Червем ползущие

Елизавета Васильевна была когда-то красивой женщиной. Но теперешняя полнота обратила тонкие черты лица в мясистые и расплывчатые, когда-то голубые глаза выцвели, волосы поседели. Но от всей её толстой фигуры веяло добротой и тем незлобивым добродушием, которые свойственны всем богатым, ничего не делающим, дамам…

При её входе, Владимир с Анютой быстро отскочили друг от друга. Владимир притворился, что читает газеты, а девушка стала поправлять бахрому на одном из кресел.

– Вот вы где, Анюта! – воскликнула Назарова. – А я вас ищу!

– Мы здесь с Анной Филипповной говорили относительно дяди… – вмешался Владимир. – По-моему: ему нужно кефир пить!

Анюта не согласилась.

– Да он не выносит кефира, Владимир Александрович! Сколько раз ему ставили, – не дотрагивается!

– А вы все-таки ставьте! – сказала, присаживаясь, Елизавета Васильевна. – Надоест ему смотреть на бутылку, он и выпьет! А теперь вот что: у нас кофе… будет?

– Готов!

– Вы прикажите подать в библиотечную! Мы перейдем сюда, а там откроют окна.

– Сейчас распоряжусь!

Анюта ушла, а Назарова обратилась к сыну:

– Так, по-твоему, Степан Васильевич плох?

– Да! – ответил Владимир.

– Надо уговорить его ехать в Ялту!

– Слышать не хочет!

Вошел Болотов. Шел к креслу с усталым, больным видом.

Сестра повернулась к нему:

– Ты, может быть, не хочешь с нами сидеть? Тогда иди к себе!

Болотов сел.

– Нет, теперь ничего… разгулялся!

– Я почему тебя вытаскиваю… – продолжала Назарова. – Профессор рекомендовал мне не давать тебе хандрить! Я знаю, что ты любишь шахматы, – вот и послала за тобой! Вот что, Степа… – придвинулась она к брату: – теперь весна, оттепели… ходят разные болезни… Трудно тебе в столице… Поехал бы ты на свою дачу… в Ялту!..

Степан Васильевич улыбнулся.

– Да что ты меня, матушка, выпроваживаешь?.. Я, слава Богу, умирать еще не собираюсь!

– Какой ты подозрительный! – пожала плечами Назарова. – Да разве я про это сейчас говорю?

– Маме хочется, чтобы вы, дядя, поправились! – вмешался в разговор Владимир.

Болотов сделал нетерпеливый жесть.

– Да мне же скучно будет, как вы этого не хотите понять! – воскликнул он. – Правда, иногда мне хочется скрыться от всего этого шума – остаться одному… Но, в сущности, я одиночества не переношу! Я всю жизнь прожил на людях… на их говоре… на смехе… слезах… Я люблю, когда вокруг меня ключом бьет настоящая жизнь, когда стонут улицы… ревут автомобили! А когда я один – меня берет жуть… Мне кажется, что я опущен на дно узкого, узкого колодца и никогда я не увижу солнца… людей… жизни!..

– Да кто же тебе говорит, что ты будешь один? – заметила Назарова. – Мы из-заграницы проедем к тебе… навестим тебя!

– Разве что так…

– Наконец, я дам тебе Анюту! – воскликнула Назарова. – Она очень хорошая и сердечная девушка, к тому же ты ее сам любишь!..

Болотов кивнул головой.

– С Анютой я бы поехал! Все-таки свой человек!

– Но, мама, согласится ли Анюта? – спросил Владимир.

Елизавета Васильевна улыбнулась.

– Ах, мой друг, за этим дело не станет! Пошлем – и вся недолга!

Но Степан Васильевич запротестовал:

– Нет, нет… так я не хочу! Зачем принуждать человека?!.

– Да, конечно, Анюта согласится! – авторитетно заметила Назарова. – Даже обрадуется: проедет на юг! Когда бы она туда попала!

Вошла Анюта. Остановилась в дверях.

– Кофе можно уже подавать?

Елизавета Васильевна знаком подозвала девушку:

– Подойдите сюда, Анюта!.. Вот Степану Васильевичу необходимо ехать на юг, в Ялту… Один он ехать туда не хочет, а с кем-нибудь из своих… Мы вас давно уже считаем своей… родной…

– Благодарю вас, – тихо сказала девушка…

– Так, может быть, вы, Анюта, проедете с ним месяца на два? – спросила Назарова.

Анюта потупилась. Не знала, что ответить. С одной стороны жаль было Степана Васильевича, с другой – тяжело было столько времени не видеть Владимира…

И, пока раздумывала, Елизавета Васильевна говорила:

– Степан Васильевич всегда так хорошо к вам относился! И два года назад… помните: ведь он первый пришел к вам на помощь!..

– Конечно, поезжайте, Анна Филипповна! – услышала девушка голос студента. – Поухаживайте за дядей… поберегите его! А после заграницы мы приедем!

«Он хочет, чтобы я ехала!» – молнией пронеслась мысль у Анюты…

И она быстро ответила: