Золотая бляха дворника. Фантастические байки Бендера. Фантастические байки Путина. Потусторонние байки

Золотая бляха дворника. Фантастические байки Бендера. Фантастические байки Путина. Потусторонние байки
Сергей Гула

Нахрапом Остапу не удалось стать миллионером. Но остановит ли это великого комбинатора? Конечно, нет! Остап возвращается в Москву и продолжает свой путь к сияющему Рио. И это ему почти удается. Почему почти? Узнаем из захватывающей байки самого Бендера.И послушаем кремлевские байки Путина. Врёт и не краснеет? Или это фантастическая правда для узкого круга людей? Вам решать.Уходя из жизни люди уносят с собой много тайн. Раскроют ли они эти тайны ТАМ? Читайте удивительные «Потусторонние байки».

Золотая бляха дворника

Фантастические байки Бендера. Фантастические байки Путина. Потусторонние байки

Сергей Гула

© Сергей Гула, 2021

ISBN 978-5-0053-4908-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сергей Гула

ЗОЛОТАЯ БЛЯХА ДВОРНИКА

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ БАЙКИ БЕНДЕРА

ФАНТАСТИЧЕСКИЕ БАЙКИ ПУТИНА

ПУТОСТОРОННИЕ БАЙКИ

ЗОЛОТАЯ БЛЯХА ДВОРНИКА

    Пути Господни неисповедимы…

Странный человек, гордо торчащий на пустынном берегу как заброшенный маяк, еще раз громко сказал безмолвно-хихикающей пустоте:

– Не надо оваций! Гейм, сет – за вами, господа присяжные заседатели. Но это еще не матч!

Этот странный человек, стоявший на мартовском ветру без шапки и в одном сапоге – был никто иной как блудный сын турецко-подданного, кавалер Ордена «Золотого Руна», неугомонное дитя матушки своей – героической и многодетной, к которой он, собственно, и обращался, а не к безучастным присяжным.

От пока еще не утихшего душевного жара, Остапу не было ни обидно, ни холодно, он знал, что после пятиминутной передышки – матч продолжится. И хотя в голову лезли какие-то пафосные слоганы, вроде: «Русские не сдаются» или «Товарищ, верь! Взойдет она…» – механика простого разума снова заскрипела проверенными шестеренками. Остап не без труда переодел единственный сапог с правой ноги на левую, уже сильно задубевшую, засунул Орден «Золотого Руна» за голенище, правда, почему-то не сзади, как удобнее, а сбоку, и шагнул на просторы великой и необъятной, которая своенравно не отпустила свое баламутное чадо.

Кое-как доковыляв до ближайшего села, благо, приднестровцы издревле жили компактно, путник первому же встречному деду, с детским любопытством уставившегося на «чудную новинку», заявил:

– Да! Я – неприкаянная жертва вашего графа Дракулы, да сгинет его имя из памяти людской! А он, между прочим, ваш земляк, так что, дед, приюти окаянную мою душу во искупление твоих грехов неподъемных. Дед, неожиданно, по-русски ответил:

– Ух, ты! Пойдемо.

В хате было тепло, мамалыга показалась нектаром, а дед все больше смахивал на живого Николу-Чудотворца. Проснувшись утром, Остап, как всегда, почувствовал прилив сил, душевных и физических, угрожающе улыбнулся злодейке-судьбе в лице кота, лежащего на старом комоде, и ничтоже сумняшеся, откинув вопрос «кто виноват?» – принялся сразу за вопрос «что делать?».

– Так… значит я, воленс – неволенс, сейчас не в Румынии. Это… – и Остап похолодел: тот самый одинокий сапог валялся у двери, а ордена рядом не было! – Все! – вырвалось у Остапа. – Спер вахлак боярский, а еще дедом прикидывался! По-русски – говорил!

Отворив ногой дверь, Остап грозно застыл на пороге. В сенях дед сидел на лавке и тряпицей натирал Орден «Золотого Руна».

– Знатная бляха! – сказал дед без предисловий. – Такую, видать, токмо в Москве дают, да и то не кажному дворнику.

– Да, дед, не каждому дают, потому и в сапоге ношу, а не как положено, на груди. А скажи-ка, дед, возите ли вы отсюда баклажаны с виноградом на базар в Старгород?

– Чего ж не возить, возим. А тебе на что?

– Да надо мне в Старгород, тещу покойную навестить. Когда она опочила, я был прямо убит горем, вот мне бляху и вручили, для поднятия боевого духа, и чтобы дело наше дворницкое блюсти. А дело наше, дед, мировое – вот, в Италии, дворники себя «коза ностра» зовут, а в Америке – «вольными каменщиками», это потому, что мостовые у них все каменные, а не как у нас – деревянные, да и то не везде.

Договорились ехать в пятницу с рассветом. Перед отъездом, Остап таинственным шепотом посвятил деда в «наши дела»:

– Ты вот что, дед, бляху у себя оставь на ответственное революционное хранение, а мне собери в дорогу рублей сорок, я когда вернусь сорок рублей тебе отдавать, бляху заберу, а о подвиге твоем сообщу куда надо на самый верх, чтобы знали героев.

Дед мужественно не прослезился, но в горле предательски першило.

Москва! Как много в этом звуке…

Остап резко отскочил с обочины, испуганный громким скрежетом трамвая, вынырнувшего из-за угла на Патриарших. Начинать свое новое пришествие в столицу с газетной заметки «Попал под трамвай», это тебе не «Попал под лошадь», да и гамбсовские стулья вряд ли в депо на Шаболовке имеются.

Остап направлялся именно туда, на Шаболовку. Во-первых: посмотреть – что за ерундовину слепил инженер Шухов, что вся страна о ней болтает, а сама ерундовина – на все страну галдит. А во-вторых: в суматохе, они дворником, явно, забыли обзавестись. Остап собирался им (кому им, он точно не знал) предложить свои услуги именно в этом качестве. – Ничего, что дворником, зато в центре событий. Умелая рука или метла, охаживающая пульсирующий нерв времени, как смутно представлялось великому комбинатору, непременно должна была забронзоветь.

Энтузиазм Остапа иссяк, когда Шаболовский дворник, мужчина средних лет, в строгом сером дворницком костюме без бляхи и других опознавательных знаков, спокойно сообщил соискателю:

– Штат дворников Шуховской башни уже полностью сформирован особым указом наркомата ЖКХ. А вам, как вольнонаемному, лучше обратиться в большой жилой дом №10 на другой стороне. Там после первомайской уборки, убрали и дворника. Узбекским шпионом оказался.

Во дворе дома №10, когда туда вступил Остап, шло бурное общее собрание. Через полчаса активного участия Остапа в этом собрании, которое ограничивалось его периодическим громким выкриком: «Товарищи! Да!» – стало ясно: главный вопрос бурлящей сходки – «Доколе?».

Это «доколе?», как понял претендент на должность, заключалась в отсутствии центрального отопления в доме. Народный форум делился на три основных лагеря: первый – печально, но настойчиво повторял, что не надо было писать коллективные наветы на управдома Шмулевича, он хоть и купил себе авто, а жене шубу, зато по отоплению почти договорился с кем надо. Второй лагерь – яро поддерживал народного выдвиженца Гарпищенко, который отличился в громкой битве протеста «Геть», пусть и где-то на окраине, но за этим сражением следила вся большая страна. Главным неоспоримым аргументом сторонников Гарпищенко был очевидный факт: пусть пока, временно, отопления и газа нет, но зато товарищ Гарпищенко гордо и смело не ездит с женой на авто в Кремль на елку! В знак протеста! Третий лагерь разноголосо, но твердо заявлял: «Да!» и «Доколе?».

Ближе к 9 часам вечера, на мусорный бак, служивший трибуной, взлез управдом Гарпищенко и подытожил: 1. Решение принято! 2. На девять ноль-ноль назначается экстренное заседание домкома по теплу и газу! 3. Пока тепла и газа не будет, ноги нашей не будет ни на елке, ни на параде! Членов домкома прошу проследовать в первый подъезд на совещание.

Когда толпа разошлась по своим квартирам, к первому подъезду неспеша двинулась группа из пяти человек во главе с управдомом. Остап к ним присоединился, но развитие событий не педалировал. По дороге, один член домкома в хорошем пальто, отпросился домой к болеющей жене, второй сообщил, что ему надо забежать в магазин за хлебом, «пока отпускают», третий и четвертый – перед важным заседанием решили покурить. В домком вошел один председатель, за ним вошел Остап. Дождавшись, когда шеф усядется за стол, Остап твердым голосом сразу перешел к делу:

– Товарищ Гарпищенко! Надо начинать с малого и с себя! Дорогу осилит идущий!

– А вы кто? – устало поинтересовался Гарпищенко.

– Я – представитель городского комитета, присланный к вам на усиление. Город неравнодушен к каждому дому и высоко ценит ваше личное усилие. Но, товарищ Гарпищенко! Личным примером надо вдохновлять людей на борьбу с неурядицами в нашем родном доме! И хотя Остап впервые увидел этот дом всего два часа назад, где-то глубоко в душе он считал его уже своим родным. – Так вот! – продолжил Остап: – простой пример ярких неэффективных действий современного менеджера: в доме нет дворника! Зачистили, и поделом ему, шпиону, там лучше знают, что делать! Я лично сам, хотя я и руководитель городского масштаба, назначаю себя ответственным дворником и завтра в семь ноль-ноль выхожу на вахту! Метла, грабли, лопаты – надеюсь, в наличии? – строго спросил Остап.

– Частично. – не очень уверенно ответил председатель. – Остальные в починке.

– Ничего, справимся! – уверил Остап. – Где у вас кладовка? Понятно, хорошо. Ключи позже дадите. Садитесь, пишите приказ, и чтоб завтра приказ висел во всех подъездах. Приказ я продиктую: 1. Назначить дворником дома №10 по улице Шаболовка ответственного работника городского комитета Бендера Остапа Ибрагимовича, без оклада, с проживанием в служебном помещении. 2. Обязанности подбора двух помощников возложить на тов. Бендера, с окладом каждому помощнику, согласно штатному расписанию управления ЖКХ.

– Подписывайте полностью! Дайте посмотрю. Хорошо. Это останется у меня, сделайте себе копию, и давайте ключи от кладовки, пойду в ночную смену готовить инвентарь. Завтра в девять ноль-ноль жду всех в домкоме для подведения итогов благодарной реакции жителей. И не опаздывайте! Точность – вежливость больших… э… не важно! Членов правления собирать не надо, а то опять говорильню устроят. Все, шеф! Работаем! Ауфвидерзеен! Азухенвейт! Харе Кришна, так сказать! Гарпищенко хотел было что-то спросить, но непонятные слова его смутили, и он решил воздержаться.

На следующий день, рано утром, удивленные жители дома №10 лицезрели во дворе энергичную фигуру, одетую на южнорусский манер (спасибо бессарабскому деду), ловко, но хаотично, орудующую метлой и громко приговаривающую: «Эй, ухнем! Сама пойдет, сама пойдет!». Многим подумалось, что если так пойдет, то и тепло в доме появится. Вот что соборный глас народа делает!

Гарпищенко тоже был во дворе, и, хотя старался быть незаметным, двое или даже трое жильцов пожали ему руку не в качестве приветствия, а резюмируя: «Молодец, так держать!», «Я всегда в вас верил!» и «Заткнули рты паразитам!». В девять ноль-ноль в домкоме антикризисная команда в лице председателя и Остапа продолжила свою работу по решению всех вопросов.

Вдохновение! Как же знакомо это чувство, свойственное любому свободному художнику! Глаза Остапа улыбались, дышалось легко, душа напевала какую-то простенькую мелодию, но мозг комбинатора работал четко.