Жил да был один Король. Повесть. Рассказы

Незнакомец встал, распрямил плечи, вздернул подбородок:

– Люди называют меня «Лесным Бароном», Государь. Я…

– Как ты посмел?! – Зарокотало под навесом, – Как ты посмел явиться предо мной?! Я прикажу повесить тебя! Немедленно!

– Ваше Величество. – Вмешался Аббат, – В святой обители каждый христианин может рассчитывать на приют, покровительство и защиту. Вели ему говорить.

– Хорошо. Пусть говорит.

– Государь. – Промолвил «Лесной Барон», – Нынче в лесу я встретил паломников. Несмотря на поздний час, они спешили напрямик, через чащобу, в сторону Рудных Гор. Двоих я уговорил предстать перед тобой. Четверо же предпочли найти успокоение в лесном овраге.

– Отче. – Обратился Разбойник к настоятелю, – Помолитесь за их грешные души.

– Аминь. – Отозвался Настоятель.

– Паломники… – Король кровожадно ощерился, – Где они?

Из темноты на свет факелов вытолкнули двоих связанных «паломников». Детинушки были оба богатырского сложения. Смотрели волками, исподлобья.

– Канцлер! Стража! Глаз не спускать. Самим не спать. Доставить в Замок живыми. Головой отвечаете!

– Какой награды ты ждешь? Ты, смеющий называть себя «Лесным Бароном».

– Служить королю – долг верноподданного, Ваше Величество. – Опустил голову Разбойник.

Король помолчал. Хмыкнул.

– Мы не оставим своей монаршей милостью того, кто именует себя «Лесным Бароном».

Кивнул головой. Аудиенция была окончена.

Над башнями Замка развевались Монаршие флаги, гербы, разноцветные ленты. На стенах торжественно застыла немногочисленная, но грозная стража. Приветственно взревели трубы и дружно грянули барабаны. У раскрытых настежь ворот сиял начищенными латами Молодой Рыцарь, щеголяли разноцветными плюмажами и герблеными плащами его юные слуги. С кухни призывно доносились нестерпимые запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Король со свитой гордо возвращался в Замок.

Ночное происшествие было странным.

Это не походило на нападение с целью захвата Замка, грабежа.

Нападающих было немного, с дюжину. Под вечер они неприметно прошли через ворота под видом припозднившихся путников. В наступившей темноте достали хорошо замаскированное оружие. Тихо вырезали стражу у ворот. Как свои люди, они пересекли двор. Внезапным коротким ударом ворвались в Королевские покои.

Когда Король с немногочисленными спутниками ускользнул (драпанул, куда глаза глядят), нападающие незаметно исчезли из замка, даже не пытаясь грабить. Ни одна постройка не сгорела. Никто из безоружной дворни не пострадал. Погибло полдюжины человек – рыцари, стражники, пажи. Трех или четырех человек невзначай покалечили.

Характерно, что своих убитых и раненых нападающие унесли с собой.

Началось. Пошла работа.

Дворня и стража усиленно (по секрету) распространяли среди простолюдин по рынкам и харчевням, легенду о неучтивых паломниках, изгнанных из Королевского Замка.

Подвалы главной башни оглашались по ночам звериным воем пытаемых ради допроса пленников. По площадям, по дорогам и перекресткам, сновали «божьи люди», убогие, юродивые. Прислушивались, высматривали. Иногда тайком совали в ладонь нужному человеку золотую монету (это нищие-то).

Из Аббатства во все четыре стороны света широким солдатским шагом разошлись посланцы, монахи, смиренные слуги господни. Куда и зачем, с какими поручениями и наказами, одним им ведомо.

Шли дни и недели. Канцлер еще больше похудел и осунулся. Маршал передвинул войско поближе к Замку. Святой Отец часто и сокрушенно вздыхал, бормоча то ли молитвы, то ли, наоборот, богохульства.

Король, трезвый и раздражительный, с изяществом бегемота в посудой лавке, вершил насущные государственные дела. Иногда, ближе к ночи, к нему приходили какие-то подозрительные личности, разговаривали при закрытых дверях. Звякало в тишине золото.

Большая Королевская Охота была в разгаре. Трубили рога. Заливались лаем и рвались с поводков борзые. По оврагам затаились осторожные волки. Бравые бароны азартно гоняли по крестьянским полям перепуганных зайцев. Над кострами, постоянно чем-то посыпаемые, поливаемые, натираемые, медленно проворачивались на вертелах цельные туши кабанов и оленей. Иноземные послы галантно и настойчиво оказывали знаки внимания благородным дамам. Благородные дамы, раскрасневшись от верховой езды, пряча под длинным ресницами «чертей» в глазах, сдавали назойливым кавалерам одну позицию за другой. Все шло своим чередом. Такой мелочи, как отсутствие Короля, никто не замечал.

В честь престольного праздника «Исцеления Всех Язв Святого Йоргена», ворота монастыря были открыты настежь. Церковный колокол радостно звякал на всю округу. Вереницы прихожан степенно тянулись к святому причастию. Возле ворот на громадном противене аппетитно шкворчали «карпики по-монастырски». Рядом, на деревянных козлах, была водружена огромная винная бочка. Тут же стояли корзины со свежевыпеченными хлебами. «Угощайтесь, добрые христиане». На такие мелочи монахи не скупились.

Во дворе обители, под навесом, подальше от чужих глаз и ушей, расположились Король, Канцлер, Отец-Настоятель и Молодой Маршал. Стол, по случаю скоромного дня и престольного праздника, был накрыт весьма изобильно.

Маршал радовал глаз молодецкой статью, здоровым аппетитом, румянцем во всю щеку и девственной чистотой внутричерепного пространства. Он увлеченно терзал белоснежными зубами жареную баранью ногу, с искренним обожанием и преданностью взирал голубыми глазами на Короля.

Канцлер сосредоточенно жевал пучок петрушки.

Святой Отец, перебирая четки, отсутствующим взглядом смотрел на запеченную до румяной корочки сочную куропатку.

Король неспеша тянул из кубка крепкое монастырское вино и забывал закусывать.

Молчали. Все уже сказано. На душе было тягостно.

Нужные в государстве люди – монахи и нищие, купцы и разбойники, послы и уличные девки, по крупинке собрали требуемые сведения. Канцлер с Аббатом сложили из них «мозаику».

В общем-то, подданным Королевства ничего не угрожало. Как раньше жили, так и дальше жить будут.

А вот лично Короля, ни войско, ни стены Замка, ни Император, ни Папа защитить не могли. Единственной защитой, для него лично, мог стать только маленький и сморщенный, пищащий и обкаканный, комочек живой плоти с Королевской голубой кровью в жилах.

Король же прямых наследников по мужской линии не имел.

Принцесса-Наследница недавно вышла замуж, и сама стала полновластной Молодой Королевой во владениях своего супруга. Своя семья, свой дом, свои заботы.

Незначительный, казалось бы, эпизод, ночной налет бандитов на Королевский Замок, имел глубокие корни и грозил серьезными последствиями.

Отряд профессиональных наемников, небольшой, но слаженный, ворвался в Замок с целью похитить и тайно увезти Короля. Затем, на нейтральной территории Вольного Города, в присутствии Имперского нотариуса и Папского нунция, требовалось принудить плененного Венценосца «добровольно» подписать дарственную грамоту на все свои земли, промыслы, замки, города, казну в пользу Отверженной Королевы. Такие мелочи, как Жизнь и Корону, ему оставляли. Но оставляли их лишь до поры, до времени. Бандиты же были наняты Злобным Маркграфом, примкнувшем к заговору по своим известным причинам.

Нотариус и нунций получили мзду немалую от Отверженной Королевы. Все бумаги были составлены ими в её пользу, заранее скреплены имперскими и папскими печатями.

Все это королевскими людьми было проверено и перепроверено, подтверждено документально и неопровержимо.

Папский нунций в личном письме к Отцу-настоятелю горько покаялся в грехе мздоимства и лжесвидетельства касательно королевского имущества (под угрозой публичного разоблачения его пристрастия к греху содомскому).

Имперский нотариус честно рассказал все подробности преступной сделки «Лесному Барону» и добровольно отдал ему все заранее заготовленные документы с подписями, имперскими и папскими печатями (после чего он был развязан и вынут из петли).

«Паломники» на допросах дружно признавали своим хозяином и повелителем Мрачного Маркграфа, в деталях описывали план похищения Короля, маршруты, адреса, имена.

Сообщали так же, что Маркграф нынче является частым и желанным гостем в замке у Отверженной Королевы.

Сообщали, что Отверженная Королева, при помощи Маркграфа, уже завладела землями и имуществом престарелого Седого Короля, и что последний, нищий и больной, доживает свои дни в собственном замке лишь из милости захватчиков.