День Филонова

Русь, Америка, чужбина ли, отчизна —
Хором Сил небесная взорвётся тишина:
Литургия смерти, литургия жизни,
Вечная весна».

Памяти сериала «Бригада»

Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, яко Ты царствуеши вовеки

скоро третий день как Бог мой убит
не сплю не ем ни черта
прирос к рулю
мотаюсь как чумовой
раздолбанными колеями вожу
в багажнике паджеры моей
Его расчленённое тело

больничка глухой райцентр
влетел
лепиле в рыло ствол:
воскреси!
сделаешь – не забуду клянусь
лучшее оборудование в отделения
плачу
любые бабки

лепечет лепила: нну…
медицина бессильна
вы вообще хоть понимаете?..

взревел было: да ты это кому чушок!..
за мной братва
у меня звёзды на плечах
со мной нельзя так вести
на ремни порежу! – но не взревел

нет

с ним надо как-то иначе
нутром чую
а как?.. не знаю
падла не знаю!! а солнце клонится
и третий день на исходе!!
Сам!! О Сам
Сам прошу научи
помоги
мёртвый мой Господи

Питер: пророки

Дарье Суховей

знаю одну принципиально некрещёную
питерскую маккавеянку
с горячо выплаканными глазами иеремии
она живёт на карповке
и когда гуляет во дворе с ребёнком
то и дело пожилые паломницы двор пересекая
спрашивают её «как пройти к святыне?»
она отвечает честно
но если паломницы в благодарность
пробуют перекрестить дитятю – столь же честно
маккавеянка яростно даёт им в зубы
мотивируя тем что крестознаменье —
это слишком да это
слишком серьезно

вот таких слишком серьёзных
– слышишь, илия? а ты глупый тоскуешь! —
Я
оставил в этом городе семь тысяч мужей
таких как эта женщина
всех сих колени не преклонялись перед ваалом
и всех сих уста не лобызали его

Ян Твардовский

Все достопримечательности рая наконец осмотрели,
и у нас ещё осталось немного личного времени.
И мы попросили гида: «А нельзя ли нам увидать
батюшку Яна Твардовского?»
Гид поднял брови, пожал плечами:
«Батюшку Яна!.. Ну… пожалуйста».
Он привёл нас во двор – там цвела старая липа,
одуванчики буйствовали в трещинах асфальта,
и было всегда пять утра, – «Вот он!»
Мы увидели мальчишку,
который, стоя под окнами, задрав голову вверх,
пускал зайчиков куда-то в стёкла третьего этажа
и кричал: «Господи! Выходи!».
Ангел свесился через балконные перила:
«Вот чего ты опять вопишь на весь двор
в этакую рань? У тебя что, мобильника нету?»
Мальчишка сунул зеркальце в карман шорт, поправил лямки,
потом – очки наморщенным движеньем носа,
смущённо, щербато улыбнулся: «Да есть…»
«И чего тогда?» – «Ну… просто!»
И музе я сказал: «Гляди —
брат твой родной».