Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940-ых годов)

До середины 1924 г. в районе городов Гирин и Чанчунь существовала хорошо организованная группа бывших военнослужащих, преимущественно из Ижевско-Воткинских частей, численностью до 1,5 тыс. человек. Возглавлял группу генерал М.Ф. Ястребцов. Члены объединения работали на железной дороге, на прокладке шоссе, устройстве дамб, сохраняя при этом армейскую дисциплину [Там же, с. 75]. Чанчунь был разбит на районы во главе с начальниками, подчинявшимися непосредственно Ястребцову. Военные много сделали для устройства в Чанчуне церкви и русской гимназии [Русское слово, 1934, 7 июня]. Однако после смерти Ястребцова в июне 1924 г. (по официальной версии от сердечного приступа) группа начала распадаться.

Стремление к консолидации наблюдалось и в казачьей среде. Существовали две основные формы объединения казаков – объединения постаничные и общеказачьи. Первая казачья станица была создана казаками-оренбуржцами в 1922 г. В 1923 г. возникли Сибирская и Уссурийская казачьи станицы, в 1924 – Амурская, в 1926 – Енисейская [Сергеев О., 2015, с. 258]. Забайкальская станица начала формироваться только в 1925 г. по инициативе генерала Шильникова, но значительная часть забайкальцев, ориентировавшихся на атамана Семенова, в станицу не вступила.

Первая попытка создания общеказачьего объединения была предпринята в 1922 г. атаманом Семеновым, учредившим Союз казаков на Дальнем Востоке под председательством генерала Бакшеева с месторасположением Правления в Харбине. В состав Правления союза вошли представители Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. По линии Дальневосточной армии заместителей Бакшеева являлся генерал-майор В.П. Малакен. Несмотря на наличие в распоряжении Правления определенных денежных сумм, полученных от атамана, организация практически никакой работы не вела. Сам Бакшеев, имея на руках большую семью (жена и четыре дочери), обзавелся в Харбине домохозяйством, которому и отдавал практически все свое время.

В феврале 1923 г. в Харбине был создан Восточный казачий союз (ВКС), во главе которого встали полковник Оренбургского казачьего войска Г.В. Енборисов[192 - Енборисов Гавриил Васильевич, 1868 г. р., из оренбургских казаков. Окончил Оренбургское казачье юнкерское училище (1892). Служил в 1-м, 3-м, 15-м Оренбургских полках. Подъесаул (1903). Один из лучших наездников России, победитель Красносельской офицерской с препятствиями скачки (1899). Вышел в отставку по болезни (1908). Председатель правления Союза маслодельных артелей. В 1917 г. вел активную общественную работу в Оренбургском казачьем войске, депутат 1-го войскового круга. Участник антибольшевистского сопротивления в Оренбуржье. Командир партизанского отряда, участник Тургайского похода. Начальник военного контроля, комендант штаба обороны и начальник отдела государственной охраны 2-го войскового отдела Оренбургского казачьего войска (1918). В 1919 г. вступил добровольцем в дружину св. Креста в Омске. Участник Сибирского Ледяного похода. В Забайкалье командир Добровольческого Егерского отряда 3-го стрелкового корпуса, помощник начальника личной охраны атамана Семенова. Полковник (1920). Несколько раз находился под следствием по обвинению в вымогательстве и финансовых злоупотреблениях.], полковник Сибирского казачьего войска Е.П. Березовский[193 - Березовский Ефим Прокопьевич, 1869 г. р., из сибирских казаков. Окончил Сибирский кадетский корпус (1889) и 2-е Константиновское военное училище (1891). Участник Китайского похода (1900–1901) и русско-японской войны. С 1909 г. на административной работе. Член 1-го войскового казачьего круга Сибирского войска, участник Всероссийского общеказачьего съезда (1917). Заместитель войскового атамана и войсковой атаман Сибирского казачьего войска (1918–1920). Прибыл с семьей в Харбин в 1920 г.] и генерал Сычев. Союз включал в себя казаков четырех казачьих войск – Оренбургского (руководители – полковник Енборисов и П.С. Архипов), Сибирского (генерал-майор А.И. Белов и полковник Березовский), Амурского (генералы Сычев и Р.А. Вертопрахов) и Енисейского (статский советник Кузнецов) [Енборисов, 1932, с. 108]. Первоначально в состав ВКС не вошла Уссурийская казачья станица и забайкальцы. Вскоре после образования Союза в его руководстве проявились разногласия и полковник Енборисов, обвинив в происках против себя Сычева и Березовского, вышел из состава организации. В дальнейшем полковник развернул активную борьбу против Правления ВСК, способствовал оттоку части казаков-оренбуржцев из рядов союза и созданию в 1927 г. Оренбургской Объединенной станицы на Дальнем Востоке (оставшиеся в ВКС оренбуржцы объединялись в Оренбургскую казачью им. атамана Дутова станицу) [Там же, с. 139].

Важной особенностью существования русских военных организаций в Маньчжурии, в отличие от организаций, действовавших на территории иностранных концессий в городах Северного Китая и в Шанхае, являлся их полулегальный характер. Долгое время единственной русской организацией Харбина, официально зарегистрированной властями ОРВП, был Беженский комитет. Отсутствие регистрации на позволяло военным организациям проводить мероприятия по усилению средств (балы, вечера, доклады и т. п.) и получать спонсорскую помощь, т. е. их финансирование полностью зависело от членских взносов и нелегальных пожертвований. Поэтому некоторые объединения регистрировались при ХКПРБ и работали «под его крышей».

В Шанхае первое объединение военных – Союз военнослужащих – было организовано в июне 1920 г. На организационном собрании, состоявшемся на квартире поручика Черкеза, присутствовало около 30 человек. Собравшиеся избрали инициативную группу в составе капитана Постембского, штабс-капитана В. Рогова, поручика Черкеза и прапорщика Смирнова. Инициативная группа обратилась за денежной помощью к полковнику Кременецкому, который, желая побыстрее от них отделаться, выделил офицерам 500 долл. («чтобы собак на меня не вешали») [MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ] и устранился от дальнейшего участия в организации общества. В качестве председателя объединения инициативная группа выдвинула Генерального штаба полковника Л.П. Дюсиметьера, имевшего связи в иностранных кругах и служившего в местном отделении Русско-Азиатского банка.

В начале июля было избрано Правление организации в составе полковника Дюсиметьера (председатель), капитанов Прокофьева (казначей) и Постембского, поручика Черкеза (секретарь) и прапорщика Смирнова, и союз, насчитывавший в это время 70 человек, начал свою работу. Первым мероприятием союза стало открытие общежития в местечке Хэнбаньцяо недалеко от русской Богоявленской церкви (район Чжабэй). При общежитии действовала общественная кухня. Настоятель Богоявленской церкви иеромонах Смарагд (Ф. Власов) принимал активнейшее участие в организации общежития, кроме того, Смарагд предоставлял комнаты для временного проживания семейным офицерам в доме при церкви [Ван, 2008, с. 332, 392; MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ]. Через общежитие союза прошла значительная часть военнослужащих, оказавшихся в Шанхае в 1920–1921 гг.

Первоначально финансовая поддержка, которую получал Союз военнослужащих, не являлась постоянной и происходила из разных источников. Из воспоминаний Черкеза известно, что помимо денег, выданных полковником Кременецким, союз получил 1 тыс. долл. от русского военного атташе в Пекине полковника А.А. Татаринова[194 - По воспоминаниям профессора Г.Г. Тельберга, жившего в Циндао, полковник Татаринов в середине 1920-х гг. также проживал в этом городе, имея свой особняк. Белые офицеры ненавидели Татаринова за то, что, являясь военным атташе, он очень редко оказывал материальную помощь сильно бедствовавшим военным беженцам, а с утверждением в Пекине советского посольства передал в его распоряжение все остававшиеся у него на руках денежные суммы [Тельберг, 2012, с. 8].], столько же от жены атамана Семенова цыганки Маши, 500 долл. от Российского военного агента в Японии генерала М.П. Подтягина, 50 долл. от бывшего российского Генерального консула в Шанхае В.Ф. Гроссе [MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ]. Некоторую помощь союзу оказывало Русское Благотворительное общество. Между тем, учет денег руководством союза шел из рук вон плохо, суммы выдавались по требованию нуждающихся без достаточных оснований. Попытка членов организации открыть свой магазин и мастерские, под что был взят кредит у Русско-Азиатского банка, так и не осуществилась. Прибывший в 1921 г. в Шанхай Генерального штаба генерал-лейтенант А.Я. Ельшин настоял на учреждении «Русского Экономического общества», в котором союз стал одним из пайщиков [Ibid]. Экономическое общество вскоре развалилось, а Ельшин в 1923 г. благополучно перебрался в Соединенные Штаты.

Возможно, свою роль в экономической несостоятельности Союза военных играло и то, что руководство организации не признавало вероятности долговременного установления большевистского режима в России, выступало за продолжение борьбы против советской власти, в которой военные беженцы еще найдут свое место. Союз был одним из главных антисоветских центров в Шанхае, возбуждая опасения и недовольство со стороны экономических кругов российской (преимущественно, еврейской) колонии и части представителей бывшего дипломатического корпуса. К концу 1921 г. Союз военнослужащих оказался в состоянии глубокого кризиса. Новая инициативная группа, состоявшая в основном из старших офицеров и назвавшая себя Комитетом союза, предложила реорганизовать объединение на основе новых принципов. В январе 1922 г. разработанный Комитетом союза новый устав организации был принят общим собранием членов объединения. Изменилось и название союза, который стал теперь именоваться Союз служивших в Российских Армии и Флоте (ССРАФ) [ГАРФ, ф. Р-5793, оп. 1, д. 96, л. 42].

Согласно нового Устава, союз являлся организацией взаимопомощи, не преследуя никаких политических целей, и только не допускал в свои ряды большевиков и сочувствующих им. К основным задачам ССРАФ относились: 1) объединение всех беженцев, служивших в военном и морском ведомствах[195 - Первое объединение бывших военнослужащих Российского Флота – Союз моряков – было создано в Шанхае в 1920 г., но просуществовало недолго. Часть морских офицеров после развала организации присоединились к Союзу военнослужащих.], для оказания взаимной поддержки; 2) изыскание способов существования для членов Союза; 3) предоставление возможности членам Союза обмениваться знаниями военного характера; 4) способствование закреплению в сознании членов Союза необходимости строго охранять вековые традиции Российских Армии и Флота [MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ]. Руководство Союзом сосредотачивалось в руках председателя, правления и ревизионной комиссии. Первым председателем ССРАФ был избран Генерального штаба генерал-лейтенант К.Ф. Вальтер[196 - Вальтер Кирилл (Ричард) Францевич, 1870 г. р. Окончил Александровский кадетский корпус (1888), Николаевское инженерное училище (1890) и Николаевскую военную академию (1897). Участник Первой мировой войны, командир 42-го армейского корпуса, начальник штаба Западного фронта. Генерал-лейтенант. В белых войсках Восточного фронта. Прибыл в Шанхай в 1921 г. Отличное знание английского языка позволило ему открыть школу английского языка при русском консульстве. В дальнейшем он получил хорошо оплачиваемое место начальника т. н. «мертвых писем» на Главной китайской почте Шанхая.], вице-председателем – контр-адмирал Ковалевский, председателем Правления – Генерального штаба генерал-майор П.Ф. Рябиков, правителем дел Правления и секретарем – Генерального штаба генерал-майор Г.Т. Киященко [ГАРФ, ф. Р-9145, оп. 1, д. 240, л. 7].

Численность союза в январе 1922 г. составляла всего 35 человек, но очень быстро выросла, достигнув в январе 1923 г. уже 152 человек. В начале 1924 г. членами союза являлись 185 человек, в середине 1925 г. – 209, из них 181 – офицеры [Там же, л. 10, 13, 44]. В июле 1928 г. союз численно вырос до 405 человек, включая 14 генералов, 74 штаб-офицера и 215 обер-офицеров [Шаронова, 2015, с. 178; MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ]. И хотя генерал Рябиков, один из организаторов ССРАФ, отмечал в своих воспоминаниях, что «возможность вступления в союз и нижних чинов лишало союз “кастово-офицерского” лица и не отбрасывало от себя и честных, но простых рядовых воинов» [ГАРФ, ф. Р-5793, оп. 1, д. 1д, л. 333], ССРАФ имел преимущественно офицерский состав.

До конца 1924 г. союз не имел постоянного помещения для канцелярии Правления, только в декабре 1924-го такое помещение было приобретено на Французской концессии, на авеню Жоффр. В том же году в здании, где размещалась канцелярия была открыта св. Николаевская военно-приходская церковь, работавшая с благословения начальника Пекинской Духовной миссии до мая 1926 г. В 1925 г. канцелярия и церковь ССРАФ перебрались в отдельный особняк на той же улице. Для церкви был выделен нижний этаж особняка, а на верхних помимо канцелярии ССРАФ разместились Комитет защиты прав и интересов русских, Русское Благотворительное общество и Казачий Союз [Шаронова, 2015, с. 174, 179].

Для размещения беженцев союз располагал общежитием и снимал несколько квартир. В помещениях Союза военных в 1923 г. проживало 175 холостых и семейных беженцев, в 1924 г. – 150 человек [ГАРФ, ф. Р-9145, оп. 1, д. 240, л. 18, 25]. Питание нуждавшимся обеспечивалось столовой союза, а с 1923 г. – двумя столовыми, располагавшимися у русской церкви в Чжабэе и на Рут де Зикавей (Французская концессия). Наибольшее напряжение в работе столовых пришлось на 1923 г. в связи с массовым притоком в Шанхай русских беженцев. За год столовые союза выдали около 50 тыс. обедов и 2 тыс. ужинов [Там же, л. 18].

При союзе действовало несколько предприятий – хлебопекарня (1923–1924), сапожная мастерская, струнный оркестр (1923), была оборудована небольшая амбулатория и разбит свой огород. Несколько раз ССРАФ выступал пайщиком в организации отдельных предприятий, ни одно из которых так и не принесло существенных доходов [Там же, л. 18, 19, 25, 26]. Для изыскания работы членам союза Правление при поддержке Муниципальной полиции организовало в конце 1924 г. артель сторожей. Летом 1925 г. в артели работало 32 человека [Там же, л. 26, 30].

Финансовая база ССРАФ в 1920-е гг. была наиболее стабильной среди эмигрантских организаций Шанхая. Например, за 1928 г. доходы союза составили более 14 тыс. китайских долл. [Шаронова, 2015, с. 176]. Доходы складывались из пожертвований (наиболее крупными являлись субсидии от генерала Подтягина, составившие в 1923–1924 гг. более 28 тыс. китайских долл., и Шанхайского Скакового клуба), средств от благотворительных вечеров и балов (традиционный бал проводился союзом 13 января каждого года), предприятий союза и членских взносов, которые, впрочем, регулярно выплачивала лишь незначительная часть членов объединения [ГАРФ, ф. Р-9145, оп. 1, д. 240, л. 16, 23, 48; MRC, box 2, f. Материалы СCРАФ]. Важную роль в привлечении средств в союз играли некоторые из его членов, особенно генерал Вальтер и полковник Дюсиметьер. Дюсиметьер, который после отъезда за границу адмирала Ковалевского был избран вице-председателем ССРАФ, имел широкие связи в иностранных кругах Шанхая и даже в шутку именовался «министром иностранных дел Союза» [ГАРФ, ф. Р-5793, оп. 1, д. 1д, л. 319].

В апреле 1925 г. в Шанхае было создано крупное казачье объединение – Казачий Союз. Инициатива создания союза принадлежала Семиреченской и Сибирской казачьим группам, возглавлявшимся соответственно присяжным поверенным И.Н. Шендриковым[197 - Шендриков Илья Никифорович, 1878 г. р., из семиреченских казаков. Окончил юридический факультет С.-Петербургского университета (1909). За участие в политических демонстрациях исключался из университета и находился в ссылке в Туркестане (1901–1904). В годы Гражданской войны представитель Семиреченского правительства при правительстве адмирала Колчака (1918–1919). В Китае с 1920 г. Являлся редактором-издателем газеты «Русское эхо» (1920–1922).] и полковником А.Г. Грызовым[198 - Полковник Сибирского казачьего войска А.Г. Грызов являлся одним из деятелей сибирского областничества. В октябре 1922 г. Грызов, работавший в это время редактором областнической газеты «Последние известия» во Владивостоке, был назначен начальником канцелярии МИД правительства Сазонова. В Шанхай прибыл через Гензан.]. В состав членов-учредителей организации также вошли генерал-майор П.П. Оглоблин[199 - Оглоблин Прокопий Петрович, 1872 г. р., из иркутских казаков. Окончил Иркутское пехотное юнкерское училище (1897). Участник Китайского похода (1900–1901), русско-японской и Первой мировой войн. Командир 3-го Верхнеудинского полка на Персидском фронте (1916–1917). Полковник (1916). Кавалер ордена св. Георгия IV ст. Войсковой атаман Иркутского казачьего войска (март 1917 – февраль 1918 г.). Участник антибольшевистского восстания в Иркутске. Служил в ОМО, начальник снабжения и тыла, председатель Георгиевской Думы, командир 3-го Верхнеудинского казачьего полка, начальник штаба 5-го Приамурского армейского корпуса. Генерал-майор (1918). Войсковой атаман Иркутского казачьего войска. Находился под следствием за самовольное выделение Иркутского казачьего полка из Сводно-казачьей бригады генерала Шильникова. Поддержал мятеж эсеровского Политцентра в Иркутске. Некоторое время находился в Омском концлагере, после ареста ЧК. Выехал в Китай. В 1922 г. участвовал в Приамурском Земском соборе.], глава Иркутской казачьей группы, генерал-лейтенант М.И. Афанасьев[200 - Афанасьев Михаил Иванович, 1883 г. р., из дворян Донского казачьего войска. Окончил Донской кадетский корпус (1901), Михайловское артиллерийское училище (1904) и Александровскую военно-юридическую академию (1912). Участник Первой мировой и Гражданской войн. С марта 1918 г. в составе ОМО, начальник тыла, начальник снабжения. Начальник штаба 8-й Сибирской стрелковой дивизии, начальник штаба Иркутского военного округа. Генерал-майор (1919). Начальник штаба походного атамана Дальневосточных казачьих войск (1919–1920). Генерал-лейтенант (1920). В Приморье военный прокурор Соединенного Приамурского военного и военно-морского суда. Эмигрировал в Японию, председатель эмигрантской комиссии (1922–1923). В 1923 г. выехал в Шанхай. Являлся человеком из ближнего окружения атамана Семенова, имея огромное влияние на атамана.], представлявший Донское казачье войско, есаул В.В. Сараев, представитель войскового правления Амурского казачьего войска[201 - Сараев Василий Васильевич, 1883 г. р., из амурских казаков. Участник Первой мировой войны. Произведен в хорунжие за боевые отличия (1917). В белых войсках Восточного фронта, командир 7-й Особой Амурской сотни, командир дивизиона. Участник Хабаровского похода. Есаул. Имел жену и двоих детей.], войсковой старшина Г.К. Бологов, представитель енисейских казаков [ГАРФ, ф. Р-5963, оп. 1, д. 14, л. 15; д. 15, л. 22 а]. Важную поддержку в организации союза оказал генерал Глебов, имевший большое влияние на Шендрикова, ставшего первым председателем организации. Целью создания Казачьего Союза объявлялось «объединение находящихся в Шанхае казаков всех казачьих войск для взаимной духовной и материальной поддержки, для сохранения казачьего единства и исторически сложившихся быта и традиций казачьих, для установления прав и обязанностей казачества и закрепления их при будущем строительстве России, а также для разработки и подготовки к разрешению предстоящих коренных вопросов жизни своих краев» [Ван, 2008, с. 394].

Казачий Союз, как и другие эмигрантские организации, не имел постоянного финансирования и существовал за счет иностранных пожертвований (например, от Скакового клуба Рейс-корса), проведения различных мероприятий, наиболее успешным из которых являлся Казачий бал, впервые организованный весной 1926 г. и принесший большую прибыль союзу (в дальнейшем Казачий бал считался лучшим эмигрантским мероприятием подобного рода), а также средств от членских взносов и функционировавших при союзе курсов английского языка и обучения шоферскому делу [ГАРФ, ф. Р-5963, оп. 1, д. 14, л. 36].

Не располагая своими помещениями, казаки заключили соглашение со ССРАФ о размещении канцелярии своего Правления в здании Союза военнослужащих на авеню Жоффр, а также о предоставлении мест нуждавшимся в жилье казакам и обеспечении их питанием в общежитии и столовой ССРАФ на возмездной основе[202 - В апреле 1926 г. в общежитии ССРАФ проживало 8 офицеров и казаков-членов Казачьего Союза, кроме того, за индивидуальную плату проживали еще три офицера. Стоимость оплаты проживания в общежитиях и квартирах ССРАФ составляла: 6 долл. в месяц за большую комнату в квартирах для семейных, 4 долл. – за малую комнату, койка в общежитии – 1,5 долл. в месяц. Казачий Союз не очень регулярно вносил плату за общежитие, поэтому к концу апреля 1926 г. его долг составил более 105 долл. В связи с чем возникли трения с руководством Союза военнослужащих [ГАРФ. Ф. Р-5963. Оп. 1. Д. 40. Л. 18, 24, 37], имевшие свое продолжение в будущем.].

Союз служивших в Российских Армии и Флоте и Казачий Союз являлись наиболее крупными военными организациями в Шанхае, однако они не объединяли всех бывших военнослужащих в городе. В состав ССРАФ первоначально не входили члены группы генерала Глебова и созданное на базе группы генерала Лебедева Урало-Сибирское трудовое общество. Характеризуя Лебедева, как человека «всегда замкнутого, молчаливого и на вид суховатого», генерал Рябиков подчеркивал его всецелую занятость заботами о своих людях [Там же, ф. Р-5793, оп. 1, д. 1 д, л. 313 об][203 - В своих воспоминаниях Рябиков сравнивает генерала Лебедева с начальником Камчатского отряда генералом П.М. Ивановым-Мумжиевым, который «проявил наименьшую заботу о своих людях и, раздав им небольшие суммы, предоставил каждого своей собственной судьбе. Сам же, видимо, обладая деньгами, купил boarding house и весь ушел в личную жизнь». Генерал Иванов-Мумжиев был избран в состав Правления ССРАФ но никакого интереса к делам союза не проявлял и заседания правления не посещал [ГАРФ. Ф. Р-5793. Оп. 1. Д. 1д. Л. 313 об].]. В 1925 г. Урало-Сибирское трудовое общество распалось на два полковых объединения – Общество Егерского полка (председатель – полковник Н.А. Александров[204 - Александров Николай Антонович. Окончил Александровское военное училище (1912). Участник Первой мировой и Гражданской войн. Командир роты Отдельного батальона при ставке Верховного главнокомандующего, помощник командира Егерского полка (1918–1919). Участник Сибирского Ледяного похода. В Забайкалье командир Егерского полка. Участник Хабаровского похода, командир 1-й стрелковой бригады, позднее командир 3-го Егерского полка и помощник командующего сухопутными силами Приморья (октябрь 1922 г.). Полковник.]) и Полковое объединение уральцев (председатель – полковник А.Г. Доможиров[205 - Доможиров Анатолий Григорьевич, 1887 г. р. Окончил Казанское военное училище (1911). Участник Первой мировой войны, штабс-капитан 43-го Сибирского стрелкового полка. Георгиевский кавалер. В белых войсках Восточного фронта. Помощник командира 1-го Степного Сибирского и Омского Сибирского стрелковых полков (1918–1919). Участник Сибирского Ледяного похода. В Забайкалье командир Уральского стрелкового полка. Полковник. Участник Хабаровского похода, командир 2-го Уральского стрелкового полка, Урало-Егерского полка (1921–1922).]) [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 48750, л. 181 об]. Несмотря на то, что часть моряков являлась членами ССРАФ, существовало и самостоятельное, созданное в начале 1920-х гг. объединение бывших морских офицеров – Кают-компания, которую возглавлял контр-адмирал С.Н. Тимирев[206 - Генерал Рябиков характеризует Тимирева, как «блестящего и высоко-культурного офицера». Служил адмирал на скромной должности младшего помощника капитана китайского парохода, ходившего по Янцзы из Шанхая в Ханькоу [ГАРФ. Ф. Р-5793. Оп. 1. Д. 1д. Л. 318 об].].

В состав Казачьего Союза не входила большая часть забайкальских казаков, часть оренбургских и т. н. Дальневосточная станица, возглавляемая полковником В.Г. Казаковым. Сам Казачий Союз был далеко не монолитной организацией. Уже вскоре после образования в союзе начались внутренние распри, в немалой степени связанные с распределением денежных сумм между членами объединения. В 1926 г. из состава союза вышли отдельные видные офицеры (например, генерал Оглоблин) и целые казачьи группы. На январь 1927 г. численность организации составила 235 человек. Наиболее крупными станицами союза являлись оренбургская и сибирская [ГАРФ, ф. Р-5963, оп. 1, д. 25, л. 56].

В 1924 г. в Шанхае было создано Военно-научное общество «Армия и Флот». Основателем и председателем общества являлся Генерального штаба полковник Н.В. Колесников[207 - Колесников Николай Владимирович, 1881 г. р. Окончил Московское военное училище (1904) и ускоренный курс Николаевской военной академии (1917) 2-й очереди. Воспитатель и курсовой офицер Казанского военного училища (1912–1915). Участник русско-японской и Первой мировой войн. Участник белого движения на юге и востоке России. Служил во 2-й кавалерийской дивизии. Полковник. В Чите являлся начальником осведомительного отдела и редактором газеты «Русская армия», сотрудничал в журналах «Путь России», «Воин». Организатор военных курсов во Владивостоке (1920). Эмигрировал в Шанхай, вероятно, через Харбин. Являлся автором целого ряда военно-научных и литературных трудов.], выпускавший в Шанхае с 1924 г. газету «Россия». Численность объединения не являлась постоянной и составляла не более нескольких десятков человек[208 - Штабс-капитан В.Д. Жиганов, составитель уникального альбома «Русские в Шанхае» (1936) писал о том, что общество «Армия и Флот» включало в свой состав до 300 членов, как из русских офицеров, так и из иностранцев. Вероятно, такой численности общество достигло в период своего расцвета в 1929–1930 гг.]. С 1926 г. общество начало издавать журнал «Армия и Флот», имевший военно-образовательную и военно-просветительскую направленность.

Для сплочения выпускников Хабаровского кадетского корпуса в ноябре 1925 г. в Шанхае был создан «Союз бывших кадет-хабаровцев». В 1926 г. появился Союз Георгиевских кавалеров под председательством полковника К.И. Арцыбашева и Общество бывших офицеров и солдат 8-го Камского полка (или Общество Камского полка), руководимое полковником М.В. Шастиным [Армия и Флот, 1926, окт., с. 112]. В том же 1926 г. в Шанхае началась организация Союза русских военных инвалидов.

В конце января 1926 г. под руководством поручика И.Т. Соловьева состоялось первое собрание инвалидов, на котором присутствовали 16 человек. Собрание объявило о создании Союза русских военных инвалидов в Шанхае и избрало Правление во главе с поручиком Соловьевым. В феврале Союз открыл на китайской территории Шанхая (Паошань Роуд) первое общежитие для инвалидов [Краткая история Союза Военных Инвалидов, 1936, с. 8, 9]. С самого начала работы Союза инвалидов встал вопрос об изыскании средств. Большую помощь в этом оказало инвалидам Общество русских врачей, которое помимо всего прочего разместило информацию о нуждах инвалидов в русских и иностранных газетах Шанхая. Летом 1926 г. возникла идея открыть при Союзе клуб, как предприятие под которое можно было легче всего найти деньги и обеспечить в нем работу для большего числа членов Союза. Идею выдвинули новые члены организации, которые работали в свое время в Союзе увечный воинов во Владивостоке. Поиски спонсоров оказались успешными, был составлен устав и получено разрешение от муниципалитета. В августе 1926 г. клуб начал действовать, обеспечив работой около 30 инвалидов [MRC, box 3, f. Шанхайское отделение Союза русских военных инвалидов]. Его первым руководителем стал подполковник И.Д. Нозадзе[209 - Нозадзе в начале 1919 г. являлся комендантом штаба 9-й Сибирской стрелковой дивизии, позднее старшим адъютантом канцелярии Главноначальствующего в полосе отчуждения генерала Плешкова.]. Клуб инвалидов, существовавший до осени 1930 г., быстро превратился в один из центров притяжения русской военной эмиграции. В начале 1928 г. в состав Союза инвалидов входило 103 человека. Доходы союза за 1927 г. составили 10172 долл. [Шанхайская заря, 1928, 28 янв. ][210 - Расходная часть составила 9861 долл., из них: благотворительная деятельность – 397 долл., библиотека – 173, ссуды – 142, содержание общежития – 3324, жалование членам Правления и служащим – 3536, организация лавки при русской роте Шанхайского волонтерского корпуса – 978.]. Наиболее активную работу в союзе вели подпоручик В.Э. Шитт-Шатт, поручик В.Г. Фридьев, капитан Г.Е. Штральман, полковники В.Г. Боровиков, Н.М. Губанов, А.И. Яковлев, и др.

Весной 1926 г. в Шанхае было создано своеобразное «общекорпоративное» объединение бывших офицеров Российских Армии и Флота – Офицерское Собрание. Мысль об образовании Офицерского Собрания возникла в кружке офицеров-артиллеристов. В состав инициативной группы, собранной генералом Афанасьевым, вошли генералы Глебов, Лебедев, А.М. Хрущев, Л.А. Гаффнер, М.М. Соколов, адмиралы Безуар, Тимирев, полковники Ярон, Савельев, капитан 1-го ранга Фомин и др. На учредительном собрании в мае 1926 г. присутствовали 64 офицера. Собрание приняло Временный устав организации. Жизнь Собрания руководилась распорядительным комитетом, ежегодно избираемым общим собранием. Первым почетным председателем распорядительного комитета был избран генерал Вальтер, председателем Собрания являлся генерал Афанасьев (1926–1927), с 1927 г. – генерал Гаффнер. В состав Собрания входили почетные и действительные члены, члены-соревнователи и почетные гости[211 - Первоначально действительными членами Офицерского Собрания могли быть только офицеры, военные врачи и военные чиновники. С 1934 г. к этой категории были причислены гардемарины, юнкера, кадеты, вольноопределяющиеся и сыновья офицеров. В это время число действительных членов Собрания достигло 250 человек [Офицерское Собрание, 1941, с. 10].]. Полученные инициативной группой 540 китайский долл. из сумм Сибирского флота дали возможность снять помещение для Собрания на авеню Жоффр на территории Французской концессии. В дальнейшем помещение организации несколько раз менялось, пока в 1935 г. не закрепилось на улице Рю-Лафайет (№ 1260) [Офицерское Собрание, 1941, с. 7–9].

С самого начала работы Офицерского Собрания здесь устраивались лекции и доклады, читавшиеся членами Собрания и специально приглашенными лицами. В дни воинских, полковых, училищных и других праздников организовывались встречи и балы: например, Праздник Морского корпуса, Артиллерийский бал, праздники Георгиевских кавалеров, Военно-воздушного флота, Александровского военное училища и др. Собрание имело свою библиотеку и драматический кружок. Как отмечалось в юбилейном сборнике, выпущенном в связи с 15-летием организации, Офицерское Собрание «в своей деятельности не удовлетворялось чисто клубной жизнью, но стремилось к объединению всех военных», а также к взаимодействию со всеми военными и близкими им по духу русскими организациями [Там же, с. 12, 13, 18].

Формирование русских военных организаций в городах Северного Китая началось позднее и наиболее активно шло в Тяньцзине, где размещалась крупная эмигрантская колония. Военное сообщество Тяньцзина было крайне разнородным. Здесь находились бывшие чины войск атаманов Дутова и Анненкова, генералов Бакича и Унгерна, прибывшие из Синьцзяна и Монголии, а также офицеры и солдаты, эвакуированные в 1922 г. из Приморья. В частности, в городе проживал генерал Г.А. Вержбицкий, один из бывших старших офицеров Земской Рати[212 - Вержбицкий Григорий Афанасьевич, 1875 г. р. Окончил Каменец-Подольскую гимназию (1893), Одесское пехотное юнкерское училище (1897) и Саперные практические курсы (1901). Участник русско-японской и Первой мировой войн. Командир 336-го пехотного Ефремского полка и бригады 134-й пехотной дивизии (1917). Полковник (1916). Кавалер ордена св. Георгия IV ст. и Георгиевского оружия. Едва избежал смертной казни за «неповиновение советской власти» в конце 1917 г., бежал. Возглавлял офицерскую организацию в Усть-Каменогорске. В белых войсках Восточного фронта. Начальник 1-й Степной Сибирской (4-й Сибирской) стрелковой дивизии, командующий 3-м Степным Сибирским армейским корпусом. Участвовал в Пермской операции и наступлении Западного фронта 1919 г. Награжден орденом св. Георгия III ст. Генерал-лейтенант (1919). Командующий Южной группой войск Сибирской армии. Участник Сибирского Ледяного похода. В Забайкалье временно командующий Дальневосточной армией. В Приморье командующий Дальневосточной армией, затем войсками Временного Приамурского правительства (1920–1921). Военный министр Временного Приамурского правительства, помощник воеводы Земской рати.]. По словам посещавшего город в середине 1920-х гг. полковника Енборисова, Вержбицкий «содержал дамскую шляпную мастерскую, много мастериц» и жил «уже не по-беженски, а “много лучше”, ходил и сам в шляпе» [Енборисов, 1932, с. 122].

В начале 1920-х гг. в Тяньцзине были организованы первые казачьи объединения: оренбуржцев, возглавляемое одним из соратников генерала Бакича генерал-майором Н.П. Карнауховым, и семиреченцев под руководством генерала А.М. Ионова[213 - В конце 1922 или начале 1923 г. генерал Ионов выехал в Канаду, позднее жил в США.]. В 1924 г. начала работу Оренбургская казачья станица.

В сентябре 1926 г. по образцу Шанхая был организован Тяньцзинский Союз служивших в Российских Армии и Флоте. Организаторами союза являлись гвардии полковники П.А. Веденяпин (в свое время являвшийся членом Правления шанхайского ССРАФ)[214 - Веденяпин Петр Александрович, 1884 г. р. Окончил Пажеский корпус (1903) и Николаевскую военную академию (1911). Офицер л. – гв. Преображенского полка. Участник Первой мировой войны. Командующий л. – гв. Измайловским полком (1917). Гвардии полковник (1916). Кавалер ордена св. Георгия IV ст. Член подпольной Алексеевской организации в Петрограде. В белом движении на Юге России в составе Добровольческой армии и ВСЮР. Участник 1-го Кубанского похода. Начальник штаба генерала Алексеева в Новочеркасске, представитель армии на Тереке. В Сибири оказался осенью 1919 г. Эмигрировал в Китай в 1920 г.] и А.П. Бендерский[215 - Бендерский Александр Петрович, 1869 г. р. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1894), офицер л. – гв. Драгунского полка. До начала Первой мировой войны преподавал верховую езду в Николаевской военной академии, знал большинство офицеров целого ряда предвоенных выпусков академии. В годы войны командовал эскадроном в составе своего полка. Полковник. В 1918 г. служил в армии гетмана Скоропадского, с осени 1919 г. в белых войсках Восточного фронта, служил в канцелярии военного министерства. В 1920 г. начальник конвоя в штабе генерала Лохвицкого, позднее штаб-офицер для поручений. В эмиграции с конца 1920 г., жил в Пекине, позднее в Тяньцзине. В Тяньцзине Бендерский содержал небольшой манеж и давал уроки верховой езды.], и капитан 1-го ранга Л.П. Муравьев [Хисамутдинов, 2013, с. 159]. Согласно Устава, Союз военных являлся национально-культурной организацией, имеющей целью содействовать возрождению Православной Христианской Великодержавной России. К задачам союза относились: «подготовка кадра идейных и сильных людей, способных являться проводниками перевоспитания Русского общества на основах активности, честности, дисциплинированности, трезвости и деловитости; противодействие всяким антихристианским, антинациональным и антиморальным течениям; поддержание среди своих членов духа Старой Русской Армии, с ее дисциплиной, уважением к старшим и строгим сознанием долга перед Отечеством» [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 149, л. 214, 216]. Особенностью Тяньцзинского ССРАФ являлся явно выраженный в его уставных документах антисемитизм – в организацию запрещалось принимать евреев.

В сентябре 1927 г. численность членов союза составила 95 человек, из них 21 офицер. Как отмечал один из информаторов ОГПУ, в союзе была представлена в основном «мелкота», привлеченная «гвардейским антуражем» Веденяпина [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 112]. В самом деле, первоначально среди членов союза не было ни одного генерала и только 3–4 штаб-офицера являлись кадровыми военными.

Организация имела свое помещение – Собрание союза[216 - По сведениям одного из источников, большую роль в приобретении помещения для ССРАФ сыграла вторая жена Веденяпина – Бримберг. Бримберг благодаря хорошим отношениям с Батуевой, женой одного из наиболее богатых русских предпринимателей Тяньцзина, выхлопотала у нее в бесплатное пользование дом, где разместилась церковно-приходская школа и Собрание ССРАФ [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 113].] с читальней и буфетом (без спиртных напитков и азартных игр, для чего нужно было иметь специальную лицензию от властей). Материальная база ССРАФ формировалась за счет членских взносов, устройства концертов (имелся свой струнный оркестр и смешанный хор под управлением корнета П.Д. Паникоровского) и других мероприятий. В частности, за первый год существования союза приходная часть его бюджета составила 3650 китайских долл. [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 149, л. 200–216].

Наиболее слабыми и малочисленными являлись русские военные объединения в Синьцзяне, регионе, где уровень организационной консолидации эмигрантов был наиболее низким среди других районов расселения русских эмигрантов в Китае.

В октябре 1920 г. в Кульдже был создан т. н. Русский Шанхой – объединение бывших российских подданных в целях оказания материальной и моральной взаимопомощи. Средства Шанхоя формировались за счет пожертвований со стороны состоятельных людей (главным образом, купечества), местного отделения Русско-Азиатского банка и организации увеселительных мероприятий. При Шанхое был открыт лазарет для бедняков, заведовал которым один из наиболее авторитетных членов русской общины, Георгиевский кавалер, полковник Семиреченского казачьего войска Н.Н. Вяткин. Беженцам выдавались денежные пособия (в общей сложности, с конца 1920 до конца 1921 г. – 8900 китайских долл.) [Там же, л. 40, 41].

В окрестностях Кульджи вплоть до 1925 г. сохранялись остатки отряда атамана Дутова, руководимые войсковым старшиной А.З. Ткачевым. Заботясь о своем выживании, дутовцы занимались огородничеством, рыболовством (существовала своя рыболовная артель), выделкой шкур. Была организована собственная пекарня (руководитель – хорунжий Голиков). Процент от любого заработка отдавался в отряд. Несмотря на все попытки обеспечить свою жизнь, материальное состояние отряда было очень тяжелым, «в результате офицеры со своего привилегированного положения были переведены на общий котел, где на обед кипятилась вода с редькой и тонким слоем кунжутного масла». Многие военные в поисках заработка растекались в разные районы Илийского края, в конце 1922 г. в отряде осталось не более 300 человек [АВПРФ, ф. 0100, оп. 10, п. 131, д. 92, л. 34]. Только после того, как в конце 1921 г. отряд получил деньги от уполномоченного представителя Оренбургского казачьего войска при штабе атамана Семенова генерала Н.С. Анисимова[217 - Как оказалось в дальнейшем, генерал Анисимов присвоил себе больше половины тех денег, которые атаман Семенов выделил ему для отправки казакам-оренбуржцам в Синьцзян. По делу Анисимова было даже проведено расследование, но наказания он так и не понес.], ситуация стала несколько лучше. Были установлены оклады, стало выдаваться суточное довольствие [Ганин, 2006а, с. 387] и т. п.

Вместе с тем, руководство отрядом уже не могло, а может и не хотело, поддерживать дисциплину на высоком уровне[218 - Согласно советским источникам, войсковой старшина Ткачев оценивался как человек бесхарактерный, недалекий, всецело находящийся под влиянием жены и подъесаула Щелокова. Он захватил большую часть денег, присланных генералом Анисимовым, осуществлял разгул, кутежи и оргии [Ганин, 2006а, с. 388].]. Широкое распространение получило пьянство, особенно среди офицеров. Приезжая в Кульджу, офицеры устраивали там пьяные дебоши, драки, посещали публичные дома, тем самым способствуя распространению венерических заболеваний. Не помогали ни увольнение офицеров из частей, ни запрет на употребление спиртного, ни наказания. В конце концов, в январе 1922 г. было закрыто представительство отряда в Кульдже, выезд чинов отряда в город запрещен [Там же, с. 388]. Возможно, деятельность наиболее разложившейся части дутовцев была одной из причин закрытия китайскими властями в 1922 г. Русского Шанхоя.

Начальник штаба Суйдинского отряда, подполковник П.П. Папенгут, называвшийся советскими разведчиками «столбом на котором отряд только и держится», объединил вокруг себя значительную часть офицеров и сформировал под названием Офицерского союза самостоятельное объединение [АВПРФ, ф. 0100, оп. 10, п. 131, д. 92, л. 42; Наземцева, 2013, с. 95]. Штаб Офицерского союза в середине 1920-х гг. располагался в Толкинском ущелье. В 1928 г. в составе союза находилось 120–130 человек [Наземцева, 2013, с. 95, 97].

К середине 1920-х гг. временные и преимущественно трудовые объединения бывших военных практически исчезли, уступив место более крупным организациям, преследовавшим не только цели обеспечения своих членов заработком, но и объединяя тех, кто не принял советской власти (при этом борьба против советской власти не позиционировалась в качестве одной из целей), обеспечивая поддержание и сохранение корпоративной идентичности, как на общем уровне принадлежности к бывшим военнослужащим Российской армии и флота и Белой армии, так и на узко-корпоративной основе. Одним из средств поддержания групповой идентичности в среде военной эмиграции являлась организация корпоративных мероприятий, связанных с определенными датами и событиями, – полковые, войсковые, училищные праздники, панихиды по погибшим членам корпорации, молебны и т. п. Многие из этих мероприятий находили отражение на страницах эмигрантских газет, особенно «Русского слова» (Харбин) и «России» (Шанхай), наиболее близких к военной среде. Подавляющее большинство членского состава организаций бывших военных было представлено офицерством. В то же время стоит отметить, что значительная часть бывших военнослужащих Белой армии, особенно среди тех, кто прибыл в Китай 1919–1920 гг., или находились здесь на протяжении всей Гражданской войны, не являлись членами военных объединений. Такая ситуация была особенно характерна для Синьцзяна и Маньчжурии, где за пределами крупных населенных пунктов (Харбин, Мукден, Чанчунь) практически никаких организаций бывших военных не существовало.

Глава 6. Эмигрантские военно-политические центры Европы и проблема консолидации военной эмиграции в Китае

Середина 1920-х гг. открыла новый этап в жизни русской военной эмиграции в Китае. С одной стороны, в Китае существенно возросла активность Советского Союза, стремившегося восстановить на северо-востоке страны позиции царской России и одновременно развернуть в Поднебесной антиимпериалистическое революционное движение, реализуя на Востоке проект мировой революции. В рамках реализации этой стратегии предполагалось окончательно ликвидировать на китайской территории остатки белой эмиграции, что вынуждало эмиграцию бороться за свое выживание. С другой стороны, начавшийся на Западе процесс консолидации военной эмиграции с целью продолжения антибольшевистской борьбы подталкивал аналогичный процесс в Китае, инициируя новый этап противостояния между большевиками и антибольшевистскими силами, что особенно актуализировалось наличием протяженной совместной границы между Китаем и СССР.

1924 год ознаменовался распадом почти повсеместно на территории Китая крупных воинских групп и резким снижением белопартизанской активности. Продолжался процесс репатриации и реэмиграции части военных беженцев. Значительная часть бывших военных перешла к мирной деятельности, стремясь приспособиться к новым условиям существования. Большинство действовавших в это время организаций, объединявших бывших военных, являлись фактически союзами взаимопомощи, ориентировавшими своих членов на социальную адаптацию, а не на политическую борьбу. Продолжение противостояния советской власти было уделом немногих, в основном тех, кого мы в нашей типологии отнесли к активным антибольшевикам и людям войны.

Советская сторона, разрабатывая планы расширения своего присутствия в Китае, стремилась к окончательной ликвидации на этой территории «белогвардейского гнезда». Как отмечалось ранее, в 1924 г. советское правительство предприняло немало усилий, включая военно-политический шантаж, для установления дипломатических отношений с Китаем и восстановления совместного управления КВЖД [Переписка Сталина, 2008, с. 74, 77]. В мае 1924 г. было подписано долгожданное соглашение между Москвой и Пекином, подкрепленное сентябрьским договором с Мукденом. Согласно договору 1924 г. в Китае учреждались советские консульства, сменившие существовавшие с 1920 г. в местах наиболее массового расселения русских эмигрантов русские представительства, отстаивавшие права эмигрантов. «Вселение» советских дипломатических представительств на территории бывших консульств Российской империи не обошлось без инцидентов. В Шанхае более тридцати офицеров и солдат группы генерала Глебова ночью 13 июля 1924 г. захватили здание бывшего Российского консульства, протестуя против его передачи советской стороне. Пришлось использовать для их выдворения полицию [Ван, 2008, с. 156].

С приходом в руководство КВЖД советских представителей был поставлен вопрос об увольнении с железной дороги белоэмигрантов [Переписка Сталина, 2008, с. 179–181]. С 1925 г. в составе Управления и различных служб КВЖД разрешалось работать только лицам, имевшим советское или китайское подданство. Начались увольнения. В частности, были уволены все русские сотрудники внутренней охраны железнодорожной полиции [ГАРФ, ф. Р-6081, оп. 1, д. 153, л. 171].

Желая сохранить свое стабильное положение, обеспечивавшееся службой на КВЖД, многие военные эмигранты приняли китайское[219 - Нередко китайское подданство брали совсем не потому, что принципиально не желали иметь дело с Советами, хотя было не мало и таких, а по причине того, что белым офицерам в советском подданстве часто отказывали.], а в отдельных случаях и советское гражданство. Эта ситуация хорошо представлена в дневнике полковника И.С. Ильина: «Боже, как изменились вокруг лица! Глаза бегают, вид напуганный, разговаривать боятся, некоторые сторонятся! Говорят, что у многих давным-давно припасены совпаспорта. И, главным образом, среди тех, кто больше всего кричал о “непримиримости”… Берут паспорта генерал Касаткин, Бутов, Богданов, Зефиров – все омичи… Китайских подданных, дай Бог, чтобы набралось до двух тысяч, вся же масса спешит осоветится» [Там же, ф. Р-6599, оп. 1, д. 8, л. 226, 237]. Кстати, сам Ильин, не желая становиться ни китайским, ни советским гражданином, был вынужден оставить Службу сборов Управления КВЖД, где в это время работал. Из предложенной нами классификации типов военных эмигрантов на компромисс с советской властью шли главным образом «перерожденцы» и «шкурники», имея при этом различную мотивацию.

Начиная с 1925 г., русские в Китае разделились на советских и эмигрантов (ко второй категории нужно отнести и русских, принявших китайское подданство), борьба между которыми, особенно в среде молодежи, имела порой ожесточенный характер. Противодействуя разложению эмиграции, антибольшевистские круги организовывали антисоветские акции, клеймили «перелетов» – бывших белых, перешедших в советское подданство, преследовали «ренегатов» – эмигрантов, в той или иной мере контактировавших с советскими учреждениями или советскими гражданами. На страницах «белых» газет, как, например, «Русское слово» в Харбине или «Мукденский вестник» в Мукдене, регулярно давалась информация о подрывной деятельности «перелетов» и неблаговидных поступках отдельных эмигрантов, имевших связи с советскими. В «Мукденском вестнике» существовал специальный отдел «Галерея предателей», где размещались фамилии неустойчивых эмигрантов [Мукденский вестник, 1928]. С большим недоверием эмиграция относилась к бывшим белым, оставшимся в России после Гражданской войны или репатриировавшимся из Китая, а позднее возвратившимся обратно с намерением продолжить борьбу против советской власти[220 - Ярким примером здесь являлась судьба генерала И.М. Зайцева, выехавшего в СССР в 1924 г. В начале 1929 г. он возвратился в Китай, отбыв заключение в Соловецком лагере и бежав с пересыльного пункта Усть-Сысольска. В Шанхае многие считали Зайцева большевистским агентом и сторонились общения с ним. Не выдержав недоверия и изоляции, генерал покончил жизнь самоубийством в ноябре 1934 г.].

Усилилось советское давление на организации бывших военных. Даже такие безобидные мероприятия, как увеселительные вечеринки, организуемые военными объединениями, подвергались нападкам и бойкотам со стороны служащих ресторанов, являвшихся членами профсоюзов. По воспоминаниям лейтенанта Д.П. Жемчужина известно, что первый открытый Морской вечер, организованный Харбинской Кают-компанией по случаю Пасхи в мае 1926 г. в зале гостиницы «Новый мир», едва не был сорван отказом работников ресторана, имевших санкцию со стороны профсоюзов, обслуживать данное мероприятие. Морякам пришлось все обеспечивать самим [Жемчужин, 2005, с. 153].

«Советизация» бывшей полосы отчуждения КВЖД, а также части русских колоний в городах Южной Маньчжурии, Северного и Восточного Китая способствовала дальнейшему разложению военной эмиграции. Значительная часть бывших военнослужащих Белой армии, особенно из прибывших в Маньчжурию до 1922 г., сторонились организаций, объединявших бывших военных, старались скрыть свое прошлое и даже внутренне отказывались от своей прежней идентичности в качестве военных и участников Белого движения.

Вместе с тем, на протяжении 1924 года возникли условия для консолидации военной эмиграции в Китае на антисоветской основе. Анализируя сам процесс консолидации, необходимо отметить два важных обстоятельства. Во-первых, инициатива объединения во многом принадлежала европейским центрам военной эмиграции. В 1924 г. в Европе сформировались две крупнейшие организации, претендовавшие на объединение бывших военнослужащих Русской армии и флота за рубежом, – Корпус офицеров Императорской Армии и Флота (позднее Корпус Императорской Армии и Флота – КИАФ) и Русский Обще-Воинский Союз. Эти организации втянули в свою орбиту большинство военных объединений, практически лишив влияния на военных эмигрантов Высший Монархический Совет, ранее претендовавший на руководство Русской армией в изгнании. КИАФ был создан по приказу объявившего себя Императором Всероссийским в. кн. Кирилла Владимировича для возглавления им Русской армии и флота, оказавшихся за рубежом. РОВС, руководимый генералом П.Н. Врангелем, признавал в качестве главы русского воинства в эмиграции в. кн. Николая Николаевича-младшего, бывшего Главнокомандующего Русской Императорской армии. На Николая Николаевича ориентировалось и большинство монархических организаций, руководимых ВМС и стоявших на позициях непредрешенчества. С самого начала появления КИАФ и РОВС между ними разгорелась ожесточенная борьба [Подробнее см.: Серегин, 2014].

Во-вторых, в отличие от Европы, где военные организации пытались держаться в стороне от общественных и политических объединений, в Китае организации бывших военных сразу оказались тесно связанными с общественно-политической жизнью эмиграции. Тем самым нарушался принцип «армия вне политики», которого особенно последовательно старался придерживаться РОВС. Как писал в начале 1930 г. генерал Дитерихс, офицерство во многом и стало той «общественностью», которая погрязла в бесплодной политической борьбе [BAR. ROVS Papers, box 69, f. Far East to Central Office (1932–1937)].

В Харбине представители военной эмиграции активно участвовали в организации и работе Беженского комитета, претендовавшего на общеэмигранскую роль. В середине 1920-х гг. в составе Правления ХКПРБ работали генералы Бордзиловский, Шильников, Андогский, Вишневский, Крамаренко, полковник Аргунов [ГАХК, ф. Р-1128, оп. 1, д. 2. Отчет о деятельности ХКПРБ с 1923 по 1938 г., с. 32об – 34об. ][221 - Позднее, в 1930-е гг., в агентурных сведениях японского Жандармского управления в Харбине Аргунов, бывший эсер, будет представлен главной фигурой в руководстве ХКПРБ, определявшей всю политику этой организации [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 31786, т. 2, л. 29].], и др. Отдельные генералы и офицеры, входившие в состав Правления Беженского комитета, выступали представителями возглавляемых ими военных организаций, что давало объединениям военных некоторую «законность» своего существования в условиях запрета со стороны китайских властей Маньчжурии на работу «белых» политических организаций, в то время как Беженский комитет имел официальную регистрацию. У некоторых членов Правления ХКПРБ, в частности, генерала Шильникова, несколько раз являвшегося председателем Правления, даже возникал соблазн использовать часть его сумм для организации работы по политической линии, что вызывало недовольство у гражданской части руководителей Беженского комитета [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 309].

В Шанхае, также как в Харбине, организации военных приняли активное участие в работе объединений, претендовавших на положение общеэмигрантских. Это касалось, в частности, созданного в 1924 г. Комитета защиты прав и интересов русских в Шанхае, который возглавлял бывший российский консул В.Ф. Гроссе. В руководство Комитета входили представители ССАРФ и Казачьего союза, а также Дальневосточной казачьей группы генерала Глебова. Однако вскоре после создания комитета начались трения между военными и Гроссе, который стремился держать организацию вне политики и к тому же сотрудничал с Комитетом по репатриации русских из Шанхая. Особенно жестким было противостояние между Гроссе и генералом Глебовым. В ноябре 1925 г. Гроссе сложил с себя полномочия председателя Комитета защиты прав. Новым председателем организации был избран Н.А. Иванов, бывший асессор Смешанного суда в Шанхае, вице-председателем – генерал Вальтер, глава ССРАФ. В состав Правления вошли Шендриков и генерал Глебов [Ван, 2008, с. 355, 356]. Конфликт этим не был исчерпан. В противовес Комитету защиты прав Гроссе создал общество «Помощь», на базе которого в июне 1926 г. был сформирован Русский эмигрантский комитет (РЭК). Наличие двух противоборствующих организаций, претендовавших на защиту прав и интересов русского эмигрантского населения в Шанхае, мало способствовало делу объединения эмиграции. В этом противостоянии был заметен и политический подтекст – в состав Комитета защиты прав входили в основном «николаевцы», а в работе РЭК участвовало несколько «кирилловцев».

Отдельные организации бывших военных были представлены в составе некоторых политических объединений. Например, Комитет Монархических организаций Дальнего Востока в 1925 г. включал в себя целый ряд организаций бывших военных, в том числе казаков. В Шанхае в Комитете состояли Общество Забайкальский и Амурских казаков, Союз пограничников Приамурского края, Союз бывших военнослужащих Приволжья и Урала, Союз бывших питомцев Российских кадетских корпусов, а также Союз Архистратига Михаила, якобы имевший отделения в Тяньцзине, Мукдене и на ст. Пограничная[222 - Союз Архистратига Михаила заявлял о том, что в его состав входят офицеры, солдаты и казаки, общей численностью на 1 сентября 1925 г. в 97 человек. Председателем Союза являлся некий ротмистр Попов, секретарем – корнет Пермяков-Шалыгин [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 137, л. 90, 90 об].]. В руководящие структуры Комитета входили полковник П.П. Унтербергер, заместитель председателя Общества Кадровых Офицеров Императорских Гвардии, Армии и Флота, генерал-майор А.М. Хрущев, Генерального штаба полковник И.А. Бафталовский, полковник Г.Н. Еременко [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 137, л. 109]. В дальнейшем, с созданием в конце 1926 г. подчиненного ВМС Дальневосточного отдела Русского Зарубежного Патриотического Объединения под руководством М.Я. Домрачева[223 - Домрачев Михаил Яковлевич, 1890 г. р., юрист. В годы Гражданской войны являлся делопроизводителем у генерала Дитерихса на Дальнем Востоке. В 1930–1936 гг. начальник канцелярии генерала Хорвата.], отдельные организации бывших военных вошли в его состав. К таким организациям в Шанхае относились учрежденный в середине 1926 г. Союз Георгиевских кавалеров (председатель – полковник К.Н. Арцыбашев), Общество офицеров 8-го Камского полка (председатель – полковник Арцыбашев), Русское Военно-Научное общество «Армия и Флот» (председатель – полковник Колесников), Казачье Объединение (председатель – генерал-майор П.П. Оглоблин) [Там же, д. 146, л. 85].