стала. Мне делать первый шаг… я мужчина между нами… А ты… ты останешься девушкой всегда несмотря ни на что…

Мы сдвинули сегодня кровати. Нам спать здесь вместе… наверное не один год. Это должно произойти сегодня – или будет душу тянуть до утра… Мы начинали когда-то и обещали продолжить… Ты еще мечтала, ты помнишь? А когда я среди лекции пыталась расстегнуть тебе пуговицы, ты не позволяла… боялась целого мира… И нет его теперь… просто нет, Энджи!

– Да…

Да – и только! Голос глухой… Впервые я ее не вижу из-за этой темноты, впервые я ее не узнаю.