1917. Кара до покаяния

Наиболее часто возникающий при знакомстве с «распутинскими легендами» вопрос: какой дурак всё это сочинил?!

Однако в некоторых случаях «первоисточник» хорошо известен. Так, многие байки, получившие широкое хождение во время войны, были взяты из книги Труфанова «Святой чёрт» (просочившейся в Россию в машинописных вариантах к началу 1916 года).

Тут надо напомнить, что представлял из себя автор книги. Сергей Труфанов (в монашестве Илиодор) являл собой классический пример беспринципного авантюриста. Урождённый донской казак, пошедший в монахи. Религиозный харизматик (будучи иеромонахом, «творил чудеса», «изгонял бесов» и т. п… При этом – яростный черносотенец, убеждённый погромщик-антисемит. В то же время враждовал с местными властями. За свою деструктивную деятельность неоднократно подвергался наказаниям со стороны светской власти и церковным «прещениям». В конце концов официально отрёкся от Православной Церкви и бежал за границу (спасаясь от уголовного преследования). После революции вернулся в Россию, предложил свои услуги большевикам, сотрудничал с ЧК. При этом – создал свою собственную секту, провозгласив себя «патриархом». Потом снова бежал за границу, где перешёл в баптистскую веру. Работал швейцаром в гостинице…

В своё время Труфанов был одним из ближайших друзей Распутина. Однако вскоре рассорился с ним и начал яростную борьбу против бывшего соратника. Считается, что именно Илиодор организовал в 1914 году покушение на Распутина; тот, раненый ножом в живот религиозной фанатичкой, с трудом выжил.

Скрывшись от уголовного преследования за границей, Труфанов и написал свой «антираспутинский» пасквиль. По утверждениям царедворцев и работников департамента полиции, Труфанов сначала предлагал царской семье купить у него рукопись, но его предложение было отвергнуто – после чего началось нелегальное распространение книги в России. Вот из этого источника и были почерпнуты многие сюжеты!

§ 1.2. Самое смешное – то, что воспалённое воображение рассказчиков (особенно из простонародья) с лёгкостью необыкновенной валило всех «высочайших особ» в одну кучу.

Порой – сочетая несочетаемое! Например, объясняя присутствие при Дворе Распутина его сожительством с… вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной (которая, кстати сказать, была злейшим врагом Распутина и делала всё, чтобы удалить его от царской семьи). Впрочем, Марии Фёдоровне приписывались и другие, ещё менее правдоподобные «адюльтеры» – со стареньким министром императорского двора Фредериксом и даже с покойным премьером Столыпиным.

То, что основную вину за распространённость подобных слухов нельзя возлагать на царскую семью (совершавшую порой досадные промахи и этим «подставлявшуюся» под критику), доказывает следующий примечательный факт. Как известно, русские императрицы традиционно заведовали различными благотворительными учреждениями. В условиях начавшейся мировой войны и Мария Фёдоровна (возглавлявшая Российское общество Красного Креста), и Александра Фёдоровна подошли к исполнению своих обязанностей очень серьёзно. Их заслуги в деле организации помощи раненым нельзя отрицать. Кстати, почти все сбережения царской семьи в годы Первой Мировой войны были потрачены на раненых!

Кроме того, императрица Александра Фёдоровна вместе со старшими дочерями Ольгой и Татьяной прошли курсы подготовки сестёр милосердия, после чего постоянно работали в военных госпиталях (не только ухаживая за ранеными, но и ассистируя при операциях). Младшие царевны, Мария и Анастасия, – слишком юные для ужасов операционной – были обязаны развлекать раненых солдат, читать им вслух, писать для них письма и т. п.

Казалось бы, такое самоотвержение со стороны императрицы и великих княжон должно было вызывать всеобщее восхищение, преклонение перед их моральным подвигом! Как бы не так! Даже их работу в госпиталях умудрялись истолковать «в негативном ключе». Вот типичный отзыв о царской семье (отображающий, естественно, не её моральный уровень, а моральный и интеллектуальный уровень рассказчика): «Старая Государыня, молодая Государыня и её дочери… для разврата настроили лазареты и их объезжают».

Стоит ли объяснять, что все вышеприведённые «факты» были абсолютнейшей ерундой (свидетельствующей лишь о глупости тех, кто в неё верил, и подлости тех, кто её распространял)?

Однако было бы неверно списывать всё на «неизбежность» появления подобных слухов «в силу объективных причин»: дикости простонародья (сочиняющего подобные истории) и низости его инстинктов. Ибо слухи эти возникали и распространялись – не всегда стихийно; и не столько в крестьянских избах, сколько в великосветских салонах… «В народ» же их часто сознательно «запускали»! Так, известно, что на фронте слухи об отношениях императрицы и Распутина старательно распространяли «зем-гусары» (сотрудники политиканствующего Земско-городского союза).

Восприимчивость народа и армии к подобным выдумкам объяснялась, прежде всего, господствующими в обществе настроениями – усталостью от войны, растущим недовольством и, как следствие, готовностью поверить «всему наихудшему». Но что касается сознательных дезинформаторов, то они действовали злонамеренно, преследуя свои политические цели – для реализации которых необходимо было расшатать российский трон!

§ 1.3. В обстановке Мировой войны в отношении ближайшего окружения царя высказываются и более серьёзные обвинения, чем столь близкое сердцу обывателя «морально-бытовое разложение». Это уже был более тонкий (и более опасный!) яд.

Давно ходившие в обществе слухи о необъятном влиянии Распутина постепенно становятся «общеизвестным фактом», не вызывающим сомнений. Это, так сказать, «распутинская легенда» в её дистиллированном виде – вера в то, что «Россией правит неграмотный мужик» (без выдумывания сложных придворных комбинаций, без «моделирования» в своём воображении тех или иных придворных камарилий…). Мол, царь-тряпка делает всё, что ему укажет Распутин. Царь с царицей – оба – «молятся на Распутина» и послушно выполняют все его указания.

Однако наиболее ходовым сюжетом (что неудивительно – учитывая скабрёзные слухи о Распутине и императрице!) стала версия о «царе-подкаблучнике», полностью подчинившемся своей жене, действующей в тандеме с Распутиным. Впрочем, иногда воображаемый властный дуумвират разрастался до триумвирата; с включением в него фрейлины Вырубовой.

Конечно, нет ничего наивнее утверждений тех чиновников и царедворцев, которые – из лучших побуждений, жалея память царственных мучеников, – пытались отрицать очевидное и доказать, будто Распутин (а уж тем более – Вырубова) «никогда не вмешивались в политику». Сохранившаяся переписка царской семьи полностью опровергает эту наивную «ложь во спасение». В письмах Александры Фёдоровны Николаю сплошь и рядом попадаются такие, например, пассажи: «Она (Вырубова) очень жалеет, что ты не поговорил с Ним (Распутиным) обо всём, что ты думаешь, о чём совещался с министрами и какие намерен произвести перемены». Или: «Любимый мой, Аня только что видела Андроникова и Хвостова. Последний произвёл на неё прекрасное впечатление». Речь идёт о том, чтобы назначить Хвостова министром внутренних дел.

Соответственно, именно на эти моменты предпочитали делать основной упор все хулители Российской Империи – со времён Николая Второго и вплоть до наших дней! Бесконечно растиражированы цитаты из писем и телеграмм Александры Фёдоровны, содержащие «указания» Распутина по вопросам внутренней и внешней политики, назначения на руководящие посты и даже – ведения боевых действий на фронте. Всё это – с сопроводительными заклинаниями Александры Фёдоровны, вроде следующих: «надо делать всегда то, что Он говорит», «не слушайся других, слушайся только нашего Друга».

Характерно, что она требует от супруга, чтобы тот не просто «прислушивался» к советам Распутина, но и выказывал «послушание» ему: «Кто не выказывает послушания божьему человеку, не может ни в чём преуспеть, и мысли его не могут быть правильными».

Порой советы Распутина она прямо называет «приказаниями»: «Надо всегда исполнять Его приказания – они имеют глубокий смысл». При этом слушаться мужика обязан не только сам царь, но и его министры («вели ему больше слушаться нашего Друга, это принесёт ему счастье, поможет ему в его трудах и твоих»). С какой радости Император Всероссийский обязан подчиняться приказаниям пьяного мужика в письмах тоже объясняется: «Бог послал Его тебе в помощники и в руководители». Вот так вот! – «в руководители»… И руководитель этот строг и взыскателен: «Он сделал выговор за то, что Ему своевременно об этом не сообщили».

Характерно и то, что писала Александра Фёдоровна о Распутине как о Боге – неизменно с большой буквы. По убеждению государыни, успех обеспечен всем, кто покоряется воле Распутина. Так, например, в счастливом будущем очередного (и последнего) министра внутренних дел она была вполне уверена: «Протопопов чтит Нашего Друга, и потому Бог будет с ним». С другой стороны: «Враги Нашего Друга – наши враги».

Порой Александра Фёдоровна пересылала Николаю жуткие каракули Распутина – чтобы тот руководствовался ими в своих действиях (например, составил на основании распутинских указаний телеграмму сербскому королю Петру). Присутствовало и религиозное отношение к личным вещам Распутина («заряжавшихся» от него святостью), что выражалось в следующих указаниях Александры Фёдоровны супругу: «Не забудь перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз расчесать волосы Его гребнем». То есть – ещё один амулет, вроде её собственной иконы с колокольчиком… Сообщала она мужу и о том, с каким успехом «старец» изменяет погоду на фронте в интересах русских войск: «Она (Вырубова) сказала Ему о туманах. Он сказал, что отныне туманы мешать войскам больше не будут». Это уж, как говорится, вовсе – за гранью добра и зла.

Да! Все эти (и многие другие, им подобные) цитаты из писем и телеграмм императрицы – подлинные. Но, собственно говоря, что это доказывает? То, что Александра Фёдоровна на протяжении всей своей жизни окружала себя недалёкими и недостойными наперсницами? То, что в последние годы она окончательно лишилась здравого рассудка? Что в Распутине она видела «божьего человека»? Так это всё давно известно! Так же как и то, какое значение она придавала советам Распутина. Как и то, что она прилагала все усилия к тому, чтобы на руководящие посты попадали люди, близкие (или, как минимум, лояльные) «старцу». Известно и о специфических «смотринах», которые она устраивала кандидатам на высокие должности: устраивались их встречи с Распутиным или Вырубовой – дабы те «оценили» достоинства претендентов. Впрочем, последнее – учитывая предыдущие пункты – было только логично.

Многие письма императрицы Николаю Второму производят при прочтении тягостное впечатление – это бессвязное словоизвержение сумасшедшего. Лучше всего суть деятельности Александры Фёдоровны в годы Первой Мировой войны выразила она сама в одном из писем мужу: «Мне хочется во всё вмешиваться». Что ж, такое бывает… Случай Александры Фёдоровны – как раз один из таких.

И именно по этой причине не имеет практического значения вопрос, занимающий чуть ли не ключевое место в работах многих исследователей эпохи: когда советы, содержащиеся в посланиях императрицы, были действительно распутинскими, а когда – её собственными? Это, безусловно, очень интересно! Но (учитывая психическое состояние императрицы) было не так уж важно – исходят ли эти советы от психически больной женщины, обуянной манией величия, или от безграмотного мужика (руководствующегося то ли своим «крестьянским здравым смыслом», то ли просьбами «подмазавших» его придворных карьеристов). Сама императрица, кажется, тоже не разделяла себя и Распутина – потому с полным основанием могла писать супругу в Ставку: «Будь властелином, слушайся твоей стойкой жёнушки и Нашего Друга».

§ 1.4. Вопрос состоит в другом. Как-никак, по закону Россией правил император, а не его августейшая супруга и не их личный «друг семьи»! Ключевым вопросом для истории является не семейная трагедия императора Николая (психическая болезнь жены), а проблемы государственного управления.

Следовательно, ключевым звеном в этой цепочке указаний «Распутин – Александра Фёдоровна – Николай Второй» является звено, соединяющее императрицу и императора. В какой мере Николай слушался этих указаний (неважно – Распутина или императрицы)? В какой мере он ими руководствовался? Находил ли он в себе силы противоречить им, поступать по-своему? Умел ли он отказывать своей супруге и противостоять влиянию её безответственного окружения (Вырубовой, Распутина и прочих)?

Слухи однозначно утверждали, что «царь-тряпка» полностью покорен воле этого негласного дуумвирата (или триумвирата). Об этом говорили солдаты-новобранцы, об этом же шептались в столичных салонах и кулуарах Государственной Думы. Французский посол Палеолог в июле 1916 года безапелляционно утверждал: «Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным».

Однако подобное утверждение надо как-то обосновать. Палеолог – тот тёрся в оппозиционных салонах (одним из таких салонов и было французское посольство!) и повторял великосветские сплетни. Болтуны из простонародья для «убедительности» придумывали объяснения, доступные их уму. Мол, для того чтобы подавить волю Николая, царица и Распутин спаивают его; Распутин и Бадмаев свели Николая с ума с помощью «восточных зелий» и т. п.

Глупость последних «версий» очевидна. Николай Второй – при всех его недостатках – пьяницей никогда не был; вёл здоровый образ жизни (если не считать курения), любил спортивные упражнения и постоянно занимался физическим трудом. Для своего возраста Николай был вполне здоровым человеком. За исключением, пожалуй, его жалоб на боли в сердце в самые последние годы жизни – но это к пятидесяти годам бывает почти у каждого… Так что никто его ничем не «травил». Впрочем, подобные домыслы вряд ли заслуживают серьёзного опровержения.

А вот по принципиальному вопросу – следовал ли император указаниям жены и Распутина? – у критиков-разоблачителей начинаются заминки.

Судя по всему, к политической активности супруги Николай Второй относился, как минимум, двойственно. С одной стороны, просил «помочь» ему: «Подумай, жёнушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует?» С другой стороны, на получаемые указания и советы реагировал довольно иронично: «Нежно благодарю тебя за твоё милое письмо и точные инструкции для разговора моего с Протопоповым». Или вот: «Нежно благодарю за строгий письменный выговор. Я читал его с улыбкой, потому что ты говоришь, как с ребёнком». Вряд ли подобные ответы позволяют говорить о нём как о «безвольном рабе» своей жены.

Что касается авторитета Распутина в глазах Николая Второго, то порой он откровенно высказывал супруге свой скепсис по поводу его советов: «Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама знаешь, поэтому нужно быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности».

Так что можно долго рассуждать на тему того, кем же считал Николай Второй Распутина – мудрым человеком из народа, понимающим побольше окружавших трон аристократов; единственным спасителем наследника; искренним молитвенником, которому посылаются откровения свыше? Ясно одно: в отличие от своей супруги, Николай не считал Распутина «рупором Бога», которому надо слепо повиноваться.

Что самое интересное – иногда в письмах Николая жене просматривается явное нежелание того, чтобы о военных планах узнавал «старец»: «Эти подробности только для тебя одной – прошу тебя, дорогая! Передай Ему только: папа приказал принять разумные меры». Видимо, окружение Распутина не внушало Николаю Второму особого доверия.

Часто советы («указания») Распутина (или императрицы) оставлялись Николаем Вторым без внимания. Иногда Распутин и императрица не могли добиться от Николая помощи даже в мелком и сугубо «шкурном» вопросе – как в случае с призывом на военную службу единственного сына Распутина. Несмотря на слёзные просьбы Александры Фёдоровны! В конце концов она пристроила мобилизованного Распутина-младшего в свой санитарный поезд.

§ 1.5. Возможно, Николай порой даже тяготился присутствием Распутина возле трона. По крайней мере, в пользу этого говорят свидетельства некоторых близких к императору лиц: в своё время – Столыпина, впоследствии – Орлова, Самарина, великого князя Павла Александровича.

Проблема была в том, что Николай Второй не желал удалить от себя Распутина (а тем более – «поставить на место» императрицу Александру Фёдоровну). Кстати, «удалить» Распутина при находящейся на свободе Александре Фёдоровне было бы невозможно! Отослать же любимую супругу «в санаторий или в монастырь» (как предлагал в декабре 1916 года великий князь Николай Михайлович) император, разумеется, не мог. Просто – пытался сохранить статус-кво, по возможности саботируя те указания супруги и «друга Григория», которые не совпадали с его собственными намерениями…

К сожалению, это ему удавалось не всегда. Как с горечью писала Мария Фёдоровна в сентябре 1916 года своей сестре (английской королеве): «Алики вмешивается во все дела ещё больше. Ники находит верное решение, о котором даже сообщает, и вдруг делает наоборот. Остаётся лишь со страхом и ужасом ждать жутких последствий. Силы характера ему недостаёт, а он сам этого не чувствует».

Не надо забывать и о том, что собственные решения Николая – помимо всяких «безответственных влияний»! – часто бывали весьма неудачными. Такое сплошь и рядом случалось и раньше, задолго до появления Распутина. Причина этого была вполне банальна: невеликие государственные способности последнего российского императора. Подданным от этого, конечно, было не легче. Но то уже – совсем другая проблема! Оппозиция же предпочитала кричать именно о Распутине и императрице. Благо, выходило и броско, и доходчиво, и «инфернально»…

Так что главный вред «распутинщины» заключался не столько в «пагубных влияниях» Григория Ефимовича, сколько в той роли – красной тряпки для быка, – которую сыграло его имя в событиях 1915–1917 годов. То, что император, невзирая на всеобщее недовольство, продолжал держать такого человека возле трона (поддерживая этим самые гнусные слухи о своей семье) – было его роковой ошибкой.

И не надо всё списывать на «недостаток воли» Николая Второго. Ведь ему – по-хорошему – следовало бы пойти на совершенно нетривиальный шаг: выслать человека, которого боготворит императрица, и изолировать (под тем или иным предлогом) саму императрицу. Очевидно, что ничего подобного Николай делать не собирался! Напротив, он считал проявлением слабоволия любую уступку общественному мнению в этом вопросе. Его твёрдая позиция была не единожды озвучена им самим: «это дело семейное».

Нельзя забывать и о судьбе цесаревича Алексея, чью жизнь – как были уверены Николай и Александра – поддерживал именно Распутин. По-видимому, свой супружеский и отцовский долг Николай Второй ставил выше царского служения. Но нельзя не признать, что в его случае этот «конфликт интересов» носил на редкость драматический характер!

§ 1.6. Возвращаясь к теме слухов, надо отметить, что легенда о «царице и Распутине, отстранивших царя от власти», окончательно оформилась в 1915 году – когда император принял на себя обязанности верховного главнокомандующего и убыл в Ставку. По версии недоброжелателей, этот шаг был всецело внушён ему императрицей Александрой Фёдоровной, Вырубовой и Распутиным – дабы отстранить Николая от реальной власти, убрать его подальше от столицы и забрать всю власть в свои руки.

Что характерно, версию о «заговоре императрицы» подхватили многие представители советской исторической школы – начиная с откровенных хулиганов-фальсификаторов типа Щёголева и вплоть до академиста Авреха (который утверждал, что царица, Вырубова и Распутин в 1915 году фактически совершили государственный переворот). Ну ещё бы! Советские историки это любили. В 1907-м – «переворот». В 1915-м тоже – «переворот».

Интереснее другое – то, что эту старую байку старательно реанимируют сегодняшние представители жанра «Скандалы, интриги, расследования», например, Радзинский и Бушков.

У Эдварда Радзинского «душой заговора» оказывается императрица Александра Фёдоровна: «переворот во власти, который готовил Распутин, должен был произойти потому, что так хотела царица». Собственно говоря, основное содержание книги Радзинского «Распутин: жизнь и смерть» составляет описание хитрой и планомерной замены «не наших» (министров, обер-прокуроров и губернаторов) – «нашими» (угодными императрице, Распутину и Вырубовой).

Сколь-нибудь убедительных доказательств того, что этот триумвират собирался всерьёз править Россией – вместо слабого, безвольного царя, – Радзинским не приводится. Даже в пресловутом «Том деле» (якобы купленном для него в своё время на аукционе «Сотбис» ныне покойным Растроповичем) нет серьёзных оснований для такого утверждения – по крайней мере, судя по цитатам из него в «Распутине».

Кроме того, сама история с «Тем делом» донельзя сомнительная! Где оно? Хранится в личном архиве у Радзинского, который его никому не показывает; один пользуется – цитирует по мере надобности? Кстати, многими Радзинский давно и небезосновательно подозревается в зависти к лаврам Щёголева и Толстого, с их «Дневником Вырубовой».

Показательно, что у Радзинского не только Распутин, но и Вырубова – «эта бедная Аннушка», по выражению императрицы, – оказывается полноценным «серым кардиналом» и членом теневого кабинета. Она, мол, всю жизнь только прикидывалась дурочкой. Главное доказательство – много пепла было обнаружено в каминах Александры Фёдоровны и Вырубовой после февральского переворота. Стало быть, жгли нечто очень серьёзное? И тут открывается безграничный простор для авторской фантазии!