Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки

Спаниель в голос рассмеялся. Ну и пронырливый же этот бигль! А ещё он, Саппи, удивлялся, как это охрана Тузика, услышав его выстрелы, так быстро поверила в то, что это лопнул шланг от поливалки! Они были в курсе и просто поинтересовались, для проформы.

Он ответил сеньору Афонсо, что готов выйти на связь, и стал ждать ответа. Бигль мог ответить как письмом, так и видеозвонком. Саппи не любил ни того, ни другого. Письма не всегда передавали все нюансы, в отличие от живого разговора. Ну а видеозвонок, учитывая качество интернет-соединения, вообще казался чем-то сродни идиотизму.

Хорошо, что вы вышли на связь, – Афонсо решил ответить письмом. – Я анализировал всё, что связано с вашей Пилар Кастро, почти всю ночь. Возможно, Торрес оставил её как «резервный источник знаний» вместо себя – на случай, если его убьют. А возможно и то, что он указал вам на ту, которой доверяет меньше всего.

Мои ребята активно наводили не неё справки всё утро. Она почти всегда всплывает на поверхность тогда, когда расследуется дело, впоследствии завершившееся при неоднозначных обстоятельствах. Я прикрепил ниже список таких дел, в отдельном документе. Вы, как пёс, работающий в Следственном комитете, должны помнить про них. Ознакомьтесь и отпишитесь, пожалуйста.

Саппи загрузил документ и открыл его в редакторе. Ему открылся небольшой список, который бигль набрал, по всей видимости, самостоятельно.

Взрыв метро пл.Сантьяго. паспорт Альфредо Мельгар

Парагвайский вокз. Мощность взрв. устройств на смертниках

РудневПлаза. Плановый осмотр лифтов за неделю до взрыва. Заверено.

Почерк Девирфоля на «сахарных мешках» в Клюшниково.

Саппи быстро соображал. С фальшивым паспортом Мельгара было всё ясно. Кастро подписала заключение, что документы подлинные. А что по поводу Парагвайского вокзала?

Ещё в день взрыва они с Тузиком обсуждали, что такое здание невозможно подорвать с помощью самоподрыва. А в итоге Кастро выписала заключение о том, что мощности устройств на террористах было достаточно для разрушения. В «Руднев-Плазе» за неделю до взрыва, в выходной день, проводился плановый ремонт лифтовых шахт. Это ставилось под сомнение всеми, пока Кастро не выдала заключение, что это было санкционировано руководством. Бумага была, причём самая настоящая. Что касается почерка Девирфоля, то Саппи своими глазами видел, что почерк на документах, которые эрдельтерьер подписывал у себя в студии, сильно отличается от того, что был на квитанции у водителя, перевозившего мешки со взрывчаткой.

Ну и сука же!

Получается, что в стенах Следственного комитета уже больше года обитает собака, которая фабрикует ложные заключения для какой-то «левой» стороны. Кастро наверняка не только поворачивает следствие в удобное для своего хозяина направление, но к тому же, скорее всего, является осведомителем. Получается, что сказанное внутри стен Комитета может быстренько утечь «на сторону».

А ещё она могла расставить подслушивающие устройства в кабинетах и рабочих телефонах. В том числе и у Торреса. В том числе и у него, у Саппи Фейджа.

Саппи с недоверием посмотрел на свой служебный аппарат и с ужасом подумал о том, что полчаса назад разговаривал через него с Вальтером Веласко. Если Пилар Кастро постаралась и в его кабинете, то наверняка про Федерико Торреса и его Барилоче теперь известно уже куда большему числу псов, чем этого хотелось бы.

***

Доселе Тузейло ни разу не бывал в стенах тюрьмы Святого Сириуса. Она всегда казалось ему местом тёмной силы, которое лучше обходить стороной. Попасть сюда можно успеть всегда – судьба порой и не такие финты выводила, за последний год Тузик в этом только лишь убедился.

Когда он представлял это здание, его воображение всегда рисовало ему мрачные коридоры, перемазанные зелёной краской, и тусклые фонари под обшарпанным потолком. Скорее всего, это складывалось из того, что все его познания о тюрьмах начинались и заканчивались образами бандитских сериалов, столь популярных в его рояльском детстве.

Главная тюрьма Российской Автономии выглядела несколько иначе. Сказывалась её относительная новизна – всего два года с открытия. Коридоры были отнюдь не зелёными, а стены не были покрашены в зелёный: спокойный светло-серый оттенок и яркие энергосберегающие лампы. Полы не скрипели под каждым шагом, и даже решётки на дверях не выглядели столь безысходно и устрашающе, как Тузейло мог себе представлять. Однако даже за свой довольно короткий срок эксплуатации тюрьма уже успела наполниться зловониями, застоявшимися запахами кала и мочи, а также повышенной концентрацией хлорки в воздухе.

Афонсо обещал договориться о «свидании» со скотч-терьером. Тузик, хотя и был президентом Автономии, не имел права так просто заявляться на территорию режимного объекта такого рода. Его приезд обязательно должен быть санкционирован и одобрен либо прокуратурой, либо Следственным комитетом. Судя по тому, что Тузейло впустили сюда без лишних вопросов, бигль сдержал слово и организовал всё, как и всегда, оперативно. Уж кто именно подписал разрешение на посещение им Святого Сириуса – Лукас Самора или сам Саппи, – Тузик не знал, но был уверен, что кто-то из них двоих.

Эдуардо появился в сопровождении целого конвоя. За полтора года нахождения здесь он успел неслабо постареть и словно уменьшиться в размерах. Тузик на мгновение отбросил всю свою неприязнь к скотч-терьеру и с неодобрением подумал о том, что для такого небольшого по размерам пса было выделено слишком уж много охраны. Складывалось впечатление, будто администрация тюрьмы, узнав про визит Озейло, специально отправила в сопровождение к Хороббадо самых здоровенных и крепких вертухаев. «Лучше бы так же усердно две недели назад Дефирфоля в Энтони Хейле опознавали, кретины!» – думал Тузейло.

– Оставьте нас, – приказал он, вложив в свой голос как можно больше властности.

– Не положено, сеньор Озейло, – отрезал надзиратель. – Он может на вас напасть. А нам потом от начальства по голове получать.

– Я могу за себя постоять. – Тузик не сдавался. – Оружия у него нет, надеюсь?

Охрана отрицательно замотала головами.

– Тогда вы свободны. Приказ президента Российской Автономии. Так начальству и передайте, – спокойно заключил Тузик, мысленно думая о том, что за косяки с Энтони Хейлом их начальству неслабо влетит уже в ближайшее время.

– Мы за дверью, – напоследок сказал самый крупный из вертухаев, после чего вышел. Тузейло молча кивнул и обратил взгляд на Хороббадо: – Рассказывай.

– Анри Хейл Девирфоль – брат Алекса, – непонимающим голосом начал скотч-терьер. Взгляд его был потерянным. – Алекс, урождённый Девирфоль, сменил фамилию на Шульц незадолго до покупки дачного…

– Меня пока не интересуют Девирфоли и их страсть к переменам фамилий, – перебил Тузик. – Рассказывай про Штейнбрега Уолта. Я про стену, в которую его забетонировали. Чьих лап дело?

Хороббадо умолк, внимательно глядя на Тузика, будто пытаясь вспомнить, кто такой вообще был этот Уолт. Тузейло даже поверил, что скотч-терьер действительно вспоминает, а не изображает мыслительный процесс.

– Он работал в администрации, верно? – предположил Эдуардо, не сводя глаз с Тузейло.

– Да, – утвердительно кивнул Тузик. – И работал он как раз в то время, когда отстраивался город.

– Это не мы, – отрезал скотч-терьер. – Во всяком случае, я тут точно ни при чём. Я вспомнил сейчас, что вскоре после убийства Березина был найден забетонированный в стену пёс. При разборе завалов.

– Когда тебя судили, тебе не пришили этот труп? – уточнил Тузейло, хотя уже заранее знал ответ. Ведь если бы Хороббадо проходил по обвинению в убийстве Уолта, то он наверняка бы запомнил его и сейчас не вспоминал бы его с широко раскрытыми глазами.

– А должны были? – Скотч-терьер ухмыльнулся, обнажив жёлтые зубы. – Меня обвинили в похищении и покушении на убийство Аниты. – Тут Эдуардо мгновенно сгустил брови и добавил: – Сочувствую.

– Искренне благодарю, – холодно отозвался Тузейло, чувствуя, как к голове вновь начала приливать кровь. – Вы же с Шульцем сами её чуть не убили.

– Я уже отсидел за это, Тузик, – горько ответил скотч-терьер. – Пожизненный срок у меня не далеко не за это.

Внезапно Хороббадо зашёлся отвратительным булькающим кашлем, замолчал, зажёг сигарету и пододвинул пепельницу, предварительно дунув в мундштук. Затянувшись дымом, он не спешил продолжать разговор.

– Ну рассказывай давай, что тянуть, – подтолкнул скотч-терьера Тузейло.

– Ты же знал, что она там, в подполе? – прямо в лоб спросил Эдуардо. – Не сразу, верю. Но точно до того, как к ней туда нагрянула вторая. Вам с Ортегой нужен был эффектный финал: заложницы из подвала спасены, а конкуренты уничтожены. С Ортегой всё ясно: бульмастиф всегда разбрасывался жизнями псов и собак направо-налево. Но ты? Неужели ты себя не грызёшь за это?

Ещё как грыз! Внезапно объявившийся тогда в его жизни Гастон Ортега по-настоящему застал его врасплох. Тузик тогда очень сильно сомневался, и это было ещё мягко сказано. Саппи откровенно не доверял всей этой затее. Но бульмастиф источал такую ауру надёжности и непоколебимости, что Тузейло в итоге поверил и согласился на эту авантюру. Всё обошлось – и Анита, и Вегетта остались живы, хоть и к тому времени, как в итоге оказалось, обе были уже беременны. Аниту, правда, ненадолго скосила депрессия, но и её они вдвоём благополучно пережили. Всё вроде даже встало на круги своя, пока не случилась та автоавария, сразу же после дня рождения Аниты…

Тузик ничего не ответил. Хороббадо не стал переспрашивать, посчитав ответ очевидным.

– Пожизненное у меня не за Аниту, – продолжил Эдуардо, выпуская изо рта дым. – За принуждения к преступным действиям Колина Мэдлока. Это его подвал был, если помнишь…

– Помню, – кивнул Тузейло.

– А также за убийство корреспондента той же газеты…

– Виктор Фернандес, – догадался Тузик, вспоминая, что, согласно официальной версии, Шульц и Хороббадо убили его в результате ссоры. Тогда Тузику мотив показался слабым, но Эдуардо написал чистосердечное, поэтому вопросов не возникало.

– И за Березина, – завершил перечисление скотч-терьер. – Фернандеса и Березина убили не мы. А уж Уолта этого – и подавно.

– Сильно, – скептически отозвался Тузейло. – А кто тогда?

– Понятия не имею. – Эдуардо затушил сигарету. – Только предполагаю.

– Педро Андреас мог быть нечистым на лапу? – решился спросить, наконец, Тузик.