Прости меня, мама. Роман

Раннее утро навевало ему мысли о дороге, начало которой теперь исходило от этой маленькой деревни Холки, в которой жила матушка Анастасия.

Пристально вглядываясь в заречные земли, он вновь увидел орлана, взметнувшегося в небо. Там над зубчатой линией леса возвышалась старая лиственница с обломанной кроной, откуда вылетела птица. Макушку дерева увенчивало громадное гнездо. Казалось, любая буря, самый свирепый ураган бессильны были сокрушить и сбросить вниз это массивное сооружение. Далеко видимое, гнездо на фоне белёсого неба служило прекрасным ориентиром.

Были видны и несколько других гнёзд, построенных птицами рядом на соседних деревьях. Внимательно всмотревшись в очертания деревьев, на одном из них он увидел ещё одного неподвижно сидящего с царственной осанкой орлана. Его фигура отчётливо выделялась на корявой ветви дерева. Ни малейшим движением, ни криком не нарушил он торжественной тишины.

– Должно быть всю ночь, как вырезанное из дерева изваяние, просидел он на своём троне, – сказал сам себе Иван.

И вдруг эта огромная птица, а вслед за ней и другая единым взмахом рванулись и поднялись в воздух.

– Неужели у белохвостов есть своя семейная территория? – подумал Иван.

Но только он об этом подумал, как увидел захватывающее зрелище. Две огромные птицы, сцепив вытянутые навстречу друг другу лапы, с большой высоты стали падать и кувыркаться до самой земли. Эта парочка расцепила когти, как ему показалось, только в двух-трёх метрах от земли.

– Как красиво среди простора и тишины они любят друг друга, – подумал он.

Вскоре из келий стали выходить геологи, но картины любовных отношений птиц они уже не увидели.

Вышел и шофёр Василий, который завёл машину и пригласил всех забираться на свои сидения, чтобы с ранним попутным ветерком отправиться далее.

5 Всё существует настолько, насколько оно светится

Утро располагало к хорошей солнечной погоде. Небольшой ветерок прохладой пронизывал тела мужчин, сидевших на укреплённых скамейках в открытом кузове машины. Они ёжились и молчали, хотя вокруг них природа играла всеми быстро меняющимися красками наступающего дня.

До Воронежа путь был долгим, и Ивану захотелось побудить их к разговорам.

Так как рядом с ним на скамейке находился руководитель экспедиции Вадим Владимирович, наблюдавший за картинами природы, Иван вначале негромко, но так, чтобы его услышали и другие геологи, обратился к нему.

– Сегодня прекрасное солнечное утро! Какие красивые места мы проезжаем! Был я на Урале, богатую и красивую землю видел, теперь вот южные края России перед нами, не менее красивые и богатые. А какие люди здесь живут, чистые и простые. Сотни километров необыкновенной красоты гор и степей сопровождают нас в этой поездке. Кто создал эту красоту? Реальны ли эти картины? Может это только красивый бело-зелёный мираж перед нами? – сказал он.

Вадим Владимирович, словно поняв его с полуслова, повернулся к геологам и, учитывая шум, исходящий от движущейся машины, громко продолжил тему:

– Вот вы сказали – не мираж ли все эти краски перед нами? Да, мираж. Как физик по профессии скажу, что наука объясняет это законами падения света на поверхность. Почему небо голубое? Да потому, что лучи солнца, посылая поток элементарных частиц, при столкновении с поверхностями преломляются. Пучок цветных фотонов, содержащихся в луче света, имеют разную длину волны. У синего цвета они очень короткие, и, пробиваясь через атмосферу, состоящую из газов, сталкиваясь с их молекулами, преломляются, отражаются и рассеиваются в них своей голубизной. Получается небо синего цвета.

Неожиданно рукой он указал вверх и продолжил:

– Смотрите на небо, по нему плывёт облако. Почему оно белое? Да потому, что оно не поглощает, а отражает практически весь солнечный свет, падающий на него. Мел также отражает весь свет.

На некоторое время он замолчал, но, оглядев всех геологов, вновь заговорил:

– Думаю, будет интересно всем нам об этом подумать, потому что не всё так просто объясняется. Почему мы видим краски такими, а не другими? Простым и сложным одновременно должен быть ответ. Наука многого пока ещё не доказала. Мне, например, понятно, почему ночью все цвета становятся чёрными, но непонятно, почему чёрный цвет не меняется днём? Почему днём предметы, преломляя белый свет, превращают целый мир в живописную картину, повторить которую не может ни один даже самый талантливый художник? Сколько ещё теорий появится на этот счёт, мы не знаем, но пока существует много этих «почему», на которые нет ответа. Посмотрите внимательно вокруг, и вы увидите, как ежесекундно, словно звуки в огромном органе, меняются наши представления о цветах. Как здесь всё взаимосвязано: солнечный свет льётся сверху, а земля отражает его снизу, создавая единое состояние мира, в центре которого находится человек. Мне кажется, что свет проникает во все уголки нашего не только бытия, но и сознания. Это та непознаваемая сила, от которой зависит всё устройство мира.

Неожиданно, не дав Вадиму Владимировичу довести мысль до конца, в полемику вступил геолог Никифор Николаевич, высказавший свои суждения.

– Правильно Вадим Владимирович сказал, что свет есть непознаваемая сила. Наука разложила свет на составные части и пляшет от этого. Изучает, изучает, и ещё сто лет будет изучать и открывать всё новые и новые явления. На свет нужно посмотреть с разных сторон. Для монахов свет – это Бог, а для простого человека – это лампочка Ильича. Бог и человек прошлого это не то, что бог и человек сейчас. Сейчас человек отходит от бога, думая, что он есть сам бог на земле, желая вторгнуться в законы природы, а может даже и разрушить их. И в этом очень силён авторитет науки, хотя, знаем ли мы, что такое свет? Думаю, что до конца не знаем. Свет в планетарном масштабе – это одно, а свет, как физическое явление нужное человеку, – это другое. Вот в этом огромная разница понимания. Недавно, я прочёл интересную книгу академика Вернадского, где он доказывал, что свет и живое вещество в органическом мире едины, они движут все геологические и атмосферные процессы на поверхности планеты Земля. Именно свет и живые организмы участвуют в перемещении, концентрации и рассеивании химических элементов на земле, а многие горные породы целиком созданы ими. Он высказал очень важную мысль о том, что деятельность человечества наделена геологической силой, бессознательно влияющей на природу, назвав её ноосферой, становящейся новым этапом в развитии земли. Но вот вопрос, будет ли полезно нашим потомкам это преобладания человека над процессами, протекающими в биосфере?

Он посмотрел на геологов, словно желая осознать, понимают ли они то, о чём он говорил, и чтобы ещё больше прояснить свою мысль привёл конкретные доказательства этого, сказав:

– В последнее время резко усилилось вмешательство человека в окружающую природу, открылись новые источники энергии света, от воздействия которых стали биологически и химически меняться составы почв, вод и воздуха. Меняется вся биосфера земли. Мы губим недра, землю и воздух, и они обязательно отомстят нам за это. Да, человек звучит гордо, как сказал один умный человек, но, я считаю, что человек должен знать своё место в природе. Он не может быть Богом над природой. Находясь в подземном монастыре, мы все испытали чувство греховности человека и необходимости покаяния. Человеку необходим Бог и покаяния пред ним для того, чтобы у него не было соблазна разрушать мир. К этому пониманию должен стремиться каждый человек на земле, чтобы она была сохранена для будущих потомков.

Высказался и ещё один геолог. Он сказал:

– Да, мысль Никифора Николаевича о последствиях геологической силы, диктуемой человечеством, рисует мрачную перспективу нашим потомкам. Самое интересное здесь то, что её нельзя остановить. Вот мы, явились на белую землю, чтобы выполнить задание, но отказаться же мы не можем от работы, понимая, что за этим стоит важный для государства производственный процесс. Так же и другие люди науки отказаться не могут от своих исследований. Но мы понимаем, что действительно может наступить обратная зловещая реакция. Как же нам поступить в этом случае? Есть ли у кого ответ на этот вопрос? Мы ведь не знаем, чем занимаются другие учёные. Если земля будет отравлена, испещрена язвами, покроется болезнетворными микробами, то человечество исчезнет само по себе. Новые действия человека направлены против него же самого, не парадокс ли это? Они могут не оставить людям даже возможности размышлять над такими понятиями как свет и цвет. Может, лучше было бы нам жить в подземных монастырях и думать о простых заповедях любви, дружбы, красоты? Сейчас же мы вторгаемся в тайны природы, притом бесцеремонно, больше разрушаем, чем созидаем. Может надо умерить аппетит учёных и капиталистов, чтобы сохранить мир и спокойствие на земле, да и укрепить плодородие самой земли? Роль политиков в этой связи играет важнейшую роль, они, используя знания учёных, держат людей на острие опасности, в постоянном страхе быть уничтоженными?

Иван, увидев, какие бурные плоды посеяли его робкие желания сделать поездку нескучной, попытался ослабить тему дискуссии, сказав:

– Интересный разговор у нас получился. Мир так же красив, как и загадочен. Учёным очень хочется познать тайны Вселенной, но чем больше они их раскрывают, тем больше появляется загадок. Конечно, хочется узнать, почему мел белый, а чернозём чёрный? Как хотелось бы разгадать также то, отчего земля так трогает нас своей красотой и реальны ли эти картины? Мне кажется, что наука никогда не даст ответ на эти вопросы. А вот ещё одна загадка: зачем существуют эти подземные монастыри, один из которых мы посетили?

В то время, когда Иван произносил свои слова, машину резко тряхнуло. Все геологи резво соскочили со своих мест, ругая водителя. Оказалось, что тот не заметил яму посреди дороги.

Когда все успокоились, Иван сказал:

– Водитель не заметил яму на дороге? Это можно ему простить. А вот как учёные и вожди своевременно не всегда замечают опасности своих действий? Я тоже прочитал книгу академика Вернадского, который предупреждал нас о том, что учёные, изучая мир, обязаны учитывать в своих научных трудах высокую нравственную силу земли. Может, не случайно существуют эти подземные монастыри, где монахи остро чувствовали свой божественный спасительный для них свет, перед которым они постоянно совершали обряды покаяния. Я думаю, что всем людям, а особенно учёным и политикам, малым и большим руководителям, от которых зависит мир и спокойствие на земле, надо постоянно и усердно совершить обряды покаяния так, как это делают монахи в своих монастырях. Только тогда им откроется настоящий свет, зовущий к добру и красоте.

Машина, наконец, пересекла черту Воронежа, где окраинная улица, словно специально, затаила в себе слой такой пыли, который, словно взбунтовавшись, непроницаемым облаком преследовал её. Геологи вскоре ощутили это на своих лицах и одежде.

Остановились возле одноэтажного каменного здания горсовета, где предполагалось уточнить и согласовать маршрут по меловым зонам края. Предварительная договорённость об этом была заранее, но о прибытии геологов нужно было поставить в известность работников горсовета для решения с ними транспортных и других вопросов.

На небольшом совещании было уточнено место и время пребывания дальнейшей работы экспедиции: геологам надлежало в этот же день отправиться в город Лиски.

После беседы с воронежским чиновником и представления Вадима Владимировича как руководителя экспедиции Иван решил ознакомиться с воронежской землёй самостоятельно, обещая прибыть к геологам через несколько дней, чтобы проверить условия их работы.

Иван отправлялся на берега реки Дон, чтобы проверить и изучить места для дальнейших разработок его отделом новых карт меловых отложений в этих местах.

Он знал о наличии там почти пятидесяти рукотворных подземелий, некоторые из которых ранее были взорваны для добычи мела. Это невозможно было допустить теперь при разработке его отделом новых меловых карт, и он лично своими глазами хотел увидеть эти места.

Случайная встреча с монахом Власием только разожгла его желание поскорее побывать на берегах Дона и увидеть Дивы.

6 Дорога к Дивам

В этот день Иван уже ехал в кабине попутной машины в направление этих мест, суливших много необычного и интересного.

Только к вечеру он добрался до причала, желая отплыть туда пароходом. Однако последний из них уже ушёл, и нужно было решать, что делать дальше.

Иван уже хотел возвратиться к геологам, но неожиданно к нему подошёл человек, предложивший доставить его на подводе.

Извозчик так образно описал красоту дороги, что пришлось согласиться отправиться в Дивы по привольной луговой низине левой стороны реки Дона.

И вот Иван уже вдыхает в себя душистое мягкое сено, сидя на телеге.

Дорога вызвала у него чувство умиления от свежести и сочности заливных лугов и желания поскорее встретиться с дивными местами.

Конь почти бесшумно нёсся по мягкому зелёному ковру, в котором утопал грохот колёс.

Широкий простор сочного Донского низовья дышал со всех сторон прохладой. Кругом и вблизи, и вдали, куда только глаз хватал, бесчисленными островерхими грибами торчали среди тёмных чащ молодых лесков бледно-зелёные стога только что скошенного сена. Среди них паслось большое количество лошадей, которые своим то рыжим, то белым, то вороным окрасом пестрели, будто крупные цветы на этом громадном зелёном ковре. Они мордами уходили в молодую сочную траву, поедая её с сосредоточенным увлечением. На лугу у костров суетились ребятишки-табунщики.

На пути встретилось также много небольших озёр, которые, сверкая, словно зеркала, заставляли змейкой извиваться луговую дорогу.

Проехав более часа пути и приблизившись к реке, Иван попросил остановиться: сильно затекли ноги.