12 побед Лаврентия Берии. Жизнь за Сталина

Нефтяные промыслы 1903 год

Нефтяные промыслы. 1912 год

Нефтяные вышки. Баку. 1929 год

Вот ещё один «нефтяной» сюжет… В октябре 1933 года Берия лично передал Сталину несколько памятных записок с предложениями по развитию нефтяной промышленности Азербайджана, и 21 октября 1933 года Сталин написал Кагановичу:

«Плохо обстоит дело с бакинской нефтью. В этом году добываем в Баку 15 мил. тонн нефти. В будущем надо добыть 21–22 мил. тонн. Для этого надо раздуть разведку, усилить текущее бурение на уже разведанных участках, усилить «каспар» (Каспийское пароходство, – С.К.), построить срочно резервуары в Махач-Кале и Красноводске и т. п. Если все это не сделать к сроку (т. е. за зиму с приступом к работе немедля), дело будет загублено. Несмотря на это, Нефтяной главк спит, а Серго отделывается благочестивыми обещаниями… Это будет для нас позором, если мы не сумеем заставить НКТяж (Наркомат тяжёлой промышленности, – С.К.) взяться немедля за дело… Посылаю Вам соответствующие записки Берия. Я их считаю правильными за исключением записки о керосинопроводе Махач-Кала – Сталинград. Познакомьтесь с ними и действуйте решительно».

Берия предлагал включить в план 1934 года:

? строительство крекингов и заводов по первичной переработке нефти;

? строительство керосинопровода Махачкала – Сталинград;

? расширение нефтепровода Баку – Батум;

? проведение геологоразведочных работ на новых площадях в Азербайджане;

? строительство новых судов для Каспийского пароходства.

Здесь всё рассматривалось так, как оно и должно быть – в комплексе. И это тоже было стилем Берии. По сути, во главе Закавказья впервые оказался, говоря языком более поздним, не чистый политик, а технократ, причём – технократ нового, социалистического типа, технократ-политик. То есть – государственный деятель, который способен разобраться в специальных проблемах, но работает в целях развития осмысленной и зажиточной жизни масс. Деятель, который не разделяет жизнь на «производство» и «соцкультбыт», а видит их единство. Так что избежавшее хрущёвской бритвы утверждение тома 1-го БСЭ-2 о том, что «осуществление сталинского плана реконструкции азерб. нефтяной пром-сти с большевистской настойчивостью проводили ученики и соратники… Сталина – С.М. Киров. Г.К. Орджоникидзе, Л.П. Берия» полностью соответствовало действительному положению дел.

Строительство нефтепровода Баку-Батуми (1928–1930) для транспортировки нефти из района нефтедобычи в окрестностях Баку к побережью Чёрного моря в порт Батуми

Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) – государственный, хозяйственный и партийный деятель

Теперь у Сталина в Закавказье был, наконец-то, надёжный человек, который и сам не благодушествовал, и другим не давал, который за «деревьями» нефтяных вышек умел видеть и весь «лес» проблем – в реальном масштабе времени и в перспективе. И – что тоже очень ценно – он не ждал руководящих указаний, а был инициативен и самостоятелен.

СО ВРЕМЕНИ описываемых событий прошло более полувека. 25 июля 1991 года в возрасте 97 лет скончался за рабочим столом один из творцов той эпохи – Лазарь Моисеевич Каганович. Он умер, продолжая свои «Памятные записки», начатые в 1960-х годах. Во второй половине 1937 года Каганович был назначен наркомом тяжёлой промышленности – одна из ключевых тогда государственных должностей. Среди забот нового наркома была и нефть, а понятие «советская нефть» было тогда почти синонимом понятия «нефть Баку». В 1938 году в Баку собралось Всесоюзное совещание нефтяников – его созвал Каганович, пробыв в Баку две недели. Был там и Берия… Плотно «въехав» в нефтяные проблемы ещё в бытность 1-м секретарем Заккрайкома, Берия крепко Кагановичу помог. И вот, вспоминая о работе тех лет, Каганович записал:

«Должен особо подчеркнуть и ту большую помощь, которую оказывал ЦК Азербайджанской Компартии и Закавказский крайком партии (в частности Багиров и Берия), которые тогда активно включились в дело подъёма бакинской нефтепромышленности…»

Вообще-то, Берия и Багиров активно включились в дело подъёма бакинской нефтепромышленности не тогда, а почти на десять лет раньше, но даже такая сдержанная похвала от Кагановича после всего, что было, стоит немало.

ПРИЧЁМ во всех этих «нефтяных» делах имелся и ещё один момент, о котором, обычно, забывают, а зря.

На посту чекиста № 1 Закавказья Берия сумел «вычистить» Закавказье так, что во время Великой Отечественной войны там не было ни серьёзных диверсий, ни серьёзного вредительства. Затем на посту коммуниста № 1 Закавказья Берия поставил дело так, что в Баку не было и крупных проблем с добычей нефти и производством нефтепродуктов. А без стабильного снабжения страны бакинской нефтью не было бы ни контрнаступления под Москвой, ни Сталинграда, ни победы на Курской дуге…

Да и Знамени Победы над Берлином не было бы.

За одно это – за битву за военную нефть задолго до войны, Берия заслужил от России если не золотой, то уж бронзовый памятник – точно!

Победа третья

1932–1938. Творец новой Грузии: интеграция с Большой страной

ВСКОРЕ после начала четвёртого десятилетия ХХ века уровень задач и обязанностей Берии не только принципиально возрос, но сами задачи и обязанности стали необъятно разнообразными. Берии предстояли новые труды и новые победы на фронте борьбы за социализм и мощь Советского Союза.

Летом 1931 года Сталин ушёл в отпуск. Фактически это означало щадящий режим работы в комфортных климатических условиях Юга – не более того. Но теперь Сталин географически был ближе к грузинским проблемам. Ими он, кроме прочего, и занялся вплотную. И сразу же обнаружил самый настоящий политический хлев, авгиевы конюшни. Это доказывает сталинское письмо Кагановичу от 26 августа 1931 года:

«Здравствуйте, т. Каганович

Пишу о Закавказских делах. На днях побывали у меня члены Заккрайкома, секретари ЦК Грузии, некоторые работники Азербайджана (в том числе Полонский). Склока у них невероятная, и она у них, видимо, не скоро кончится…

Я их помирил кое-как, и дело пока что уладилось, но не надолго. Лгут и хитрят почти все, начиная с Картвелишвили. Не лгут Берия, Полонский, Орахелашвили. Но зато Полонский допускает ряд бестактностей, ошибок. Самое неприятное впечатление производит Мамулия (секретарь ЦК Грузии)…»,

и т. д.

Предлагая назначить на конец сентября – к его приезду – доклад в Оргбюро о положении дел и «снять ряд лиц типа Мамулия», Сталин закончил письмо словами: «Без таких мер дело в Закавказье будет гнить».

В сентябре 1931 года основное изменение в Закавказье выразилось в замене Мамулии на посту 1-го секретаря ЦК КП(б) Грузии) Лаврентием Картвелишвили, который остался пока и 1-м секретарём Заккрайкома. Но в октябре Сталин вернулся в Москву. 19 октября состоялось заседание Оргбюро с заслушиванием «кавказцев», а 31 октября Политбюро приняло ряд кадровых решений по Закавказью. Первым секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) стал председатель Совнаркома ЗСФСР М.П. Орахелашвили, третьим секретарём – В.И. Полонский, первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана. Орахелашвили стал 1-м секретарем Заккрайкома во второй раз – он уже был им в 1926-29 годах.

Вторым секретарём Заккрайкома и по совместительству первым секретарём ЦК КП(б) Грузии был назначен Председатель Закавказского ГПУ Л.П. Берия.

НЕ БУДЕМ гадать – почему Сталин, за два неполных месяца до этого не рассматривавший кандидатуру Берии в руководстве Заккрайкома даже как вариант, в октябре вдруг остановился на Берии? Да ещё и с таким резким повышением! Надо полагать, основания для такого выбора у Сталина имелись, и веские. Над ситуацией на Кавказе он раздумывал много, после отправки письма от 26 августа пробыл там ещё более месяца. То есть, время для уточнений и корректировки своего мнения у Сталина было.

Вот он и скорректировал его.

На следующий год Сталин уехал в отпуск неожиданно рано – 1 июня, и отсутствовал в Москве почти три месяца – до 27 августа 1932 года. Не исключено, что причиной раннего отъезда на юг была некая болезнь, прихватившая Сталина весной, а, возможно, имела место и попытка отравления. Так или иначе, уже в июне Сталин уехал на Кавказ, и с первого же дня «отпуска» много работал – это доказывает его почти ежедневная переписка с Москвой. Первое же письмо Кагановичу он закончил словами: «Ну, пока все. Я здоров. Привет! И. Сталин».

Прошло три недели, и 20 июня 1932 года Сталин пишет Кагановичу, Постышеву и Орджоникидзе:

«Ну, дорогие друзья, опять склока. Я говорю о Берии и Орахелашвили, прилагая при сём два письма Орахелашвили: одно на моё имя, другое на имя Орджоникидзе. Мое мнение: при всей угловатости в действиях Берии – не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать, …он может апеллировать в Заккрайком, наконец – в ЦК ВКП. А уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали «его» людей), а не интересы дела и положительной работы…»

Пока ещё Сталин не склонен к замене Орахелашвили и в письме от 20 июня сообщал: ««Все говорят, что положительная работа идет в Грузии хорошо, настроение крестьян стало хорошее. А это главное в работе. Привет. И.Сталин».

Кто был прав в возникшем конфликте – старый (с 1903 года) большевик Орахелашвили, пятидесятилетний партийный интеллигент, закончивший в 1908 году Военно-медицинскую академию, в 1921 году – председатель Ревкома Грузии, или «этот» Берия с его партийным стажем «всего» с 1917 года?

Суть «конфликта» состояла в том, что жена Орахелашвили, 45-летняя красавица Мария Орахелашвили, тоже старая большевичка, после «ренессанса» мужа была назначена наркомом просвещения Грузии, а 10 июня 1932 года на Бюро ЦК Компартии Грузии была освобождена от занимаемой должности за «распространение ложных слухов и попытку противопоставить ЦК Грузии Заккрайкому и дискредитировать отдельных руководителей ЦК и Тифлисского комитета (в частности тов. Берия)». Похоже, новая ипостась Берии – партийный руководитель, понравилась многим в Грузии ещё меньше, чем его ипостась чекиста. В Грузии привыкли работать ни шатко, ни валко, а тут – на тебе, во главе Грузии – сгусток энергии.

Берии возня вокруг него надоела давно, и он апеллировал к ЦК – в партийном порядке. А супруги Орахелашвили побежали к старым руководящим товарищам по партии. Каганович, ознакомившись в Москве с сутью претензий и жалоб четы Орахелашвили, сообщил своё мнение Сталину в письме от 23 июня 1932 года. Он писал: «…11) В Закавказье действительно загорается новая склока. Вы безусловно правы, что здоровое начало, особенно в деловом отношении, на стороне Берии. Орахелашвили отражает ноющие, не деловые круги актива».

«НОЮЩИЕ» руководящие круги были против Берии. Работящие круги были уже всецело за Берию. Нормальным людям хочется не склочничать, не умничать, не нос драть, не баклуши бить… Им хочется работать! С нормальной работой в Грузии не ладилось долгими годами, а тут встал во главе дела толковый человек, и оказалось, что не так уж и плохи дела солнечной республики!

Но конфликт не угасал, и это был конфликт между нарастающей компетентностью Берии и убывающей компетентностью Орахелашвили, между молодыми и старыми партийцами Грузии.

В 1910 году в письме с Кавказа «Тифлис» Сталин отмечал «особую склонность» тифлисских большевиков к дискуссиям. Он объяснял это тем, что им в Тифлисе надо особенно упорно вести идейную борьбу с меньшевиками. Однако недаром говорят, что посеешь привычку, пожнешь характер, а посеешь характер – пожнешь судьбу. Привычка к словесным баталиям до революции обусловила склонность грузинского партийного, государственного и хозяйственного руководства 1920-х – начала 1930-х годов к болтовне вместо конкретных дел. То есть, как раз к тому, чего не умел и не терпел Берия. 13 июля 1932 года Берия сообщал Кагановичу: «Был два раза у т. Коба и имел возможность подробно информировать его о наших делах».

А 12 августа Кагановичу написал Сталин:

«…Берия производит хорошее впечатление. Хороший организатор, деловой, способный работник. Присматриваясь к закавказским делам, все больше убеждаюсь, что в деле подбора людей Серго (Орджоникидзе, – С.К.) – неисправимый головотяп. Серго отстаивал кандидатуру Мамулия на посту секретаря ЦК Грузии, но теперь очевидно (даже для слепых), что Мамулия не стоит левой ноги Берия».

Сама логика ситуации подталкивала Сталина к необходимости освобождения Орахелашвили от должности первого секретаря Заккрайкома. Но кем его заменить? Размышляя, Сталин продолжал:

«Хотя Берия не член (и даже не кандидат) ЦК, придется все же его выдвинуть на пост первого секретаря Заккрайкома, Полонский (его кандидатура) не подходит, так как он не владеет ни одним из местных языков»…

В середине августа 1932 года Берия приехал в Москву. Он поставил перед Политбюро несколько вопросов, и их должны были обсудить на очередном заседании 16 августа. Заседание состоялось, и в тот же день Каганович уведомил Сталина: