Тайное становится явным

От них несло тюремным бытом, но вонь изоляции лишь обостряла пикантность ситуации. Время уносилось в бездонную трубу удовольствий. Когда Туманов опомнился, его любовь до гроба мирно ворочалась под мышкой и бормотала какие-то глупости, а дверь в ванную, подпертая шваброй, содрогалась от пинков…

После обеда он съездил в «Греческую кухню» к Антониди, строго наказав своим дамам забаррикадироваться и держать оборону. Через два часа вернулся – сияющий, как начищенный сапог. Алиса орудовала его ножом – вырезала на подоконнике неприличные слова. Дина терпеливо ждала – ее фигурка в позе лотоса посреди кровати красноречиво говорила о смирении.

– Предлагаю вам свою морщинистую старческую руку, – радостно выпалил Туманов, отбирая у Алисы нож. – Могу и сердце, но это потом. Грек Антониди взял за работу тысячу баксов. Плюс двести за срочность, триста за качество и пятьсот за сложность. Слежки не было, я проверился. Поэтому предлагаю не искушать судьбу. Уходим из гостиницы и едем в частный сектор, к старушкам. Документы будут готовы послезавтра. Мы – семейство Эрлихов, выезжающее на отдых в Анатолию. Алисе шестнадцать лет. Ты должна выдержать это испытание, Алиса.

– Так мне уже можно? – встрепенулась девчонка.

Туманов вперился в нее колючим взглядом:

– Еще раз услышу, Алиса, буду наказывать. Любовью надо заниматься только в том случае, когда она нечаянно нагрянет, и ни днем ранее – запомни.

– Ты настоящий Омар Хайям, – похвалила Дина. – Мудрый и…

– И древний. Получив документы, мы не будем рисковать, наймем машину и поедем в ближайший крупный город, где есть международный терминал. Предлагается Омск. Если у кого имеются другие предложения, я внимательно слушаю. И отвергаю.

– А это? – Дина с опаской покосилась на книгу, валяющуюся в углу.

Туманов пожал плечами:

– Выбросим. Не вижу смысла таскать под мышкой сомнительные раритеты. Время примитивных кодов и шифров закончилось, мы живем не в пещерном веке. Если эта штуковина что-то и значит, то я не знаю, что, а потому ее боюсь. Но скорее всего она примитивная липа. Для вящего успокоения – чтобы поменьше дергались. Кстати, почему бы вам не проверить свою одежду – на предмет подслушивающих тварей? Не забывайте, подруги, прогресс идет семимильными шагами, сюрпризы обретают самые невероятные формы. И раз уж мы решили страховаться всерьез…

Стук в дверь – как гром средь ясного неба. На дворе темнеет, вещи собраны, и меньше всего хочется окунуться в новый ужас… Алиса ахнула и прижала к губам ладошку. Дина непроизвольно дернулась – какая-то дамская мелочь, завернутая в ночную сорочку, упала с кровати на грязный пол.

– Спокойно, бабоньки, – Туманов распахнул дверь. Интуиция работала: брать придут – стучать не будут.

На пороге вопросительным крючком мялся фокусник-«портье».

– К телефону вас, товарищ, – двухпалая конечность, согнутая в локте, почесывала впалый живот.

– Да иди ты, – сказал Туманов. – Почему меня?

Служитель пожал птичьими плечами:

– Мужчина до сорока, крепко сложенный, седина – ранняя, рубашка – милицейская… Это не вы, товарищ?

– Я один такой?

Двухпалый кивнул:

– Один…

– Сергей Андреевич… – молодой голос, дрожащий и отчасти знакомый, раздался так громко и отчетливо, что пришлось отвести трубку. – Здравствуйте…

– Приветствую.

– Это правда вы?

– М-м… Это правда я.

– Это Санчо… Вы меня помните?

– Кто-кто? – Туманов облокотился на стойку портье. Служитель стоял у окна и делал вид, будто работает с бумагами.

– Санчо… Ну, Саня Зябликов. Я в аспирантуре учусь, на юридическом. Помните, вы меня в спортзале на Костычева тренировали? А еще в гости к Ивану Михалычу приходили, чай с мелиссой пили…

– Юриспрудент, ты, что ли? – дошло до Туманова.

– Так точно, Сергей Андреевич… Я так рад вас слышать…

– О, а я как рад, – пробормотал Туманов. Неожиданность была из разряда, прямо скажем, обескураживающих. Внучок архивариуса, под чутким руководством Туманова за полтора месяца взращенный из дохлой веточки в упругий стебелек, – фигура, конечно, малозначительная. Но откуда она взялась – в том пространстве, куда случайных персонажей не допускают?

– Сергей Андреевич, вы меня слышите?

Туманов очнулся:

– Ты как меня нашел, Санчо?

– В телефонном справочнике, Сергей Андреевич… Нет, серьезно. Я вас видел. Вы заходили в гостиницу «Уют». И я подумал…

– Не ври, Санчо!

Внучок стушевался. Но быстро сообразил:

– Да никакого вранья, Сергей Андреевич. Около шести часов, я как раз возвращался от Юльки Саблиной с Горского массива… – внучок застенчиво покашлял. – Ну, это подружка моя, я к ней хожу иногда, и мы это… – отрок застенчиво хихикнул. – Танцы с Саблиной, словом. А вы как раз входили в гостиницу, в синей рубашке, синих брюках и без вещей. Вот я и подумал, что вы там живете…

– Дальше, – смягчился Туманов. В принципе сходилось. Около шести вечера он возвращался от Антониди. Откровенной слежки не было, но выходящего из близлежащей арки пацана он мог и проворонить. Мало ли их, пацанов.

– Я про вас Ивану Михалычу рассказал. Он так обрадовался, встал с кровати… И сразу просил передать, чтобы вы к нему всенепременно зашли. Он так и сказал – всенепременно.

– Не тарахти. Как он?

– Плохо… С тех пор как вы уехали, часто о вас вспоминал, все хотел встретиться. Совсем болен стал Иван Михайлович. Почки отказывают, ноги слабеют. По дому ходит, а дальше уже ни в какую. На крылечко выйдет, посидит и опять в дом – к своим бумажкам… Вы бы и впрямь зашли, Сергей Андреевич, навестили старика. Врачи говорят, совсем мало ему осталось. Девяносто лет, с этим возрастом не шутят.

– В последние дни к нему кто-нибудь приходил?

Внучок помялся:

– Я не совсем в курсе, Сергей Андреевич. Живу в мансарде, выход отдельный. Но сколько ни спускался к Ивану Михайловичу, кроме сиделки, никого не видел. Вы придете?

– Посмотрим. Как там у вас в спортзале говорят буддисты: – «Человек предполагает, а пространство располагает»? Ты сам-то как?

Паренек заметно оживился:

– Отлично, Сергей Андреевич. Вы знаете, я продолжаю по четвергам и субботам ходить на Костычева, меня записали в полусредний, и ребята говорят, что если так пойдет дальше…

На середине фразы вдруг прорезались гудки. Чудеса на линии. Туманов задумчиво уставился на трубку. Странно, интуиция не била в рельсу.

Вдова Светка Губская открыла дверь после третьего настойчивого звонка. Угрюмо обозрела всех по очереди, дольше всех рассматривала Туманова и вздохнула протяжным вздохом. Потянуло спиртным.