Комплекс превосходства

– Забавно, – Одервье устало потер глаза. Судя по всему, просмотр порнографии не шел старику на пользу. – Подобные угрозы я слышу уже лет пятьдесят, но пока что дальше них никто не пошел.

– Я упорный малый. Может, мне стоит просто пристрелить вас?

– Может быть. Но ведь это не приблизит вас к цели.

– А, может, стоит заключить сделку?

Одервье впервые посмотрел на Ги с интересом.

– Предлагайте.

– Я найду человека, снимавшего Денн, и сообщу вам, где он. А вы дадите мне след.

– Наивным было бы полагать, что я не пытался отыскать главного соперника.

– Равно как и недооценивать любую помощь.

– Что ж, – порноделец знакомым жестом потер глаза, – вреда это точно не принесет. Предупреждаю сразу: то, что вы услышите, скорее всего, придется вам не по нраву.

– Сегодняшний день уже мало что испортит.

– Так вы ее видели, Ласточку-Денн, – догадался старик. – Жуть, верно? А представьте, каково мне. Я видел всех их.

– Всех?

–Девять, если быть точным. Всех разделали перед визорами, как свиней в мясницком ряду.

– И ни одно из преступлений не всплыло?

– Сегодняшнее тоже не всплывет, – с уверенностью заявил Одервье. – Думаете, полиция не пыталась найти концы? Они из кожи вон лезут, чтобы поймать убийцу, а все тщетно. Он слишком хитер. Но и разглашать такие зверства… нет. Конечно, они на это не пойдут.

– Как убийца это делает?

– Серпами. Два таких, знаете ли, страшных кривых серпа. Сам он всегда в сером комбинезоне и с широкой восточной шляпой на голове, как в Кхай-наме или Че-Тао носят. С вуалью.

– Заметная примета.

– А толку?

Старик был прав. Вряд ли маньяк стал бы разгуливать в соломенной шляпе с вуалью по улицам Лутеции.

– А как же визоры и актеры, которые должны были сниматься?

– Спросите чего полегче. С такими изысканиями вам только в полицию.

– Но ведь включая визор, такой профессионал, как вы, уже понимает, кто будет актером. Или даже знает наперед.

– Иногда, – уклончиво сказал Одервье, равнодушный к лести Ги.

– Партнер Денн. Вы его знаете?

Порноделец снова полез пальцами в глаза. На этот раз он тер их особенно долго.

– Проверьте Марселя Раву. Он перебивается случайным заработками от фильма к фильму и уже несколько раз появлялся на экране через машину фантазий бедолаги Жаки.

– Жаки – это визор, снимавший Денн?

– Он самый. Очень толковый молодой человек. Полностью отдает себя съемкам.

– Отдавал, – поправил Ги.

– Он вернется, вот увидите, – ощерился Одервье. – Кроме трансляции дешевого разврата, он ничего в жизни не умеет, да уже и не научится.

– Или сойдет с ума.

– Тогда его выкупят из желтого дома и все равно заставят снимать. Визоров у нас в кругу посвященных не так уж и много.

– А как вы вообще узнаете, какую машину фантазий ловить?

– Письма, звонки, пневмопочта. На нас работает сеть посыльных и аудиографистов. Парни на побегушках распространят информацию, собирают деньги с клиентов, помогают договариваться с актерами. Аудиографисты контактируют с состоятельными клиентами. В обмен на номер сигнала машины фантазий мы берем денежки, вот и вся схема нашей работы. Просто, как день.

– То есть, кто-то из посыльных мог видеть человека, организующего кровавые съемки?

– Не знаю. Я вообще не знаю, как он набирает актрис и визоров. Жаки и Ласточка – кадры, с которыми ни я, ни кто-либо из знакомых мне не взаимодействовал.

– А восемь визоров, снимавших предыдущих жертв?

– Работают. Да вот только я их уже не смотрю. И полиция тоже, к слову. Убийца не повторяет свой фокус дважды с одним и тем же визором.

– А сами они полиции твердят, что ничего не знают, – закончил Ги.

– Естественно.

– Как же он нанимает их?

– На этот вопрос ответите вы, если, конечно, сумеете докопаться до истины.

Да уж. Картина, изначально представлявшаяся туманной, обратилась в одно большое белое пятно с красным вопросительным знаком посередине. Впрочем, Ги полагал, что мог бросить это бесплодное расследование в любой момент.

– Мне нужны имена всех актеров и актрис, которых снимал Жаки.

– Я вам не бюро каталогов, – проворчал Одервье.

– И все же.

Собеседник Ги выдвинул ящик стола, взял оттуда очки, бумагу и карандаш.

– Кого запомнил, того напишу, учтите. Могу запамятовать иное имечко.