Ленин. Спаситель и создатель

. Но для меня все такие расстояния ничего не значат, потому что я, и помимо охоты и купанья, трачу большую часть времени на прогулки. Скучаю только по газетам…“[231 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 39.]

Здесь всё ясно – после „одиночки“ на Шпалерной, после напряжённых последних лет нелегальной работы, можно на время и расслабиться. Но уже вскоре были получены газеты и книги, и час „потех“ уступил место времени дел…

Ленину нигде и никогда не было скучно. Мало того, что он умел занять себя, причём – не занятием ради занятия, а большой и важной работой, он ведь всегда имел в своём распоряжении такого содержательного и глубокого собеседника, как Владимир Ульянов.

И поговорить им всегда было о чём.

Было о чём и подумать – посреди енисейских просторов…

Но человек – существо общественное, и хорошо, когда есть с кем перемолвиться словом. Как говорится: одиночество – хорошая вещь, особенно когда об этом есть кому сказать… До приезда Крупских „общение“ Ленина ограничивалось – кроме обычных житейских контактов с местными жителями – ссыльным рабочим-финном Оскаром Энбергом, который был человеком неплохим, но, увы, не чуждым рюмки… Общался Ленин ещё и со ссыльным же семейным поляком Проминским с женой Доминикой и шестью детьми.

Не густо.

После приезда невесты и тёщи всё изменилось: в доме постоянно прописались весёлое подшучивание, уютные беседы, ощущение полноты жизни – наперекор всему.

Письма из Шушенского – как самого Ленина, так и, особенно, Крупской, написанные родным, полны оптимизма, описаний прогулок, занятий охотой, купаний, зимних развлечений… В ноябре 1898 года Крупская извещала Анну Ильиничну Ульянову-Елизарову:

„Около нашего дома по инициативе Володи и Оскара (Энберга. – С.К.) сооружён каток, помогали учитель и ещё кое-кто из обывателей. Володя катается отлично и даже закладывает руки в карманы своей серой куртки как самый заправский спортсмен… Оскар катается плохо, так что падает без конца, я вовсе кататься не умею, для меня соорудили кресло, около которого я и стараюсь, …и делаю уже некоторые успехи… Для местной публики мы представляем даровое зрелище: дивятся на Володю, потешаются надо мной и Оскаром и немилосердно грызут орехи и кидают шелуху на наш знаменитый каток…“[232 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 404.]

А когда Ленину прислали из Красноярска коньки „Меркурий“, на которых, как писала Крупская, „можно „гиганить“ и всякие штуки делать“, то на радость себе и на потеху аборигенам Ленин освоил вообще фигурное катание. 24 января 1899 года Крупская сообщала „Мане“ Ульяновой: „Володя вывез из Минусы (в Минусинске всей компанией ссыльных отметили Новый год. – С.К.) целую кучу коньковых штук и теперь поражает шушенских жителей разными „гигантскими шагами“ да „испанскими прыжками“…“[233 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 408.]

Идиллия?

Курорт?

А это – как сказать…

Захандрить на шушенском „курорте“ можно было в два счёта! Ведь у „курортной“ „медали“ была и другая сторона. Вот что писал Ленин сестре 19 июля 1897 года:

„Ты просишь, Маняша, описать село Шу-шу-шу… Гм, гм!.. Село большое, в несколько улиц, довольно грязных, пыльных – всё как следует быть. Стоит в степи – садов и вообще растительности нет. Окружено село… (многоточие Ленина. – С.К.) навозом, которого здесь на поля не вывозят, а бросают прямо за селом, так что для того, чтобы выйти из села, надо всегда почти пройти через некоторое количество навоза. У самого села речонка Шушь, теперь совсем обмелевшая. Верстах в 1–1

/

от села… Шушь впадает в Енисей, который образует здесь массу островов и протоков… Купаюсь я в самом большом протоке… С другой стороны (противоположной реке Шушь) верстах в 1

/

– „бор“, как торжественно называют крестьяне, а на самом деле преплохонький, сильно повырубленный лесишко, в котором нет даже настоящей тени (зато много клубники!) и который не имеет ничего общего с сибирской тайгой, о которой я пока только слыхал, но не бывал в ней (она отсюда не менее 30–40 вёрст)…“[234 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 47–48.]

Ну, как, хорош „курорт“?

Особенно – после Невского проспекта?

Курорты с грязевыми ваннами бывают…

Но с „навозными“?..

Так что тот факт, что Ленин за время ссылки явно поздоровел, надо относить не на счёт „заботливого“ к революционерам царского правительства, а на счёт активного отношения Ленина к жизни и его жизнелюбия.

Дюма-отец в знаменитом своём романе „Сорок пять“ написал о Маргарите Наваррской:

„Люди выдающегося ума или же полные неуёмных жизненных сил не могут существовать одиноко. Каждому их чувству, каждой склонности словно сопутствуют явления и вещи, им соответствующие, и притягательная сила чувств и склонностей вовлекает эти вещи и явления в круговорот их жизни, так что люди эти живут и чувствуют не по-обычному: их ощущения в десять раз богаче и разнообразнее, их существование словно удваивается“[235 - Дюма А. Сорок пять. М.: Худож. лит., 1981. С. 329.].

Это написано и о Ленине, причём его чувствам и склонностям времён жизни в Шушенском сопутствовали книги, письменный стол, заваленный бумагами, перо с чернильницей, а к этому – охотничье ружьишко и коньки…

Главным в этом перечне вещей, были, конечно же, книги… Книги, Лениным читаемые и прорабатываемые, а также и те книги, которые писал он сам или переводил с помощью жены для заработка.

Казённого „жалования“ – как ссыльный, Ленин получал 8 рублей в месяц, но этого для нормальной жизни было мало. И выручали не только деньги от матери, но и литературные гонорары… Только-только устроившись в Шушенском, ещё один, он 25 мая 2897 года сообщает сестре Анюте: „Полученный за первую статью гонорар хватит мне, я думаю, почти на год в дополнение к моему жалованию“[236 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 41.]

С апреля по июль 1897 года в журнале „легальных марксистов“ „Новое Слово“ публиковалась большая работа „К. Т-на“ „К характеристике экономического романтизма“, посвящённая критике взглядов швейцарского экономиста де Сисмонди (1773–1842).

По тем временам – когда ещё были сильны народнические взгляды, необходимость в такой критике была очевидна, однако сейчас для нас представляет особый интерес прежде всего одна мысль молодого „К. Т-на“, то есть – Владимира Ульянова, которая вполне приложима ко всей его (и не только его!) деятельности:

„Исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками“[237 - Ленин В. И. ПСС. Т. 2, с. 178.].

Эта мысль 27-летнего Ленина хорошо соотносится с более ранней его мыслью, высказанной в „Друзьях народа…“:

„…идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории; история вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей. Действительный вопрос, возникающий при оценке общественной деятельности личности состоит в том, при каких условиях этой деятельности обеспечен успех? В чём состоят гарантии того, что эта деятельность не останется одиночным актом, тонущим в море актов противоположных?..“[238 - Ленин В. И. ПСС. Т. 1, с. 159.]

Не забудем – эта написано 24-летним человеком, который, при всей ранней своей цельности, ещё продолжал формироваться. Но, как видим, уже задумывался – не фатовским, не тщеславным, а вполне деловым образом над тем, что делает индивидуума историческим деятелем, при каких условиях исторический деятель становится таковым!?

Отвечая на последний вопрос, Ленин в 1894 году писал:

„В этом же состоит и тот вопрос, который различно решают социал-демократы и остальные русские социалисты: каким образом деятельность, направленная к осуществлению социалистического строя, должна втянуть массы, чтобы принести серьёзные плоды?..“[239 - Ленин В. И. ПСС. Т. 1, с. 159.]

А далее Ленин ясно даёт понять, что успех исторической личности, стремящейся к осуществлению социалистического строя определяется тем, насколько верно эта личность представляет себе „группировку общественных сил в России“ и насколько отдаёт себе отчёт в том, что выходом из ситуации может быть лишь организация классовой борьбы пролетариата против буржуазии.

Не экономическая борьба за улучшение жизни в буржуазном обществе, а политическая борьба за власть во имя осуществления социалистического строя – вот „символ веры“ Ленина, его credo.

В августе 1899 года в селе Ермаковском Ленин проводит совещание ссыльных социал-демократов. Дату совещания определила, собственно, Ольга Лепешинская (1871–1963), жена ссыльного социал-демократа П. Н. Лепешинского (1868–1994), поскольку формальным поводом собраться стало празднование дня рождения дочери Лепешинских.

В самом Ермаковском жили Ванеев с женой, М. А. Сильвин, В. К. Курнатовский и Лепешинские, из Минусинска приехали Старков и Кржижановский с жёнами, из села Тесинского – А. С. Шаповалов, Н. Н. Панин, Ф. В. Ленгник и Е. В. Барамзин, а из Шушенского – Ленин с Крупской и путиловский рабочий-финн Оскар Энберг, сосланный в 1897 году за участие в забастовке.

Все 17 собравшихся подписали написанный Лениным „Протест российских социал-демократов“ против появившегося тогда „манифеста“ ревизионистов-„экономистов“ – известного в то время „Credo“ („Верую“) Елены Кусковой. „Протест“ поддержал тогда и Мартов, а Ленин в „Протесте“ цитировал „одного из передовых борцов русской социал-демократии П. Б. Аксельрода“…

Да, тогда Ленин ещё относился к „старым борцам“ с уважением. С тем же Аксельродом он переписывался, будучи в ссылке, причём письма хотя и отправлялись по почте, но пересылались вначале в пределах России в корешках книг нейтральным адресатам, потом через несколько рук попадали за границу к сестре Ленина – Анне Ульяновой-Елизаровой, жившей тогда в Берлине, а уж она переписывала их и пересылала Аксельроду в Цюрих[240 - Ленин В. И. ПСС. Т. 46, примеч. 13 на с. 473.].

Одно из таких писем – от 16 августа 1897 года, сохранилось как раз благодаря тому, что Анна Ильинична сохранила его копию:

„Дорогой Павел Борисович! Я очень и очень рад, что мне удалось-таки получить от Вас письмо… и вести о Вас и Г.В. (Плеханове. – С.К.). Ваши и его отзывы о моих литературных попытках (для рабочих) (так скромно аттестовано Лениным его блестящее „Объяснение о штрафах“. – С.К.) меня чрезвычайно ободрили. Я ничего так не желал бы, ни о чём так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих. Но как это сделать отсюда? Очень и очень трудно, но не невозможно, по-моему. Как здоровье В. Ив. (Веры Засулич. – С.К.)?

…Про меня Вам, конечно, рассказывали достаточно, так что добавлять нечего. Живу я здесь в одиночестве. Здоров вполне и занимаюсь понемногу и для журнала („Новое Слово“. – С.К.) и для своей большой работы („Развитие капитализма в России“. – С.К.).

Жму крепко Вашу руку. Сердечный привет В. Ив. и Г.В.

Ваш В.У.“[241 - Ленин В. И. ПСС. Т. 46, с. 12–13.]

Уважение к адресату, к Плеханову и Засулич здесь налицо. Они для Ленина всё ещё авторитеты, непререкаемые старшие товарищи. Вот как оно было тогда, когда социал-демократическое движение было больше течением мысли, а не массовым политическим явлением.