Пошел купаться Уверлей

– Почитать некоторые личные дела. Поспрашивать вас.

– А документики у вас имеются? – Молодой человек говорил вальяжным баском, слегка покровительственным. Наверное, лысая голова придавала ему чувство уверенности. Хотя он и знал наверняка, что «документики» имеются. А Евгения покровительственный тон собеседника всегда раздражал. Ему хотелось в ответ дерзить. Но он умел сдерживаться. Особенно в таких случаях, ведь это ему нужны были сведения.

Филин достал из кармашка служебное удостоверение, показал молодому человеку. И вспомнил преподавателя латинского языка. У того по голове тоже было хоть шаром покати. Но препод так стригся. Под ноль. И ему было за семьдесят. Он всегда говорил студентам:

– Мне уже столько лет. А лысина отсутствует. Почему, догадайтесь.

Студенты смеялись. Стоило всю жизнь проходить без волос, чтобы потом похваляться отсутствием лысины.

– Вы, конечно, знаете, что Бубнов, бывший начальник вашего отдела, умер?

– Да, знаю. Я его зам. Фамилия моя Симкин. Олег Тимофеевич. Временно исполняю его обязанности. И во время его болезни исполнял…

– Он долго болел?

– Две недели. А долго это или нет, не знаю… – молодой человек вздохнул. – Он у нас сердечник. Был. Частенько прибаливал.

– Это ваша машина у подъезда? Похожа на спортивную. И номер странный.

– Чего ж тут странного? – Симкин пожал плечами. – Номер как номер. А машина, действительно, спортивная. «Бугатти». Я ее холю и лелею. Она у меня в гараже обычно стоит. Не мокнет и не мерзнет.

В словах Симкина чувствовалась гордость за машину. «Фанат, – подумал Евгений. – Для него, наверное, машина – свет в окошке. Но уж больно он спокоен. Не чувствует за собой никакой вины? А номер мы все-таки проверим. Димон говорил – буквы запоминающиеся: АУТ. И тут АУТ! Точно, как в аптеке».

– Личное дело Бубнова вы мне дадите?

– Увы, личные дела хранятся в Управлении кадров. – Симкин развел руками. Как показалось Филину, с большим удовольствием.

– Надо же, я об этом не подумал. Придется в Управление кадров идти. Это далеко?

– Не очень, – усмехнулся Симкин. – Следующий дом. Такой же дряхлый. Что ж, у вас больше и вопросов ко мне нет?

– Иван Сергеевич пил?

Симкин опешил.

– А вам это зачем?

– Ну, знаете… То, се. Врачи во мнениях разошлись. А нам точность требуется.

– Ему-то что? Он же машину не водил.

– Так пил он или нет?

Молодой человек наморщил лоб, как будто решал большую проблему. Обычно в таких случаях говорят: и хочется, и колется. А мама не велит.

Наконец он промямлил:

– Выпивал иногда. Но так, чтобы в запой уходил… Нет, не было.

– Ну, спасибо, молодой человек, – попрощался Филин. – Берегите свою красавицу. Не забывайте в гараж ставить.

В приемной, обставленной дорогой, но неброской мебелью, за огромным письменным столом сидела молодая женщина, увидев которую Филин подумал: да ей же место на подиуме, а не в скучном Управлении! А может быть, она, как и он, просто посетительница? Темные, почти черные волосы уложены модной стрижкой. Евгений не разбирался в женских стрижках, но мог бы голову дать на отсечение, что стрижка у девушки модная.

Чувствуя на себе восторженный взгляд посетителя, красавица и глазом не повела, не улыбнулась. Сидела застыв, словно боялась расплескать свою яркую привлекательность.

Восхищение сменилось разочарованием. Филин не любил таких красавиц. Они напоминали ему манекены из витрин. Он подумал о том, что творец, создавший это произведение искусства, не подумал вдохнуть в него жизнь. Женщина показалась ему просто… Нет, мымрой она не была. Красавицы не бывают мымрами.

– Что вы хотели, молодой человек? – спросила красавица. Евгений заметил, что стол, за которым сидит девица, пустой. Ни одной бумажки, ни одного карандашика. Наверное, чтобы не отвлекать посетителей.

– Я из уголовного розыска. – Он вынул из кармана удостоверение, раскрыл. Девушка протянула руку.

– Э-э, нет. Изучайте в моих руках.

– Я же должна показать начальству.

– Если до него дойдет, я сам покажу.

– Вам, наверное, нужно посмотреть какое-то дело?

– Конечно. Вы правильно решили.

– И у вас есть предписание прокурора?

– А это еще зачем? – удивился Филин. Таких вопросов ему никогда не задавали.

– Так положено. Разрешение прокурора. Это же не филькина контора, а государственное учреждение. Архив.

– Миленькая… – начал Евгений, но девица его перебила:

– Я вам не миленькая! Извольте не распускать язык!

– Вы же держите свое имя в секрете.

– Меня зовут Матильда Алексеевна. И вы не смеете распускать язык.

– А я вас, Матильда Алексеевна, арестую за препятствия расследованию, – сказал Евгений и вытащил из кармана наручники.

– Как арестуете? – голос у девицы перешел в шепот. – Вы не имеете права! – Нижняя губа у нее мелко-мелко дрожала.

– Загляните в Устав внутренней службы, – холодно сказал Филин. – Налицо препятствие расследованию. Наручники и поездка на Петровку вам обеспечены. Там разберутся во всем. Будет вам и прокурор. Ну так как?

Девица закрыла глаза. Филин внутренне усмехнулся и заметил, что один ее глаз приоткрылся. Красивый глаз. Ничего плохого не скажешь. Черный. Как небо в августе.

– И руководства нет, – сказала она и открыла второй глаз. А только что собиралась показывать удостоверение Евгения начальнику.

– Так поедем на Петровку или как?

– А вы в Архив надолго?