Червем ползущие

– Вы… расстроены?

– Нет… нет… ничего… Да вы… присядьте!..

Он сказал это машинально, не зная, что говорить, но чувствуя, что сказать что-нибудь нужно.

Анюта присела. Смущенно мяла передник, и все не решалась заговорить. Но кинула искоса взгляд на студента, и стало его безумно жаль.

Наклонилась к Владимиру.

– Владимир Александрович… Зачем вы от меня все скрываете? – с легкой укоризной спросила она. – Ведь я все вижу!.. Когда-то вы были моим другом… Такое участие во мне принимали!..

Она вздохнула, вспомнив прошлое. Владимир рассеянно на нее посмотрел…

– Да я вас и сейчас… очень уважаю!..

– Уважаете? – девушка горько улыбнулась. – Раньше вы не так говорили!..

Оба замолчали, опустив каждый голову. А затем Владимир пристально посмотрел на Анюту. Стало стыдно, что когда-то увлекал девушку…

– Анюта!.. – дотронулся он до её руки, – не сердитесь на меня! Ведь, в чувстве своем человек не волен! Раньше… действительно… мне казалось…

Девушка стиснула зубы и тряхнула головой.

– Не будем об этом больше говорить, Владимир Александрович! – быстро сказала она. – Не того прошу я у вас… А хочу, чтобы вы по-прежнему были со мной откровенны… не смотрели бы на меня, как на чужую, пришедшую в ваш дом с улицы!..

– Боже сохрани! – испугался студент. – Да кто же на вас так смотрит! Мы все считаем вас родной!

– Два года я уже у вас… – продолжала Анюта. – И когда я вошла в ваш дом после того ужасного случая – после смерти Андрея – вы тогда только что окончили гимназию… Я была совсем еще девчонкой… Вы больше всех приласкали меня, заставили понемногу забыть то ужасное горе, которое у меня было… А потом, когда встретили эту женщину… – закончила она, отвертываясь.

Владимир вскочил.

– Не говори о ней! Я не могу о ней слышать!

Встала и Анюта. Недоверие сквозило в её взгляде.

– Вы не можете о ней слышать потому, что… что любите ее! – тихо сказала она и хрустнула пальцами. – Я, ведь, понимаю!

Владимир поднял руку…

– Нет, нет… я ее сейчас презираю!.. Слушай! – подошел он к девушке, – Я на тебя смотрю сейчас, как на сестру… как на самого близкого друга…

Анюта расцветилась радостью.

– Ну, вот… вот… Большого я и не хочу!

– Я буду с тобой откровенен… – продолжал студент. – Да, ты права: я люблю ее, хотя в данный момент и презираю! Я с удовольствием убил бы ее, и, в то же время, помани она меня пальцем – я пойду за ней на край света, сделаюсь её рабом… её преданной собакой!.. Не говори… не говори ничего! – остановил он девушку, видя, что та хочет что-то сказать. – Я знаю все, что ты скажешь… Она меня не стоит?.. Она изменяет мне на каждом шагу?.. Она развратна?.. Я знаю все это сам!.. И все-таки… люблю!..

Обернувшись, он закончил:

– И я… я… хочу умереть!..

Бледность покрыла лицо девушки. Она сделала широкие глаза и бросилась к студенту.

– Что вы… что ты!.. Господь с тобой… Володя!..

– После того, что я сегодня узнал, жить не стоит! – упрямо сказал студент.

Девушка положила ему руки на плечи.

– Владимир… дорогой… брат мой! – спохватилась она. – Ведь, ты только что сказал, что считаешь меня сестрой!.. Зачем ты так говоришь?!. Зачем тебе умирать, когда ты молод, когда впереди у тебя такая большая… большая дорога?!. Зачем умирать, когда каждый день так светло… так ярко светит ясное солнышко?!. Посмотри… – подтащила она его к окну и отдернула портьеру: – и в природе все переменчиво!.. Вот теперь небо такое темное-темное, как могила!.. И кажется, что повисла над землей вечная ночь, что никогда не будет рассвета…

Владимир грустно покачал головой.

– Никогда, Анюта… никогда не будет рассвета!

– Нет, нет, дорогой мой, рассвет будет! – воскликнула девушка. – Не может быть вечной ночи, пока живет солнце, пока греют землю лучи его! Уж как мне было тяжело… Помнишь?.. А ведь вот же: живу!

– Ты?.. Ты потеряла только брата… А я… потерял все!

– Нет, нет! – насильно улыбнулась Анюта. – И для тебя настанет рассвет!.. Уйдут за горизонт тёмные, мохнатые тучи и начнет постепенно подниматься солнце… большое… хорошее… несущее жизнь… радости… надежды!.. Сначала медленно окрасят небо лучи его… затем все сильней и сильней зазолотятся: голубой простор… проснутся леса… реки… долины!..

– Ты поэт… Анюта! – улыбнулся Владимир.

– Нет, Володя, я не поэт… Но я люблю жизнь!..

Она слегка отстранилась и облако грусти затемнило её лицо.

– Раньше я тоже думала убежать от жизни… тяжело мне было… Думала, что не стоить жить, что нет у меня ничего… А вот когда увидела его… Андрея… в этот ужасный день там… в подвале… с перерезанным горлом, поняла: как тяжело умирать… как страшно умирать!.. Увидела его в гробу… холодного… ушедшего куда-то далеко… далеко… чуждого мне… страшного… И еще больше поняла, что жить надо; надо бороться, чтобы видеть солнце… звезды… зеленые луга… слышать людской голос… видеть людские улыбки… слезы!.. Ведь, это же и есть жизнь, Володя! – стала она засматривать студенту в лицо: – вечные страдания… вечные радости!.. Ну, обещай мне… обещай, что никогда… никогда с собой ничего не сделаешь!..

Она стояла перед ним, с горящими глазами, такая жизнерадостная и убедительная, что студенту показалось, что солнце, о котором она говорит, озаряет сейчас эту комнату… И он горячо пожал руки девушки.

– Хороший ты человек, Анюта! Хороший… светлый! Ты какой-то апостол жизни, как-то умеешь близко подойти к чужому горю… нежно дотронуться до него!

Анюта не унималась.

– Обещаешь?

– Да, обещаю… обещаю! – улыбнулся студент. – Даже больше тебе скажу… по мере сил обещаю тебе забыть эту женщину!

– Да?.. Правда?.. ты ее забудешь?..

– Повторяю: если хватит сил!

– Хватит, Володя, хватит! А ты, когда у тебя тяжело на душе… когда одолеют тебя сомнения, – приходи сейчас же ко мне!.. Приходи, как к другу, самому близкому другу! Слышишь?.. И мы вместе подумаем, вместе поплачем, если нужно! Вдвоем-то легче!..

Дверь в библиотечную растворилась… Вошла Назарова.

IV