Алеманида. Противостояние

– У Сариэля. А ты откуда знаешь?

– Танит – одна из богинь, которой поклоняется мой народ.

– Даже не знаю, что хуже: серебряные ножи или постоянно выползающие тайны нашего скользкого друга из Карфагена.

Протей почувствовал острую боль в боку. Он вскрикнул и обернулся. Позади него стояла девочка, которая пыталась вонзить церемониальный кинжал фракийцу в бок. Протей невольно ударил девочку. От пощечины она отлетела к стене.

Фракиец охал и крыл ругательствами весь белый свет. Но рана оказалась неглубокой: острие у кинжала присутствовало чисто символически, и надо было хорошенько постараться, чтобы поранить им врага.

Фракиец хотел было поднять девочку, но та начала царапаться, кусаться и отбиваться кулаками. Протей не нашёл лучшего способа, чем еще раз ударить её. Он грубо закинул девочку на плечо и потащил в противоположный угол. Она брыкалась, колотила его по спине и визжала, точно привидение-банши.

– Умоляю, только её не трогай, – сказал Стиракс. – Совсем ещё дитя.

– Что делать? Ведь все норовят меня ранить! Не собираюсь я её убивать, не волнуйтесь. И не надо так оберегать врага. Они нас готовы истребить, а вы им сопли подтираете.

– Их и без нас неплохо помяли, – бросил вдогонку Стиракс.

Протей поставил девочку на ноги. Та шмыгнула в угол и отвернулась. Девочке на вид было семь-восемь лет. Нескладная, худая, с хорошо расчесанными волосами. Платье сидело по размеру, из-под рукавов торчали бледные руки, одна из которых была перебинтована. На ногах надеты сапоги из дубленой кожи. Девочка шипела и бормотала под нос ругательства.

– Что будем с ней делать? – спросил Прокл.

– Дадим еды, и пусть идёт, куда пожелает. С собой не возьмём, – запротестовал Протей. – Либо оставляем здесь, либо отправляем к праотцам, что тоже неплохо. Куда она пойдёт? Пойдёшь с нами? – обратился он к девочке. – Как тебя зовут?

Девочка молчала. Она стояла спиной, бросая из-за плеча злобный взгляд, словно пыталась отравить недругов блеском нефритовых глаз. И только сейчас она увидела безжизненно лежащую женщину.

Забыв про осторожность, девочка бросилась к телу. Она обняла труп, зарыдала и воззвала к небесам на неизвестном диалекте. Рыдания перешли в крик, и даже у непробиваемых Протея и Аниона дрогнуло сердце. Девочка покрывала поцелуями руки женщины, гладила их и сжимала. Чуть успокоившись, она поправила волосы покойницы, свернулась кульком прямо в луже крови, затем положила голову на живот матери и уставилась на её лицо.

– Протей, – Анион поманил фракийца к себе и указал на окно. – Тут гости. Наверное, галлы. Скорее всего, мародеры. Человек пятьдесят.

– Нам с ними не справиться, – Стиракс запаниковал.

– Тсс, – прошептал Протей. – Замолчи.

По деревне брела толпа вооруженных галлов в петушиных шлемах. Они вольготно ходили по разбитой дороге, громко смеялись и рассматривали трупы. Отряд прошёл мимо дома, и Протей облегчённо вздохнул.

Девочка оживилась. Она глубоко вдохнула, чтобы закричать, но фракиец схватил её и закрыл рот рукой. Девочка билась в конвульсиях и орала изо всех сил, но в комнате раздавался лишь хрип. Девочка решила сменить тактику: она укусила Протея за руку.

Тот вскрикнул и отпустил бунтарку. Она бросилась бежать, но не успела: Протей с гневом обрушил на неё кулак. Девочка безжизненно рухнула.

– Что вы так на меня смотрите? – рявкнул Протей и перешёл на шепот: – Своими воплями она нас выдаст. Её бы прирезать и дело с концом.

– Даже не думай! – пробормотал Прокл.

– Мерзавка нас раскроет, и тогда дальше порога мы не уйдём.

– Они в любом случае сюда войдут, – назидательно сказал Прокл. – В бойне уцелел всего один дом. Где можно поживиться трофеями? Только здесь.

– Давайте не будем гадать? Может, они и не мародеры. А она…

Девочка оклемалась и попыталась подняться. Протей уже приготовился к очередному удару, но к фракийцу подошёл Прокл и покачал пальцем.

Гоплиты уныло смотрели на девицу, с которой не знали, что делать. Она пришла в себя и громко заверещала. Прокл дал ей настолько мощную пощечину, что удар Протея теперь казался поглаживанием. Грек сам не ожидал, что способен на подобное.

– Да, я испугался, что она выдаст нас, – пожал он плечами. – И не надо так на меня смотреть.

Девочка упрямо поднялась на ноги. Она выплюнула волосы, потрогала покрасневшую щеку и с ненавистью посмотрела. Но почему-то только на Протея. Фракиец приготовился к очередному удару, однако девочка больше не кричала.

– С собой мы её точно не возьмём, – сказал Анион. – Она умертвит себя, едва переступит порог дома. А если заорёт – вообще беда. И нас погубит, и себя. Оставить тоже не можем – умрёт от голода, да и ребёнок совсем. Кто ей поможет? В любом случае она покойник! Мы лишь можем облегчить её участь.

Прокл повернулся к галлу:

– Спятили? Это же ребенок! Свяжем рот, засунем в дальние покои и готово. Мародеры уйдут, и будем дальше думать, как поступить.

– Мой дорогой друг, будь у неё меч, она бы зарезала тебя, не задумываясь. Возьмём её с собой, и ночью она вскроет нам глотки, – Протей провёл рукой по шее. – Оставим девчонку здесь. Она нам никто. И наёмники должны оставаться наёмниками. Мы не соратники Гая Октавиана, чтобы заниматься благотворительностью. От нас многого ждут, и на нас многое поставлено. Я не хочу и не буду ставить под угрозу жизнь всего отряда из-за одной девицы. Тебе её жалко? Да она же дикарка!

– Если я отведу тебя в другую комнату, то ты обещаешь молчать? – Прокл обратился к девочке.

– Наивный, – фыркнул Протей. – Только дай ей возможность, она тебя с потрохами сдаст.

– Она тебя не понимает, – добавил Анион.

– Мы не знаем, как долго пробудут в деревне галлы, – сказал Кемаль. – Слышите голоса? Там далеко не пять десятков. Вот пять сотен – другой разговор. Возможно, эта ватага идёт к войску Аттала, либо отбилась от него. Пришли за монетами или трупы обнести – кто знает. Можем думать и гадать до скончания веков, однако нужно что-то решать.

– Кто смелый? – бросил вызов Протей.

– Пока не начался спор, остужу ваши головы, – Прокл заглянул в соседнюю комнату.

– Ты меня удивляешь, Прокл, – фракиец одобрительно кивнул.

– Я не собираюсь её убивать. Отведу в дальние покои, пусть сидит да помалкивает.

Прокл подал девочке руку – та покорилась. У грека мелькнула мысль, что она всё же их понимает, просто до последнего изображает слабоумие. Он закрыл за собой дверь.

Протей приложил ухо к двери и прислушался. С минуту стояла тишина, затем послышалась непонятная возня и раздались ругательства Прокла. Протей явственно услышал звенящую сталь.

Какое-то время фракиец топтался на месте и только потом понял, что на Прокла могли напасть, ведь они осмотрели не весь дом. Протей отворил дверь. Грек в недоумении вытирал ладонью кровь с лица и плевался. Возле его ног в судорогах билась девочка. Прокл опомнился, присел рядом с несчастной и накрыл ладонью огромную рану, фонтанирующую кровью.

– Прости меня, я не желал этого! Прости!

– Что стряслось? – осведомился Протей.

Из-за его спины выглядывали Стиракс и Эфиальт.

– А наш Патрокл не так прост, – протянул Гунн. – Больше всех ратовал за её спасение, в итоге сам же прирезал.

– Я не хотел, – Прокл показал распухший порез на ладони. – Она полоснула меня бритвой, а я сплоховал. Слишком быстро среагировал.

– Да, реакция у тебя безупречная, – подтвердил Гунн. – Даже лучше, чем у Эфиальта.