Департамент «Х». Прицел бога

Департамент «Х». Прицел бога
Сергей Васильевич Самаров

Спецназ ГРУДепартамент «Х» #4
В ходе контртеррористической операции в Дагестане группа спецназа ГРУ применила минометы с новыми прицелами, совмещенными со спутниковыми навигаторами. Результаты превзошли все ожидания: о такой точной стрельбе раньше можно было только мечтать. Позже стало известно, что созданием подобных приборов занимаются и американцы, испытывая их на живом противнике в Афганистане. Командованием ГРУ принято решение раздобыть американский образец и «скрестить» его с нашим. Операция поручена Департаменту «Х» – сверхсекретной спецслужбе, занимающейся новейшими военными разработками...

Сергей Самаров

Департамент «Х». Прицел бога

ПРОЛОГ

Генерал-лейтенант Апраксин дожидался группу на базе, несмотря на позднее время и задержку самолета на четыре часа – метеоусловия, как это часто бывает, подвели. Черный микроавтобус «Фольксваген Каравелла» остановился у самого крыльца. Дежурный по Департаменту «Х» сразу предупредил полковника Кирпичникова, что его дожидается генерал. И Владимир Алексеевич задержался только для того, чтобы сдать оружие. Разгрузка оборудования проходила уже без командира и, как обычно, под присмотром заместителя по хозяйственной части Гималая Кузьмича Слепакова. Группа осталась ждать Кирпичникова в кабинете, чтобы выслушать дальнейшие распоряжения. Перед последней командировкой оперативной группе не дали отдохнуть, и сейчас все ждали, какое время будет выделено оперативникам на отдых. Сам полковник пока ничего не знал и тоже ждал распоряжения генерала. Впрочем, и это распоряжение могло стать предварительным, как было и в прошлый раз, когда отпущенный предварительно срок был предельно укорочен[1 - Здесь и далее: речь идет о событиях, описанных в романе С. Самарова «Департамент «Х». Наноубийцы».]...

В приемной, как всегда, сидел помощник генерала майор Лазуткин. Владимиру Алексеевичу иногда казалось, что он постоянно живет на базе, потому что, сколько полковник ни заходил к генералу – причем бывало это и днем, и ночью, – Лазуткин всегда сидел в приемной. Но такова участь помощника, и майор с ней стоически мирился. Он даже во время празднования Нового года работал на генеральской даче и был этим доволен. Кирпичников знал, что есть такие люди, которые готовы трудиться день и ночь, а от отдыха лишь устают. Видимо, Лазуткин тоже был из этой категории.

Майор молча показал на дверь, объясняя этим, что Кирпичникова ждут.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – сказал полковник, переступив порог просторного кабинета Апраксина.

– Здравствуй, виновник торжества! – Генерал встал и рукой показал Кирпичникову на стул справа от стола заседаний. – Могу «с разбегу» сообщить, что антитеррористический комитет написал отношение о представлении тебя и членов твоей группы к государственным наградам. А с действиями профессора Огурцова сейчас разбирается следственный комитет. Не знаю, чем там закончится, но статью могут применить серьезную. И не за убийство твоего бывшего подопечного объекта, а за отключение тебя от системы контроля. В Департаменте «Y» изъяли жесткие диски с нескольких компьютеров. Сам Владимир Вадимович пытается часть вины переложить на тебя, но это пока не прошло, и едва ли пройдет. Вероятно, тебя несколько раз вызовут на допросы по поводу твоих разговоров с профессором. У нас все эти разговоры записаны, так что, в случае чего, ты имеешь возможность предоставить официальную запись. Они даже проходят в журнале регистрации, поэтому могут рассматриваться как доказательства.

– Прослушивались все мои разговоры?

– Трубка служебная. При осуществлении контроля прослушивания со стороны запись разговоров производится обязательно.

– Понял, товарищ генерал.

– А как вообще настроение?

– Стараюсь быть в тонусе.

– С сыном перед отъездом пообщался?

– Только по телефону.

– И то ладно... Расстались, возможно, ненадолго. Придется, может быть, снова его навестить. Но это после короткого отдыха.

– Новая операция?

– Так точно.

– В Дагестане?

– Не только. В Дагестане ты только познакомишься с отечественными образцами современной техники. Там минометный дивизион взаимодействовал с отрядом твоего сына. Это были полномасштабные испытания, и ты должен будешь собрать все данные, какие удастся. Если повезет, поучаствуешь и в боевых испытаниях. Это, так сказать, начало твоей деятельности, вводная часть операции. Основная часть должна пройти в Афгане. Ты, я знаю, там бывал...

– Две ротации, лейтенантом и старшим лейтенантом.

– Впечатления от Афгана?

– Скверные, товарищ генерал.

– Другого и быть не может. Мы все там себя скверно чувствовали... Но придется обновить впечатления. И контачить будешь с теми, с кем когда-то воевал. Будь готов. На отдых дается три дня, потом собирай группу. Сейчас свободен. И я свободен.

– Вопрос, товарищ генерал...

– Понимаю. Жена?

– Так точно.

– Ей осталось долечиться несколько дней. Матушку Александру и Юрия Павловича уже выписали, они разъехались по домам. Департамент «Z» приказал, кажется, долго жить, равно как и Департамент «Y»... Значит, опасаться пока нечего.

– Только «кажется»?

– Люди из ФСБ, из которых формировался личный состав этих департаментов, в коммерческие структуры не уходят, как было с офицерами КГБ, а возвращаются на старые места службы. Научились же. А то – разбросали то, что было наработано, потом создавали заново... Но теперь наработанное берегут. И мне не дано знать, чем они там будут заниматься. Возможно, под той же «крышей» продолжат поиски так и не найденных документов, ставших для тебя причиной многих неприятностей. Вполне логичное продолжение истории. Я этого не знаю, и потому прошу тебя быть внимательным, как в самые сложные времена. Не мне тебя учить, как ощущать опасность. Может быть, ее и нет, но не исключено и обратное. Так что ориентируйся по обстановке. Помощь будет предоставлена. А появятся у меня данные, сообщу незамедлительно. В любом случае, как мне кажется, до начала конкретных действий они сначала отправят запрос мне. Это вначале они пытались наглеть. Теперь научены, будут вести себя осторожнее и постараются уместиться в рамки закона. Тем не менее ты хорошо должен знать, что закон у нас очень вертлявый, сделанный второпях, и щелочек имеет превеликое множество. И это тоже должно накладывать на твое поведение определенный отпечаток. Еще что?.. Жену навестить тебе пока не удастся, там какой-то сложный процесс лечения. Необходимо полное отсутствие эмоциональных всплесков. Она считает, что ты в командировке, как и ваш сын, и потому спокойна. Наверное, привыкла к такому положению. Но врачи оберегают ее от любого волнения. Я сам хотел навестить Юрия Павловича, когда он там лечился, а меня, понимаешь, не пустили... И тебя к Надежде Павловне не пустят. У Юрия Павловича, как и у матушки Александры, состояние здоровья было совсем другим. Его случай несравненно легче. Дождись, пока ее выпишут. Забирать поедем вместе, если еще на месте будешь. А вообще, не переживай зря: я присмотрю за ней и обеспечу всем необходимым, в том числе и охраной. Вот теперь, кажется, всё... Нет, не всё. А я катастрофически засыпаю... Но есть еще один вопрос. Важный. У тебя осталась «глушилка» для сотовых сигналов?

– У Гималая Кузьмича в сейфе лежит.

– Передай ее майору Старогорову, пусть постоянно держит с собой. Естественно, при включенной «глушилке» сотовым телефоном ему пользоваться не придется. А после выхода на службу ляжет на операцию по удалению микрочипа. Мне не нужен офицер, управляемый со стороны и контролируемый сторонней системой. Прямо так и передай. Можешь сказать предельно жестко, это будет уроком для всех. И постарайся, чтобы все слышали. Удаление микрочипа – операция более сложная, чем вживление, и со следующей боевой операции я Старогорова снимаю. Будет поправлять здоровье... А вот теперь – всё. Я на пределе, сам чувствую. Придется брать служебную машину, чтобы добраться домой. Я дома уже три дня не был...

Генерал встал, показывая, что разговор окончен. Вид у него и в самом деле был измученный.

* * *

Группу развезли по домам. Полковника доставили прямо к подъезду. Свет в нем уже был исправлен в отличие от недавних дней, предшествующих командировке. Кирпичников вышел из машины, и микроавтобус двинулся дальше.

Полковник привычно не пожелал пользоваться лифтом и поднялся до двери по лестнице. Квартира была пустой, казалась пыльной и прохладной, хотя топили по сезону, да и пыли много накопиться не успело – командировка в Дагестан была короткой. Тем не менее в воздухе витал дух нежилого помещения. Чувствовалось, что в доме не было хозяйки, давно уже не было. Конечно, Геннадий взял на себя обязанности матери, и за время своего присутствия в Москве следил за квартирой; но мужская рука никогда не сможет заменить руку женскую во всем, что касается наведения порядка. Владимир Алексеевич зажег свет везде, где только было можно, даже в ванной комнате и в туалете. Так больше похоже на нормальное жилье...

Была уже глубокая ночь. Тем не менее Кирпичников взялся делать уборку. Старался убираться тщательно, как это всегда делала Надежда. Он не торопился, потому что успел выспаться в самолете, и никто не подгонял его.

Во время уборки вспомнилось, как покраснел майор Старогоров, когда полковник передал ему слова генерала. При всех передал, почти дословно, без желания смягчить. Скорее всего, майор уже осознал свою ошибку, как и понял никчемность стараний прыгнуть выше собственной головы. Кому-то это дается, кому-то не дается; главное – вовремя понять и не делать попыток повторения. Выслушав полковника, Старогоров принял из его рук коробку с «глушилкой» и щелкнул каблуками, подтверждая, что приказ уяснил. Но сказать ничего не смог. Видимо, спазм обиды заткнул горло.

Желание майора ходить с микрочипом в бедре не поддерживал никто из оперативной группы, как никто не поддерживал и стремления Станислава Юрьевича стать командиром группы. Любой из бывших спецназовцев ГРУ – а именно они составляли большинство – мог бы претендовать на это место с большими основаниями. Даже капитан Радимов имеет больше боевого опыта, чем Старогоров. Все основания майора, все его претензии на главенствующую роль сводились к тому, что он командовал первой операцией, которая окончилась успехом. Но тогда в группе не было такого количества старших офицеров. Подразделение, грубо говоря, стало более высокого уровня; следовательно, и командир уже требовался другой. Спорить с этим было глупо, хотя Старогоров, наверное, мысленно и спорил. Кроме того, опытные офицеры спецназа в любом случае были на стороне такого же, как они сами, спецназовца военной разведки, и уж никак не пограничника. Единственный человек, кто, кроме Старогорова, не имел отношения к ГРУ, – это майор Ставрова; но и она, как казалось командиру, бывшего начальника погранзаставы не поддерживала и даже порой прерывала его попытки завести соответствующий разговор. Конечно, желание офицера перейти на более высокую должность нормально. Но в армии не бывает разнотолков по этому поводу. Командир всегда тот, кого назначили таковым. И пусть погранвойска – это не армия, но они живут по тем же армейским законам. Поэтому поведение Старогорова было не совсем понятно, и эта непонятность нервировала. Ведь группа работала в сложных условиях, которые требовали наличия рядом надежного человека...

Сигнал трубки спутниковой связи оторвал Кирпичникова от уборки помещения и от мыслей о Старогорове. Звонок среди ночи, уже ближе к утренним часам, был весьма странным явлением. И номер спутниковой трубки знало ограниченное число людей. Это могло быть только что-то срочное. Владимир Алексеевич поспешил в прихожую, где не сразу нашел в кармане бушлата чехол с трубкой. Определитель показал номер сына.

– Привет, сынок. Давно не виделись, – сказал полковник привычно строго.

Он всегда, с самого детства разговаривал с сыном именно так, приучая Геннадия к аскетичности и армейскому порядку. Строгий тон разговора вполне вписывался в ту систему воспитания, что применял отец.

– Извини, что разбудил...

– Не разбудил. Я еще не ложился. До дома добрался, начал уборку делать. Не люблю дышать пылью, а уж спать в пыльном помещении – тем более... Мама еще недельку, говорят, лечиться будет. Не ждать же! Да и к ее возвращению нужно порядок навести. В общем, всегда лучше разгребать понемногу, чтобы потом не пришлось сразу бульдозер заказывать... А ты когда вернулся?

– Да вот только что, часа не прошло. А тут меня встретили какие-то старшие офицеры и потребовали написать беспристрастный рапорт о том, как работали минометы. И поинтересовались, не родственник ли капитан Кирпичников полковнику Кирпичникову. Они тебя не знают, но в курсе, что ты скоро приедешь к нам для продолжения испытаний. Оказывается, минометы, которыми мы додавили банду, были экспериментальными. Ты сам-то в курсе? Или тебя, как полагается, «без тебя женили»?

– Я в курсе. Мне два часа назад об этом наш генерал сказал. Кстати, сынок, у моей трубки, скорее всего, уже отключен контроль за прослушкой. Так что будем придерживать языки...

– Понял, папа. Но я о других делах, несекретных. Мы на днях проводим пятидесятипроцентную ротацию, и у меня есть возможность вернуться в бригаду вместе с половиной отряда. Смена прибывает завтра. Вопрос возвращения оставлен на мое усмотрение. В связи с внеочередным присвоением звания я мог бы вернуться, чтобы заступить на новую должность в штабе батальона. Там я буду курировать все кавказские командировки, осуществлять планирование и подготовку. А могу остаться, чтобы здесь более плотно входить в дело; должность же останется за мной. Приказ уже подписан, осталось только получить новые документы. Я уже собрался было ехать, когда меня предупредили о твоем предполагаемом приезде. Сказать, когда это будет, по телефону не можешь?