Клиническая супервизия. Учебное пособие для супервизоров и супервизантов, 3-е издание

Слабая толерантность к аффектам, особенно чувству стыда, унижения и уязвимости

Желание понравиться / произвести впечатление на терапевта или имитация их взглядов без доказательств терапевтических измене- ний

Поиск помощи после нескольких неудачных предыдущих попыток Суицидальные мысли и поведение

Вторичная выгода симптомов

Агрессивные, антисоциальные и психопатические особенности, которые связаны с плохим прогнозом

Негативные контрпереносные чувства у психотерапевта, которые могут привести к бесполезным реакциям или санкциям, таким как исключение пациента из лечения

Пациент может воспринимать любое вмешательство в качестве критики или нападения

Какое-то время работал в промышленном альпинизме, работа нравилась, так как это проходило в команде. Злоупотреблял алкоголем, были беспорядочные половые связи, иногда наслаждался просто покорением дамских сердец, не доводя дело до интимной близости, получая от этого удовольствие. Примерно через год после выписки из стационара почувствовал, острую ненависть к себе и миру. На фоне внутреннего напряжения («крыша поехала») злоупотребил алкоголем в баре и вступил в агрессивную перепалку и драку с одним из посетителей бара, который ранил его ножом (как оказалось впоследствии при судебном разбирательстве, человек, нанесший ножевое ранение был уголовником-рецидивистом и недавно освободился из мест лишения свободы). «Я сам лез на этот нож», – вспоминает потом пациент: «Мне было все равно, что со мной будет».

После данного инцидента работать на высоте не мог, затем подрабатывал на фестивалях и квестах.

Эмоциональное состояние ухудшалось. Увещевания отца по поводу учебы игнорировались, самооценка резко падала. Искомого восхищения не получал. Все время откладывал задуманные дела. Пытался повысить самоуважение в хвастовстве знания музыкальных жанров перед своим старшим братом, но эти попытки становились все реже. Поэтический и музыкальный таланты остались нереализованными. Изредка выступал на поэтических вечерах, но так и не опубликовал свои стихи, хотя собирался это сделать. Нарастали пустота, отчаяние.

Вот как он отразил свое состояние в стихах.

Зудит и тихо шепчет Пустота.

Рвёт тело изнутри, холодными ладонями Сжимает душу так, что блёкнут все цвета.

И сердце, в предпанической агонии безумно бьется.

Пустота, с ухмылкой, сжимает крепче мёртвой хватки клещи.

Сердце стучит и отдаёт в затылке.

Как будто в жуткой, адской пещи сгораю заживо. Панически боясь безумия, Ты приближаешь его смрадное дыхание, Ты кормишь бездну. Кратером Везувия Пылает пустота. Пылает мания.

И не заполнить ни вином, ни золотом. Как чёрная дыра, внутри, в груди Вбивает в землю инфернальным молотом И? засыпает. Бойся. Не буди.

К психологам обращаться отказывался, надеясь, что справится сам. А когда сообщил отцу, что у него с психикой не в порядке, тот призывал его «взять себя в руки» и не раскисать.

Отец понял, что необходима консультация, когда пациент несколько дней не выходил из дома и не отвечал на звонки. Специалист, оценив состояние юноши как декомпенсацию расстройства личности, предложил госпитализация в стационар. Юноша сразу согласился, понимая уже, что сам не справится. При поступлении в отделение сообщил, что в последнее время наблюдались суицидные мысли, и если не обратиться за помощью, вряд ли доживет до 30 лет.

В течение первой недели пребывания в клинике принял свой диагноз «нарциссическое расстройство личности», но отказывался полностью признать, что он бессилен перед алкоголем, наркотиками, сексом. Согласился с полным крахом своих идеализаций и с тем, что имеет выраженную личную и социальную неуправляемость («Жизнь стала неуправляемой. Стыд сопровождал всю мою жизнь»).

В психодраме (рис.9), конфронтируя с его нарциссической грандиозностью (порой скрытой), был показан тупиковый путь его остановки саморазвития (слева на стуле метафорически отражена деструктивная «компульсивность» – ведьма, выскакивающая из коробки, и маска смерти). На другом стуле – справа пациент рассуждает о возможных путях восстановления личности, о том, что обесценив очередной раз психотерапию, проживая в своих идеализациях, он вернется к окончательному разрушению своей личности. Это третье пребывание его в реабилитации. Командой специалистов в ходе интервизии был составлен индивидуальный план лечения для юноши, предполагающий как длительную реабилитацию, так и последующую долгосрочную терапию. Полной уверенности, что эго-синтонное отношение к расстройству личности окончательно сменится на эгодистонное, рефлексивное отношение – у пациента нет, но принятие своего диагноза, желание менять свою жизнь, устойчивый терапевтический альянс с психологом и снятие блокады рефлексии подавало надежду.

Рисунок 9.Потребность в восхищении. В качестве метафоры по- служил большой веер, символизирующий павлиний хвост

В результате двухмесячной реабилитации в стационаре и последующего шестимесячного пребывания в загородном реабилитационном центре была достигнута ремиссия. Однако несмотря на терапию симптомы «скрытого (уязвимого) нарцисса» сохранялись, что мешало найти достойную работу согласно своим «идеализированным» ожиданиям.

При патологическом нарциссизме формируется ещё один специфический внутренний объект – образ Идеального Я, что мы называем «Грандиозным патологическим Я» Иногда это выглядит очевидно – перед нами человек, который считает себя Величием, а остальных ничтожествами. Тут более-менее наглядно.

Но при скрытой форме нарциссизма этот Идеальный Образ висит в голове в форме идеала, с которым постоянно сравниваются все – и сам человек, и все окружающие. И этот идеальный образ может быть настолько жёстким, даже жестоким, насыщенным скрытой агрессией и презрением, что он атакует всё, до чего может дотянуться и что не дотягивает до требуемого идеала.