Крах династии

Инок перекрестился и произнес по этому случаю приличествующую ритуальную фразу, но звать патриарха не спешил.

– Брат мой, – проникновенно сказал он, – его святейшество в своих покоях молится за всех нас, если ты не настаиваешь, то я сам завтра с утра передам ему скорбную весть.

– Можно и завтра, но убитый священник завещал церкви деньги на строительство храма...

– Пожертвование можешь оставить привратнику, оно не пропадет, – перебил меня секретарь, явно теряя ко мне интерес.

– Могу, но мне одному столько денег не донести, может быть, брат, ты сам мне поможешь.

– Что помочь? – не понял он.

– Внести сюда золото и серебро. Только думаю, что лучше бы ты обеспокоил патриарха, чтобы потом не сказали, что ты украл часть казны.

– Такое пожертвование, – растерянно спросил монах, – где оно?

– В мешках, так что иди за его святейшеством и пошли кого-нибудь из служек принести вьюк с лошади, она на вашей коновязи.

Парня как ветром сдуло. Все долгополые, слышавшие наш разговор, так засуетились, что стало ясно, ничто человеческое им не чуждо.

Когда два монаха внесли в приемную мешки с деньгами, из внутренних покоев показался патриарх. Судя по смятому лицу, он отдыхал.

– Ты меня искал, сын мой? – спросил он, протягивая руку для лобызания. – Что еще случилось?

Я коротко рассказал старику всю историю. Тотчас любопытные развязали мешки и все, кто оказался поблизости, застыли при виде груды золотых и серебряных монет.

Посчитав свою миссию выполненной, я, не прощаясь, вышел из резиденции и направился в Разбойный приказ. Этот визит был для меня важнее, чем передача ценностей церкви. Нужно было любыми способами убедить полицейские власти оказать мне содействие, иначе возможность поймать убийцу становилась равна нулю.

В Разбойном приказе самого боярина, в просторечье, министра Внутренних дел, на месте не оказалось. Это меня не смутило, даже напротив – обрадовало: у нас в России испокон века повелось, что чем выше начальник, тем больше от него маразма и бестолковщины. Я попросил какого-то подьячего вызвать для разговора приказного дьяка. Опять помогла близость ко двору, дежурный чиновник энтузиазм не проявил, но дьяка позвал. Звали его Иваном Прозоровым. Ко мне подошел ладно одетый человек с неуловимым выражением лица. Посетителей, кроме меня, в палате не было, и он сразу обратился ко мне:

– У тебя ко мне дело? – спросил он, ласково улыбаясь одними губами, в то время как глаза насторожено ощупывали лицо и одежду.

– Недавно на Поганых прудах произошло убийство, – сказал я, – убили священника, нужно задержать преступника, пока он не убежал из города.

– Да, народ совсем потерял стыд и совесть, ничего не осталось святого! Уже попов убивают! Ладно, спасибо, что донес, мы непременно поймаем разбойников!

– Каких разбойников? – не понял я.

– Тех, что попа убили. У нас не побалуешь! Ты можешь идти, все будет хорошо.

Мне такой общий подход к проблеме не понравился. Наша милиция, та хотя бы для вида проявляет интерес и составляет протокол, а эти ловкачи успокоили неотвратимостью наказания, и все дела.

– Но я знаю убийцу! – попытался я заинтересовать в своей персоне дьяка. – Вы ведь даже не знаете, кого ловить!

– Ничего, сами как-нибудь разберемся. У нас такие люди служат, что от них муравей в лесу не спрячется.

– Этот человек вырезал дворянскую семью на Яузе, – попробовал подойти я с другого бока.

– Все знаю, – не очень стараясь подавить зевок, сообщил дьяк, – мы его все равно поймаем, никуда он от нас не денется!

Разговаривать с профессионалом, знатоком своего дела было приятно, но кое-какие сомнения в компетентности здешних компетентных органов, у меня все-таки оставались.

– Кроме того, на нем еще очень много убийств, он настоящий маньяк! Поймать его будет чрезвычайно трудно!

Соответствующий эпохе синоним к слову «маньяку» я подобрал с трудом, мешало отсутствие в старорусском языке такого понятия.

Чиновник сочувственно-снисходительно покивал головой, заученно улыбнулся и, явно тяготясь назойливым посетителем, посоветовал ничего не бояться, запастись терпением и верить в справедливость. Я, как и положено, не усомнился, что Бог, в конце концов, накажет любого преступника, но захотел внести и свою долю в процесс справедливого возмездия.

– Сегодня городские ворота уже закрыты, он не сможет выбраться, а завтра с самого утра нужно проверить всех покидающих город! – настойчиво говорил я.

– Да, обязательно будем всех поголовно проверять, – с ухмылкой сказал дьяк. – Каждого осмотрим!

Выхода у меня не было, пришлось применить самое мощное оружие:

– Вот и хорошо, – удовлетворенно сказал я, потом добавил уже как бы не по протоколу, а приватно, в частном, доверительном разговоре. – Меня что беспокоит, этот разбойник поклялся всех московских дьяков убить.

– Ну да! – ухмыльнулся собеседник. – Так-таки всех?!

– Я своими ушами слышал. Всех не всех, первым он хотел убить посольского дьяка Екушина, надо бы его предупредить, а то недолго до беды.

– Кого, говоришь, обещал, Екушина? – спросил дьяк, разом теряя прежнюю веселость. – А еще кого грозился, знаешь?

– Говорил, но я не отчетливо запомнил, – начал вспоминать я, морща лоб, подкатывая глаза и даже помогая себе пальцами. – Имя на языке вертится, а вспомнить не могу. Кажется, какого-то Присмотрова или Призорова...

– Может Прозоров? – неуверенно подсказал он.

– Точно! Ты как в воду глядел! Прозорова! Его тоже нужно предупредить, погибнет человек ни за что, ни про что.

– А что это за разбойник такой? – совсем иным тоном спросил дьяк. – Откуда он взялся?

– Этого я не знаю, только многих людей убил и столько золота награбил, что когда я вез – у коня спина прогибалась.

– Золото?! Вез?! – разволновался дьяк.

– Сейчас только по завещанию убиенного священника передал патриарху.

– Золото патриарху, – тупо повторил за мной Прозоров. – Что же ты не сразу сюда, – начал он, но только махнул рукой. – Теперь говори толком, какой он из себя твой разбойник.

Когда разговор сделался конструктивным, я даже получил удовольствие от беседы с умным, опытным профессионалом. Мы совместно разработали план действия, и дьяк приказал разослать со своими приказными чиновниками приказ ловить на всех московских заставах замаскированного под мальчика взрослого мужчину с желтым лицом, ростом дав аршина без вершка и непонятным акцентом.

После этого мы душевно распрощались и договорились встретиться рано утром, до того, когда начнут открывать городские ворота, После чего я отправился в Оружейную палату, добывать себе подходящее оружие на случай встречи с Верстой. Вступать с ним в рукопашную схватку я не хотел ни под каким видом. А особой надежды, что его смогут задержать обычные стрельцы, у меня не было.

Самым простым способом получить казенное оружие было испросить повеление царя. Однако обратись я к Федору, меня бы неминуемо задержали на Царском дворе выслушивать стенания Федора, выяснять отношения с Ксенией, на что в тот момент не было ни сил, ни времени, ни желания. Потому пришлось пойти не прямым, честным путем, а общеизвестной, скользкой дорожкой, Она привела меня все в ту же Оружейную палату, только не с парадного, а заднего, служебного, входа.

Там по причине позднего времени оказался только один человек, мирно спавший на скамье в сенях. Его добыл, точнее, будет сказать, разбудил по моей просьбе стрелец-охранник, с которым я как-то перебросился парой слов.

– Здорово, боярин! – поприветствовал я заспанного сторожа.

От такого уважительного обращения тот слегка припух, но быстро справился с удивлением от странного визита и обращения и напустил на себя важность ночного директора.