Наноид. Исходный код

– Ты хочешь сказать, что пока еще технические эксперты не могут доказать то, что наноиды точно не контролируют наши машины? – спросил Керкан.

«Вероятно, это так,» – подумал я про себя.

– Я хочу сказать, что группа исследователей еще не выполнила свой план.

– Такой шанс ей может и не представиться.

– Меньше всего мне бы сейчас хотелось оказаться втянутым в настоящие боевые действия, причем, чтобы стороной, несущей потери, оказались мы…

Раньше я неделями не имел возможности пообщаться с нормальными людьми, обменяться с ними новостями, слухами, прогнозами на будущее. Мне повезло, что моя жизнь изменилось.

Глава 10

Отвернувшись от меня, Анна перекатилась на спину и сжала пальцами одеяло. Ее веселость прошла, как только она услышала мой тон. Закрыла глаза, она слегка покачивалась и, казалось, забыла о моем присутствии.

Тон был беспечный, как будто разговор шел о погоде. Но я знал, что выражение лица женщины бывает обманчиво.

Я пробормотал: – Ничего не было, Анна.

Она настаивала: – Я слышала, ты вспомнил что-то. Верно, Амант?

Она тоже называла меня Амантом. А я изо всех сил старался вспомнить свое настоящее имя.

Анна облегченно вздохнула, вскинула голову и снова опустила, теперь уже виновато. И было в этом движении то, чего больше всего я не понимал, – неуверенность. Непонятный получался разговор: говорила она энергично, но неуверенными выглядели жесты, неуверенность звучала в ее речи.

Я отстранился от нее и уставился на знаки на ее коже.

Анна нахмурилась: – Не знаю, сможешь ли ты. Это нехорошо не иметь прошлого.

– Я должен вспомнить побольше о себе.

Анна облизнула пересохшие губы:

– Не знаю, нужно ли это сейчас.

Я снова закрыл глаза. Нужно забыть о ней, но задача не из легких. Стоило мне попытаться избавиться от одних воспоминаний, как тут же приходили другие. Опять вспомнил, что ее уже нет со мной. И в ноноксе ее тоже нет. Где она?

Я опять был занят прошлым. Поэтому от меня мало пользы в настоящем. Мне столько надо помнить, так много, что очередные дела отходили на второе место. Я жил в прошлом, а это было неправильно.

Ведь Мерт говорил, что прошлого нет, а уж кому об этом знать, как не ему. Каждый человек выбирает в пейзаже лишь нужные ему детали и видит только их.

Обрывки памяти складывались в целое. Я соединял прошлое в хрупкую конструкцию.

Именно в это время начала стучать алюминиевая крышка вскипевшего чайника. Я решил успокоиться, выпив чашечку кофе. Но фильтровальную бумагу – сколько ни искал ее – найти не смог. Меня обдало ощущением беспомощности. Я смотрел на все вокруг, стараясь унять тошноту, голова начала кружиться.

Глубоко вздохнув, закрыл глаза и в сотый уже раз подумал: что я здесь делаю? Я сам себя не понимал. Я всегда записывал все необычное, что происходило вокруг меня. Теперь необычного становилось больше. Предусмотреть всего было невозможно. Наиболее слабым звеном внешне надежной цепи мог оказаться человеческий фактор. Чем больше я наблюдал за людьми, тем непоследовательнее казались они мне.

Что-то зрело во мне. Я чувствовал, но не мог понять, что именно. Новое свойство могло развиться из-за влияния имплантов. Не было больше ночи и дня. Хотя где-то все это и существовало, но не в моей жизни, среди туннелей, и отблесков ламп аварийного освещения.

Неожиданно мое сознание заполнила новая волна образов. Я держал в руках примитивное копье без наконечника. Просто остро заточенный деревянный кол, а на меня бежал, совершая длинные прыжки, человек с топором в руке.

Чтобы выжить тут, мало иметь снаряжение и оружие. Сейчас обрывочные впечатления, начали собираться воедино, укладывались, словно кусочки мозаики, в восприятие окружающего мира. Мира машин. Неограниченной эволюции машин, где человеку не было места. Я невольно поежился. Технические характеристики имплантатов были настолько высоки, что мозг самостоятельно не мог справиться с контролем всех элементов системы, человек превращался в машину со слабыми проблесками чувств.

Порабощенное человечество. Люди продолжали вести войну против цивилизации машин. Уцелевшие правительства пытались ввести запрет на имплантаты. Но на обломках цивилизации это не имело значения. Теперь люди даже заключали временные военные союзы с отрядами ачеров, контактируя с ними через вездесущих клонов людей новви.

Я не любил новви. Без особой причины. Просто не любил и знал, что прав. За то, что они были частью человечества. Они заслуживали меньше уважения, чем наноиды.

Клоны новви не бывшие люди, они не были людьми никогда. Они рождены не женщиной, а в лаборатории. Я уверен, что это тоже опасный и многочисленный враг.

В отношении разумности наноидов велись долгие споры. Но все-таки научное общество соглашалось с тем, что наноиды не имели интеллекта. В общем, поведение основной массы наноидов, не подвергшихся имплантированию чипами интеллекта, укладывалось в стереотипы поведения хищных животных. Но случались и исключения. Отдельные особи проявляли редкую сообразительность и находчивость, что объяснялось лишь качеством установленных имплантов контроля.

Было установлено, что иногда наноиды оказывались способны сбиваться в крупные скопления – стада. Движения наноидов в этих группах становились практически синхронными. Одновременные шаги в ногу, синхронные перемены направления движения. Все это давало основание предполагать некую ментальную связь среди членов стада, а возможно, и единовластное управление группой одним из членов. До конца это явление изучено не было. Слишком мало было фактов для изучения.

Что-то в моих записях меня насторожило. Неужели что-то забыл? Я долго сидел, но так и не вспомнил, что именно. Головная боль и тошнота, как будто, утихли, но чувствовал я себя все равно плохо.

От раздумий никуда не убежать, и я смирился с мыслью, что мир машин – проклятие человека. И этот мир стал реальностью, в которой я был вынужден находиться. Не жить, а именно находиться, потому что все, что принято называть жизнью, осталось для меня в прошлом.

Сегодня после предварительного сканирования проводилась идентификация новой модели машины группой нанотехников, в которую вошел и я. Хотелось своими глазами взглянуть на наноида, которого захватили наши разведчики. Эта машина не была примитивным исполнителем чужих программ.

Кто знал, на что были способны новые модели наноида. Может быть, каждая часть была способна функционировать сама по себе, в автономном режиме. Кто контролировал его части? Кто контролировал самого наноида? С машиной никогда нельзя было быть уверенным, что она подчиняется.

Удалось рассмотреть лицо машины – на вид человеческое, разве что преувеличенно спокойное. Чтобы заставить наноида выразить на своем лице эмоцию, нужно, как минимум, оторвать ему руку или ногу.

Наноид сидел неподвижно. Наноимпланты, которые заменяли ему глаза, пристально посмотрели на меня. Я подавил внезапное раздражение. У этого наноида был странный взгляд.

Это было машина, у которой отсувствовало клеймо и которая выглядела точной копией человека. Считалось, что такие идеальные образцы могут составлять основу тщательно разработанной и законспирированной среди людей шпионской сети, которая лишь ожидала условного сигнала к действию.

У этого человекоподобного наноида имитация человеческого поведения должна была быть полной. Он был абсолютно неотличим от человека. В конце концов, мы всю жизнь имеем дело с людьми, и приблизительным сходством нас обмануть нельзя. Он был похож на человека во всем. Я обратил внимание на текстуру кожи, на цвет радужных оболочек, на конструкцию кистей.

Пусть у наноидов лучше нанооборудование, плюс дополнительные импланты контроля, пусть они видят в темноте, как днем, а чувствительность их сенсоров недостижима для человека. Зато люди лучше знали планету и имели хорошо оборудованные ноноксы, а это немало.

– Кто он? – спросил я у нанотехника.

– Охотник.

– А на кого он охотится? – Я посмотрел на едва заметно дрогнувшую машину. – Охотник этот?

– На людей. Это единственный наноид, специализирующийся исключительно на такой охоте. Он уничтожает все живое, что встречает на пути. И, кстати, это во всех отношениях совершенная машина убийства. Люди и близко не подошли к созданию чего-то подобного. Хотя, наверное, очень бы этого хотели.

Разговор прервал вибрирующий гул – открывалась внешняя огнеупорная дверь, и на пороге появилась Мерт.

– Посмотрим, что он за птица, – сказал Мерт. – Подключите его к экспериментальному комплексу.

Наноид не реагировал.

– Думаешь, я тебя убью? – спросил Мерт пленника. – Не надейся. Хотя, как вы знаете, мы, люди, если бы захотели, могли бы уничтожить всех наноидов на планете, – настаивал Мерт. – Разве не так?

Неожиданно наноид заговорил. Его голос отличался механическим тембром – неизбежное свойство металлической мембраны взломанного голосового импланта контроля.