Автобус уходит в Берлин

Як я купую знов зiм’яту пачку «Ватри»
I заспiваю свiй блюз добрих цигарок.

После нескольких гитарных рифов мелодия оборвалась, а я сидел, погруженный в свои мысли, ничего не слышал и не желал слышать. Внезапно автобус остановился. За окном маячил львовский автовокзал.

Из глухих притонов Барселоны

– Уважаемые пассажиры!

Говорящий сиплым голосом водитель встал и орлиным взором посмотрел на всех обитателей автобуса, словно стараясь запомнить лицо каждого из нас.

– Нам необходимо заправить бак и вымыть автобус перед прохождением границы. Убедительная просьба – оставить вещи в салоне, дойти пешком до львовского автовокзала и подождать нас там. Автобус подъедет туда через полчаса, вы в него сядете, и мы поедем дальше.

Я быстро отхлебнул сока, засунул в сумку с компьютером пакет с овсяным печеньем и бодро выбежал на улицу. Было около шести вечера, с небольшими перерывами мы торчали в автобусе почти десять часов, так что небольшая разминка была очень кстати. Через несколько минут в салоне никого не осталось, автобус уехал на заправку, а мы нестройной колонной двинулись по улице в сторону очередного казенного дома, который ждал нас на пути в столицу Германии. Мне приходилось ходить по ней в феврале: в это время во Львове еще холодно и пассажиры вынуждены прыгать по сугробам, набираясь новых впечатлений и снега, который быстро тает в плохо зашнурованных ботинках.

Львовский автовокзал – последняя остановка перед Краковцом, пропускным пунктом на украинско-польской границе. Пересекая ее, пассажир автобуса «Киев – Дортмунд» может легко вывезти из Украины компоненты для создания нейтронной бомбы, картины Альбрехта Дюрера и запчасти для автомобиля Opel Vectra 1995 года выпуска – их не будут искать ни украинские, ни польские таможенники. Единственным проблемным грузом считались сигареты – в Украине они были в несколько раз дешевле, чем в Польше, и контрабанда приняла такие размеры, что поляки запретили провозить через границу больше двух пачек. У меня их было шесть – чуть меньше, чем по пачке на день.

Я закурил и подозвал Лешу, Диму и Виталика.

– Ребята, через час мы будем на границе. От автовокзала не уходите – автобус ждать не будет. А теперь неожиданный, но вполне уместный перед границей вопрос – кто из вас курит?

– Я, – ответил Леша и тоже закурил. – У меня с собой блок.

– Приятно иметь дело с умным человеком, который готов рискнуть ради возможности глотать дым отечества в странах Евросоюза, – сказал я. – А как насчет вас, благородные доны Дима и Виталик?

Благородные доны Дима и Виталик слегка краснеют – как я и предполагал, они не курят и поэтому без лишних слов засовывают в карманы протянутые им четыре пачки сигарет.

– Если кто спросит, сигареты ваши, – говорю я, и угощаю коллег овсяным печеньем. – Кто хочет есть, возьмите в ларьке кофе с пирожками.

Львов – кофейная столица Украины, но знаменитые на всю Восточную Европу уютные маленькие кафе с божественным напитком находятся в центре города, в то время как посетители автовокзала могут рассчитывать лишь на эрзац, по сравнению с которым эспрессо из автомата кажется напитком богов. Зато он горячий, а это именно то, что нам нужно после десятичасовой тряски в автобусе. Подумав об этом, я тоже становлюсь в очередь, вытряхиваю их карманов последнюю мелочь с украинским гербом и получаю взамен обжигающий ладони пластиковый стаканчик с черной бурдой. Я ставлю его на каменный парапет, чтобы поскорее остыл, достаю пряник и через несколько минут начинаю есть, пить и рассматривать вечернее львовское небо. Мы уже проехали полпути, но впереди граница…

На львовском автовокзале тихо: оживляют пейзаж только пассажиры нашего автобуса и два агрессивных араба, которые размахивают руками перед лицом раскормленного флегматичного милиционера с красным лицом и погонами сержанта.

– Дибильный, дибильный страна, – один из арабов сильно размахивал руками, как будто пытаясь сорвать с милиционера его лычки. – Куда этот жюлик ехать? Где автобус Барселона?

– Мы кушать, мы ему сказать, что кушать идем. Там вещи, компьютер, все, – второй араб даже присел на корточки. – Барселона, ехать Барселона… Мы покушать ходить, а он ехать, не ждать, совсем не ждать…

Люди не любят небогатых иностранцев, путешествующих на автобусах. Они и богатых не жалуют, однако с богатыми примириться намного легче – ведь они летают самолетами, привозят с собой баксы или евро, красивые улыбки, твидовые пиджаки или рубашки от Marc O’Polo, дают хорошие чаевые, не претендуют на твое рабочее место и дают объявления о приеме на работу маркетинг-менеджеров и директоров по развитию. На самое главное – они почти всегда более цивилизованы, чем наши собственные богачи, еще не забывшие девяностых, когда они ездили на стрелки с автоматами в багажниках.

С бедными иностранцами все по-другому – по крайней мере, в Украине. Они приезжают из Узбекистана, Нигерии, Сирии и Вьетнама, власть делает вид, что их не существует, и эти люди крутятся, как могут, стараясь выбиться из нищеты или уехать в столицу Каталонии, надеясь получить место в небольшом ресторанчике, который держат земляки в Готическом квартале. Как правило, они носят китайские джинсы цвета грязной морской волны, редко моются, платят милиции за то, чтобы их не трогали, а если дают объявления, то исключительно о желании снять недорогую квартиру на окраине Киева, Харькова или Одессы. Но, самое главное – их здесь ненавидят. Ненавидят за все вместе и на за что в отдельности. Ненавидят за другой цвет кожи, разрез глаз, за привычку держаться вместе, за то, что они существуют и приехали в страну, где о них никто никогда не слышал. Их цивилизованность никого не интересует – по мнению большинства, они просто должны свалить отсюда в свою сраную Азию или Африку.

Для украинской милиции отставший от автобуса араб – это бесплатный аттракцион. Сержант сразу вызывает по рации своих напарников – положительные эмоции в конце рабочего дня еще никому не вредили. К сержанту подходят еще два мента и начинают расспрашивать арабов о том, что оставили в автобусе, куда едут и на что способны ради Великой Европейской мечты.

В конце концов, им объясняют, что нужно позвонить водителю автобуса и попросить, чтобы он их подождал. Кроме этого, им придется догонять автобус на такси и заплатить за эту гонку преследования немалые по украинским меркам деньги – около 30 евро. Они набирают водителя, долго объясняют ему, кто они и почему их нужно ждать, а затем останавливают старый Ford Scorpio и уносятся вдогонку своей каталонской мечте, похожие на провинциальных гангстеров.

Между тем, приезжает наш автобус, и перекусившие пассажиры быстро топают к нему. Однако водителю сейчас не до нас – во Львове он должен подобрать около десятка новых пассажиров, проверить билеты и расчистить место для их багажа. Таким образом, у нас еще пять-семь минут для того, чтобы смотреть в вечернее львовское небо и выкурить еще по одной сигарете.

Ко мне подходят Леша, Дима и Виталик. Мы с Лешей чиркаем зажигалками и нам нами плывут облака табачного дыма. Дима и Виталик молчат. И тут я вспомнил о том, что мои орлы кое-чего не знают.

– Ребята, минутку внимания, – говорю я. – Максимум через час мы будем на границе…

– Так быстро? – судя выражению лица Виталика, ему казалось, что мы будем добираться в Германию не меньше месяца.

– Не перебивай. На границе со всех пассажиров попытаются собрать деньгу – для украинской таможни и пограничников. Будут говорить, что если заплатим, сумки не будут досматривать и автобус вне очереди пропустят. Так вот, мы едем в командировку, так что никому ничего не платить: автобус все равно будет стоять на границе долго или очень долго, а обыскивать сумки никто не будет. Все ясно? Тогда поехали.

Как ни странно, вопросов больше никто не задавал, и мы полезли в автобус. Рядом со мной села девушка лет 20, которая ехала в Германию на учебу и, не переставая, говорила по телефону. Дэн уговорил ее поменяться с ним местами и через минуту оказался возле меня.

Краковец

Если вы верите в существование чистилища и хотели бы убедиться в своей правоте, я рекомендую вам приехать в наш милый уголок Восточной Европы, накупить сигарет, детских игрушек и сравнительно недорогих золотых цепочек, сделанных на Винницком ювелирном заводе «Кристалл», а затем уложить все это барахло в клетчатую дорожную сумку, сесть в автобус и отправиться на нем через украинско-польскую границу домой – в Германию, Испанию или Италию. Для чистоты эксперимента ваша поездка на автобусе должна быть первой – ведь, насколько мне известно, никто не проходит сквозь чистилище дважды и, следовательно, не может похвастаться необходимым опытом.

Наше чистилище перед зоной Шенгенского соглашения, известное под именем контрольно-пропускной пункт «Краковец», находится примерно в семидесяти километрах от Львовского автовокзала. Хлипкая дорога разбита фурами, автобус неспешно трясется на ухабах, а клонящееся к закату солнце и заглядывающие в окна католические статуи Христа и Девы Марии заставляют неопытных пассажиров вспоминать по Апокалипсис и даже каяться в своих грехах.

– Зятю три блока сигарет взяла, – шепчет на весь автобус пожилая женщина. – Говорили добрые люди – не бери столько, нельзя, а я взяла. Господи, да как не взять, в Чернигове это «Мальборо» по одному евро за пачку, а у нас в Бремене все десять. Господи, хоть бы забрали, в жизни больше не возьму…

Ее более молодая соседка, постоянно звонившая в Луганск, все время перекладывает из кармана в карман небольшую коробочку, в которой лежит купленное к 16-летию старшей дочки жемчужное ожерелье.

– Куда ж его спрятать, – в отчаянии женщина готова просить совета даже у случайных попутчиков. – В багаж сдать боюсь, в автобусе не оставишь, на личный досмотр с ним идти – опасно, могут заставить платить…

Волнуется даже Дэн – на украинско-польской границе он в первый раз. Правда, говорит, что ему бояться нечего, кроме нескольких пачек сигарет он ничего не везет.

Конечно, этих людей можно спасти от лишних волнений. Можно сказать им, чтобы они не парились, что сданные водителям пять евро решат все проблемы на свете и что беспокоиться не о чем. Но я молчу – мы едем к украинской границе, а на границе бывает все.

В крохотном городке у самой границы автобус неожиданно останавливается. Даже в сумерках я хорошо вижу, как водитель открывает багажное отделение и прячет туда две больших сумки, которые он принял от двух мужчин в черных кожаных куртках. В сумках может быть все, что угодно – сигареты, коллекция полотен русских передвижников и запчасти для вечного двигателя. Это хороший знак – значит, водители надеются проскочить границу без лишних формальностей. Лишний раз они подставляться не будут, но зарплата у них небольшая, а семьи нужно кормить.

Было около половины седьмого, когда мы подъехали к пропускному пункту. За полгода там ничего не изменилось – ожидая своей очереди, перед границей выстроилась огромная очередь легковых машин, мотоциклов и фур, которая почти не двигалась. Нам повезло больше – для общественного транспорта имелась отдельная линия. Было хорошо видно, что перед нами стоит только один автобус. До него было не больше ста пятидесяти метров.

– Уважаемый пассажиры! – водитель с низким голосом Левитана снова вспомнил о нашем существовании. – Мы открываем двери, но не выключаем двигатель. Все желающие могут выйти на перекур, выпить чай или кофе. Туалет во время стоянки работать не будет. От автобуса далеко не отходить – на погранконтроль он должен подъехать вместе с пассажирами…

– Все? – нетерпеливо спросил Дэн. Ему явно хотелось выпить кофе, перекурить и вообще насладиться закатом на украинско-польской границе.

– Нет, не все, – Левитану явно не понравилось, что ему перебили, и он посмотрел на Дэна как прапорщик на грязный сортир. – Если мы хотим пройти границу более-менее быстро и без лишних проблем, нужно кое-что собрать, и я советую сделать это прямо сейчас. Если кто в первый раз едет, ему все объяснят.

Левитан сел, а между рядами побежала юркая, как молодой хомячок, женщина неопределенного возраста, сидевшая в первом ряду. В руках она держала непрозрачный целлофановый пакет, и казалось, что сейчас она расскажет всему салону о том, что сама неместная, что работы никакой нет, а детей нужно кормить, а затем попросить подать ради Христа…

– По пять евро, – приговаривала женщина, – по пять евро. Чтобы в сумки не лазили, не обыскивали, не придирались…

Дэну я велел ничего не платить, а сам встал и слегка помахал рукой ребятам. Они кивнули – ОК, сигнал принят. Тем временем женщина добежала до нашего ряда и посмотрела на мои руки.

– Извините, но мы ничего не дадим, – сказал я и подумал о том, что было бы неплохо заказать футболку с аналогичной надписью. – Мы журналисты, едем в командировку, а по деньгам нужно отчитываться.

Женщина удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала – пассажиров в автобусе хватало, и при самых скромных подсчетах она собрала не меньше 160 евро. После этого, кулек был вручен водителям, а мы вышли на улицу и закурили. Я даже остатки пряников прихватил – в следующий раз мы сможем перекусить только в Германии.

Нет ничего лучше, чем курить Winston, стоя на еще теплом асфальте последних 150 метров украинской трассы, глядеть на закат, маячивших впереди пограничников и огромное количество людей, которые тоже собирались ненадолго вырваться из цепких объятий Родины. И мы курили, рассматривали стоявшие в очереди тачки и подталкивали друг друга локтем, когда замечали среди них заляпанные грязью мотоциклы с колясками, которые сошли с конвейера еще во времена Брежнева. А еще мы слушали рассказ Дэна о том, что в жизни каждой немецкой домохозяйки есть место подвигу.

– Я в Украину тоже на автобусе приехал, – говорил Дэн. – И ехала вместе со мной жещина, лет под шестьдесят, с украинским паспортом. Не то украинка, не то русская – не разобрать. Страшно нудная. До самой польской границы мозг выносила…

– Чем? – Лешу это история явно заинтересовала.

– Рассказами своем сыне, который в Вестфалии живет. И дом у него офигительно большой, и работает программистом в крупной страховой компании, и жена у него красавица, и дети вежливые – короче, не жизнь, а мечта эмигранта. Про невестку тоже много чего – мол, хоть она и приехала из Кировограда, но выглядит как немка, в доме порядок, выйдет на улицу – все соседи завидуют И, главное, очень вежливая, ни одного плохого слова. Сначала я решил, что эта баба врет: она за полдня так всех в автобусе достала, что человек, не пославший ее подальше через три часа, должен был иметь терпение арктического снайпера. К тому же она хвасталась, что торчала у сына очень долго – и там была, и здесь, и еще к каким-то друзьям в гости ездила… Приехали мы на польскую границу. Ночь, все спать хотят, злые как собаки. Заходит в автобус пограничник и собирает у всех паспорта. Штампов не ставит – только просматривает, для штампов паспорта куда-то уносят. Подходит к ней, берет ее паспорт и говорит: «А известно ли вам, пани, что вы находились в странах Евросоюза дольше, чем разрешает закон?» А тетка растерянно так лопочет: «А невестка мне сказала, что я могу еще месяц погостить…»