Сплетаясь в хитростный узор,
Плавно в пространстве расплывались
Обману подвергая взор.
Казалось, что цвета на стенке,
Будто по воздуху плывут,
Вглядишься в точку, – «показалось,
Плывут, но дальше, а не тут…»
И всевозможные картины
Вдруг представлялись в голове,
Настолько много говорящих,
Что вы не верили себе.
Чуть только взгляд к чему привяжешь,
В дело вступали зеркала,
Тысячекратно все размножив
В поисках пятого угла.
Огонь свечи или камина
Где-то во всем этом плясал,
Андрея словно поразило,
Шатаясь, он на месте стал.
***
Кресло скрывало всю фигуру,
Стоя к входящему спиной.
Видны были только предплечья
И подлокотник под рукой.
Увидел кисть руки и вздрогнул,
Огромный перстень взгляд привлек
На нем увенчанный короной
Камень чернел, как уголек.
Вздрогнул отнюдь он не от перстня,
От вида пальцев была дрожь,
Толстый сустав, тонка фаланга,
Вид был с вороньей лапой схож.
Был виден длинный, острый ноготь,
Загнутый к низу, как дуга,
Напоминал он птичий коготь,
Черный, как в саже кочерга.
А кожа с темно-серым цветом,
Как чешуя была груба,
Одно понятно было точно:
«Рука не божьего раба».
***
– Приветствую тебя, раб божий.
Вдруг властный голос прозвучал,
Андрей лица пока не видел
Все длинный волос закрывал.
Не обессудь, что я спиною
Тебя встречаю у себя,
Чуть позже я лицо открою,
Так будет лучше для тебя.
Когда я выхожу из птицы