Беженка Луиза

– Как нерусский человек, так во всем другая ухватка, – сказал опять первый мужик. – Я тоже смолода в солдатах служил, в Финляндии. Так тоже, что они делают только! На камнях хлеб растет, а уж на огороде-то что у них родится… Куда до них нашим.

– Нашим никакой науки не было, – согласился с этим Петр.

– А когда наука началась, ты против нее на дыбы? – подхватил его Андрей.

– Это не наука. Какая это наука, наука должна быть настоящая.

– Все равно, хоть маленькое стеклышко в угол вставишь, все больше свету войдет. – Лиха беда начало!

Петр промолчал, но, видимо, он с этим был не согласен. Андрей ушел от сапожника все с тем же смутным чувством.

В сумерки, когда Андрей стоял у двора, он заметил, как по дороге шло несколько девушек, и вдруг навстречу им вышел Петр и остановил их. Пошло зубоскальство, смех. Вдруг рявкнула гармоника, и вся компания повернула назад и пошла на тот конец деревни. Андрей долго стоял, думал, что девицы оторвутся наконец от Петра и придут к Луизе. Но с того конца продолжало доноситься пение, и хор делался все разноголосей. Видимо, к нему прибавились и другие, вышедшие на улицу.

У двора появилась Луиза; она вышла налегке, с жакеткой внакидку. Увидав стоящего Андрея, Луиза спросила:

– Не видно, не идут девушки?

– Они и не придут…

– Почему?

– Их перебивает у тебя давешний твой гость.

– Какой гость?

– Марфушин брат Петр. Он обиделся на тебя и вот погляди, будет отбивать от тебя учениц.

– Неужели это правда, Андрей?

– Думается, что правда.

– Ой, как это печально. Неужто он такой нехороший человек?

– Человек-то он хороший, да нрав у него не совсем гожий, – криво усмехаясь, выговорил Андрей.

Луиза помолчала, постояла, постояла немного, повернулась и ушла в свою избу, а Андрей пошел домой.

IX

На другой день в обед к Стуловым пришла Луиза. Она была грустная, взволнованная и как будто чем обиженная. Это бросилось в глаза всем, и Татьяна спросила:

– Что с тобой сделалось?

– Со мной ничего, а вот только я на неприятности нарвалась. Никак я такой неприятности не ожидала.

И Луиза стала рассказывать, что сегодня к ней не пришли Марфуша. До сего время она приходила вовремя, усердно работала, что ей давали, была очень довольна – и вдруг сегодня не пришла. Отпустив девушек на обед, Луиза решила сходить к Смолиным и самой узнать, почему девочка осталась дома. И вот посещение дома богача так на нее подействовало.

– Ой, не хорошо! – воскликнула Луиза и закрыла лицо руками. – Никак я этого не ожидала. Я думала: богатые люди – больше светлые люди, а они так же темны, как бедняки, а то и хуже. Сам хозяин грубый, хозяйка грубая, а парень этот сидит за столом, и у него глаза горят, как у волка. А Марфуша, как я вошла, отвернулась и спряталась. Я спросила их, отчего сегодня Марфуша не пришла, а хозяин говорит: она у тебя ничего хорошего не нашла. Я говорю, что же ей нужно. Обучаю я тому, что всем полезно, а он говорит: а нам это ни к чему. Мы, говорит, что ты учишь делать, все купить можем. Я сказала, что купленное не прочно. Так что ж, говорит хозяин, не прочно – скорей сносится, а на ее место свежее заведешь, все с обновой. Да еще, говорит, ты нехорошо заводишь: учить учишь, да людей мутишь. Какие там еще чтения заводишь? Твоих книжек-то начитались да нашего Петра на смех подняли. До тебя над нами никто не насмешничал, а от тебя стали насмешничать. Я, говорит, на тебя в волость могу подать.

– Да неужели ж так и сказал? – всполохнулась Татьяна.

– Так и сказал. Девчонки, говорит, к себе не жди, и платить за ее науку ничего не будем – потому не стоит.

– У него хватит совести и на это, – проговорил Мартын. – Чванный мужик. Любит, чтобы во всем его верх был.

– Но чем я виновата? Дочери его я желала добра. Она даже заплакала сейчас, как слова отца услыхала. Сына его я не знала. Разве я знала, что он на Митрофанушку похож?

– Они это от непонятия, – стараясь успокоить Луизу, проговорил Андрей.

– Нет, они понимают. Это они оттого, что дурные люди. У вас кто сильный, тот и дурной. Нужно от вас сниматься да ехать в другое место…

– Что ты, бог с тобой! – испугалась Татьяна.

Андрей сразу побледнел, а у Наташки вдруг потемнели глаза стали заволакиваться слезами.

– Ну, всякое лыко нельзя ставить в строку, – успокаивающе сказал Мартын. – На всякий роток не накинешь платок.

– Зачем же они так поступают?

– Настолько совести хватает. Только не все люди равны. Одни такие, другие и другие…

– А в других ни зла, ни добра… обидят тебя, и никто не заступится.

Луиза разволновалась, встала и пошла вон из избы. Хозяева остались подавленные, невеселые.

– А ну, как он, правда, в волостное подаст? – высказала свое опасение Татьяна.

– Ну, вот еще! – уверенно выговорил Мартын. – С какими глазами-то? Будет того, что поговорит.

– В волостное подать он не имеет права, – убежденно проговорил Андрей. – Чем она виновата? Что она, окромя хорошего, кому что сделала? Она нас на прямую дорогу выводит, мозги всем протирает, а тут какой-то самодур не знамо что говорит. Это совсем без совести!

– Знамо так, – согласилась Татьяна и, вздохнувши, добавила: – А ну, как они, правда, из нашей деревни уедут?

– Что ж, уедут и уедут. Не привязанные, – равнодушно выговорил Мартын.

Наташка быстро вскочила с места и убежала в чулан.

И Андрей поднялся и стал надевать полушубок.

– Ты куда? – спросил Мартын.

– Так, – не своим голосом ответил Андрей и вышел.

– Сохрани это бог, если они уедут. У нас у одних что пойдет! – вздохнувши, выговорила Татьяна.

Мартын задумчиво молчал. Ему, видно, что-то пришло в голову, и он соображал.

Татьяна поглядела на него и, помолчав, – промолвила: