Кукушка на суку. Акт второй

Самолёт приземлился в Актау уже под утро, но было ещё темно. Сплошные чёрные тучи не позволяли рассвету озарить в назначенный природой час обычно чистое казахское небо. В зале ожидания мы увидели свои фамилии на табличке, которую держал в руках круглолицый парень. Он улыбался так, как могут улыбаться только восточные люди – во всю ширь своего лица. По его луноликой улыбающейся физиономии трудно было определить точный возраст. Но в любом случае ему не было и тридцати. Он очень чисто говорил по-русски. Хотя, своеобразное построение речи и обилие встречных вопросов всё же выдавали в нём восточного человека.

– Жандар, – представился он. – «Джон», в переводе с иранского – душа. А окончание имени в переводе с казахского языка – дар. Имя означает – дарю душу всем людям. Что я и делаю в свободное от работы время.

– «Дар» и по-русски означает «дар», – удивилась Виола.

– Ай-яй-яй, конечно, мы же не только соседи, но и родственники. Казахи —предки не только казаков, но и русских.

– Чего только в жизни не узнаешь, – улыбнулась Сухарецкая.

Через пять минут мы уже стояли возле много повидавшего на своём веку японского джипа.

– Что дальше, Жандар? – поинтересовалась Марина Юрьевна.

– Вообще-то родители назвали меня Жандарбеком. Но вы для простоты общения можете звать меня созвучным русским именем. Догадались каким? Правильно: Сашкой. Так запросто и обращайтесь: Саня, отвези нас туда-то. Давайте! – всё это он тараторил, укладывая наши вещи в багажник. – Ну, Марина Юрьевна, спрашивайте: «Куда повезёшь нас, Саня?»

– Куда-ты нас, Саня, хочешь отвезти?

– О, распрекрасная женщина! Я хочу отвезти вас в самое замечательное место на земле.

– Куда это? – озадаченно переспросила Сухарецкая.

– В казахские степи.

– Куда?

Мы уже сидели в джипе: Марина впереди, я и Виола сзади.

– В степи. Туда, где табуны лошадей вытаскивают из-за горизонта широколицее казахское солнце, – Жандар надавил педаль акселератора до полика, и мы рванули с места, подпалив при этом авторезину. – Туда, где в жаркий солнечный день путнику видятся тысячи озёр. Но ничего этого нет – мираж. Туда, где мечтает родиться и умереть каждый житель этой планеты.

– Саня, отвези-ка ты нас лучше в гостиницу, – Марина устало устроилась на сидении.

– Вау! Как говорят молдаване: «Фэйсом об тейбл», что переводится: «Вы меня поставили в тупик». Так нельзя! Ехать надо!

– Мы всю ночь не спали. Выспимся и после обеда спокойно поедем знакомиться с главной достопримечательностью Казахстана.

– Ай-яй-яй! Вы чего? Я же утром уже того, в отпуске. В субботу женюсь! Вот!

Он вытащил смартфон и, не особо отвлекаясь на дорогу, сунул его сначала Сухарецкой, а затем, развернувшись назад – нам. На экране светилась улыбкой симпатичная казашка.

– Солнце моё, – Марина Юрьевна похлопала водителя по плечу и тот в ответ уставился на неё, – веди машину, не отвлекайся.

– Ай! – он продолжал смотреть не на дорогу, а на пассажирку. – Не бойтесь так. Друзья зовут меня Шумахером.

– Вот это-то и страшно, – парировала Сухарецкая, отвернув ладонью его лицо в сторону дороги. – Вези нас в гостиницу, Шумахер.

– «Нихт ферштейн», – как говорят папуасы. Что в переводе на узбекский звучит так: «Моя твоя не понимайн». Зачем в гостиницу? Я вас отвезу на место. Там уже всё готово к вашему приезду: хороший ужин, мягкая кровать. Что ещё нужно, чтобы быть счастливым?

– А сколько туда ехать? – поинтересовалась Виола.

– Ай! Ерунда! Полчаса.

– Так мало? – удивилась девушка. – Тогда я согласна.

– Это на вертолёте, – Жандар был доволен, что его шутка прошла, – а по дороге три часа езды. Но вы не беспокойтесь: я вас доставлю за два.

– Нет, вот этого не надо. Ты нас угробишь, – в голосе Марины появились строгие нотки. – В гостиницу, я сказала.

Водитель тормознул у обочины и вновь уставился на Сухарецкую, цокая языком и слегка покачивая головой:

– Да не беспокойтесь вы так. Я никогда не нарушаю правила. Знаете, какие у нас гаишники? Это «шайтан орда» – голыми оставят, если что. Я буду ехать, как положено. Просто срежу путь. Я здесь все верблюжьи тропки с детства знаю.

– В гостиницу.

– Ну вот, что заладила: в гостиницу, в гостиницу. Можешь войти в моё положение? – Саня незаметно для самого себя перешёл на «ты». – Один раз женюсь. По любви. У нас свадьба – это не просто маленький сабантуйчик. Казахская свадьба – это общенародное торжество. Я сейчас уже не сплю. А в ближайшую неделю вообще спать не буду. Надо всех родственников пригласить, всё приготовить. Гостей будет почти тысяча. Одних баранов уйдёт целое стадо. Помоги мне. Я не могу терять ещё один день.

– Свадьба дело хорошее. Но мы по темноте в степь не поедем, – упёрлась Сухарецкая.

Но и водитель не отступал:

– Уже рассвет скоро. Через два часа, когда я вас довезу, совсем светло станет. Марина Юрьевна, помогать молодожёнам – эта святая обязанность всех. Семья – ячейка общества. А вы тоже часть этого общества. Ну люблю я её, можете вы понять?

– Люби, мне то что?

– Ай! Зачем так говоришь? Обидеть хочешь? – ухватившись руками за баранку, жених потыкался в неё лбом: – Вот почему мне так не везёт?

Сухарецкая наконец сжалилась:

– Ладно, вези, только при одном условии…

Жандар сразу оживился:

– Хоть при десяти!

– Едешь по правилам и вообще в нашу сторону не отвлекаешься.

– Это два условия. Но я согласен! – он засиял и воздел руки в сторону строгой пассажирки.

– Я сказала: смотри на дорогу.

Водитель всплеснул руками, отвернулся от пассажирки, включил весёлую казахскую музыку, и мы двинулись в путь. Через пару минут я отключился, бессонная ночь взяла своё…

… Разбудила меня жуткая тряска. Напряжённая Виола испуганно вертела головой:

– Это что?

– Очевидно, водитель срезает путь по гладкой казахской степи, – пожал я плечами.

Светало медленно – небо по-прежнему было затянуто тучами.