Точка возврата

Эльф так и не решился попробовать круассан – держал его в отставленной руке, словно потенциально опасное вещество. Пока парни разбирали мешки и вооружение, я поманил Фирзаила за собой и задал три самоочевидных вопроса:

– Чем тебя подобная еда не устраивает? Какая устроит? И если не устроит никакая, то сколько ты протянешь?

– Не надо на меня давить, – важно, с достоинством ответствовал эльф. – Я уже не раз вынужден быль переориентироваться на незнакомые продукты питания, и никогда еще этот процесс не был безболезненным. Как минимум я всегда проводил анализ предлагаемой мне пищи при посредстве все того же магического плетения, к которому в данном случае доступа не имею. Так что пытаюсь определить продукт хотя бы теми органами чувств, которые еще функционируют.

– А на вкус не попробуешь?

– Вкус значения не имеет. Вещества, совершенно непригодные в пищу, способны быть чрезвычайно привлекательными на вкус. Я вижу, что вы едите это без колебаний, но то, что полезно вам, может быть непригодно, вредно или даже смертоносно для моей весьма деликатной системы пищеварения.

Вот как с ним дело иметь, а? Я и не подумал как-то, ангажируя его, о таких деталях. То есть мысль мелькнула, да и ушла, ибо самая жуткая из известных мне гастрономических девиаций – это веганство, а непереносимость лактозы Мик, например, до сих пор считает шуткой на троечку.

– Если это поможет, то это готовится из муки… зерен… из растертых или… гм.

Я почти уверен, что круассаны не растут на круассановом дереве, но как выясняется, и никакой серьезной альтернативы представить не могу.

– Я знаю, что такое выпечка, – уф, от сердца отлегло. – В обоих наших мирах этот принцип был разработан еще до того, как мы избрали разные пути эволюции. Меня куда больше волнует баланс микроэлементов и энергетическая ценность. Несоответствие жестким стандартам потребностей организма может привести к плачевным последствиям, например, увеличению инертной массы тела.

– Постой-ка. Ты что же это, всего-навсего о талии беспокоишься? Еще одна Айрин на мою голову?!

– Мое тело – мой храм.

Ах ты!… А с другой стороны, ну и ладно. Я-то боялся, что его с нашей кухни фатально пронесет, а он вон чего… за красоту радеет, если это так можно назвать. Пусть поиграется. Голод не тетка, как вцепится, живо отучит харчами перебирать.

До машины мы добрались без приключений, если не считать того, что эльф несколько раз застревал буквально на ровном месте, силясь выбрать наиболее уместный путь через чахлые кусты. Для представителя народа, который в нашем фольклоре считается безупречно изящным и элегантным, он слишком уж напоминал неуклюжую мешанину из связанных между собой палок и веток. Обезьян и тот оказался куда более эльфообразным – невзирая на размеры и вес, он непринужденно всюду вписывался, а где надо – там и порхал, дабы не повредить растения. Я уж хотел было поинтересоваться, все ли эльфы такие несуразные, но вовремя прикусил язык. Фирзаил же, чего доброго, начнет отвечать, а ответы его, как мы уже могли убедиться, при всей своей обстоятельности еще ни разу не содержали никаких поводов для оптимизма. Да и менее бракованных эльфов в окрестностях все равно заметно не было, а с этим хоть какой-то контакт уже наладился.

Машина нашлась ровно там, где была оставлена, и я наконец-то с облегчением перевел дух. Не то чтобы жизнь так уж откровенно налаживалась, но всегда приятно найти хоть что-нибудь там, откуда еще это не сперли.

– Итак? – обратился я к публике с подразумевающимся вопросом «готовы ли мы к решительному рывку в сторону социума, который того гляди может оказаться не готовым к нам».

– Чубакка! – выпалил Мик в ответ. Он всегда был мастером меткого и остроумного ответа не на тот вопрос.

– Чего?

– Ты требовал имя придумать. Чубакка. Большой, волосатый, не разговаривает.

– Это не имя, это клише.

– Ты просто не любишь «Звездные войны».

Возразить нечего. Не люблю. Ни «войны», ни «путь», ни «врата», ни «крейсер Галактика», причем не любил даже оригинальные версии задолго до того, как их настиг неотвратимый девятый вал коньюктурных продолжений и ремейков. Там, где восторженные чарли барнеты видели эпическую мегалодраму, сногсшибательно яркие характеры и прямо даже секс-символы, мне в глаза бросались исключительно логические дырищи, безудержный пафос и неспособность элитных вражеских сил в упор подстрелить хотя бы того самого Чубакку. Чарли, помнится, повизгивал от переживаний за героев, а я, уже прошедший под дедовым руководством курс молодого стрелка, страстно хотел туда попасть, отобрать у косого штурмовика бластер и показать, как это делается. Так что нет, никаких оммажей раскрученным франшизам в мою смену. Фетишистские культы поддерживать отказываюсь, особенно если в них даже буфера засветить не удосужились.

– Это все, на что ты способен?

– Не все, но лучшее. Не так уж просто выдумать приличное имя, тем более для парня с такой внешностью. Цезарь? Сунь Укун? Сорачи-сенсей?

– Работай дальше, и переоденься. Мы не цирк на выезде, мы серьезные специалисты, если вдруг спросят.

Фон натянул мою куртку без видимых для нее травм и даже, кажется, остался доволен. Да, тут не Калифорния, тут и летом редко возникает соблазн рукава закатать. Дедовская же штормовка на эльфа села даже не комично, а жалобно. Хотя дед никогда не был самым крупным в нашем семействе, а к старости еще и прилично усох, плечи его куртки оказались у Фирзаила на локтях, а пояс – в районе колен. Рукава свесились почти до самой земли, как у Пьеро из известной сказки. Красота – страшная сила. Надо будет таки посетить магазин, желательно детских товаров, а то он похож на трогательного сиротку из пропагандистской картины об ужасах войны.

– Насколько я успел узнать, тут уже действуют некие обезьяны, пытающиеся затыкать дыры или, как их тут называют, Зияния, – поделился я с коллективом.

– Обезьяны? – уточнил эльф озадаченно. – Маленькие хвостатые животные, живущие на деревьях? Боюсь спрашивать, чем они затыкают эти… Зияния.

– Я думаю, имеются в виду такие, как этот наш друг.

– О, хоссы. Да, эти вполне могут. Не берусь предсказать, насколько успешно, но многие из них способны оперировать магическими средствами в достаточной мере для таких задач. Может оказаться, что и ослабленное Плетение им нипочем, у них есть свои методы.

– И эти их Устои им не помешают? – Мик покосился на рыжего. – Или вы там у себя целую армию раскодировали?

– Я не имею к программе работы над Устоями никакого отношения, так что не знаю, сколько таких всего. Более того, я не имею понятия, как именно пресловутые Устои диктуют носителям поступать в конкретных ситуациях. Вполне вероятно, что попытки ликвидировать катастрофические последствия контакта вполне ими допускаются.

– Я об этом упомянул, чтобы объяснить ситуацию. Мы не будем ввязываться в плотное общение с лишними людьми. Но раз уж вы тут не единственные с той стороны, то не будем и подчеркнуто прятаться, понятно? Увидят так увидят. Если кто-нибудь попытается заострить на этом внимание, предоставь отвечать нам, делай вид, что нашего языка не понимаешь.

Фирзаил нервно хрустнул костяшками.

– Это так уж необходимо?

– Прикидываться ветошью?

– Нет, входить в открытый контакт с местным населением. Я все же не хосс, даже если они уже наладили сообщение – во что мне, к слову, верится с трудом.

– Ты ж только что сказал, что это вполне возможно!

– Нет, я сказал, что они на это фактически способны. А что касается возможностей, то они складываются из способностей, склонностей, целей и намерений всех сторон-участников событий. Насколько ваши здешние власть имущие готовы предоставить пришельцам из неведомой и, как я понимаю, отрицаемой в широких массах дали свободу маневра? Вам виднее. В нашем мире с этим определенно были бы проблемы, а ведь у нас нет большей части ваших сложностей, вызванных культурной раздробленностью. Насколько мне известно по одному поучительному случаю из моего собственного прошлого, зачастую у радеющих за безопасность найдется программа действий для нейтрализации непонятного, но программ для реабилитации не существует практически никогда. И мне менее всего хотелось бы провести свою потенциально бесконечную жизнь в профилактическом заключении просто потому, что на мой счет никто не компетентен принять решение.

Тотально прав. Учитывая количество навороченных уровней допуска к каждой государственной проблеме, особенно влияющей на национальную безопасность, таким непроверенным гастарбайтерам скорее выделят комфортные номера-люкс в Гуантанамо. Правда, там таких не очень-то удержишь, но картину открытого сотрудничества представить не получается никак. Разве что волосатые бедолаги орудуют своими иголками, штопая мироздание, а в спины им бдительно целятся все спецслужбы окрестных государств, чтоб чего-нибудь лишнего не учудили. А если моя мизантропия хоть на пять-десять процентов обоснована, то первым интересом наших силовиков к таким искусникам будет не умение их латать пространство, а годность для диверсионно-подрывной деятельности в отношении потенциальных стран-противников.

Да, надо первым же делом разобраться, что там за дела с этими обезьянами. Под чьей эгидой работают, чем конкретно заняты, какие, если что, расценки на подобный труд.

Столько уже этих первых дел набралось, что пора из их списка выделять новый – самые первые из первых.

– Я говорил, что я даже не хосс, – напомнил о себе Фирзаил, теребя свои клоунские рукава. – Если они как-то и устроились, убедив или заставив с собой считаться, то я сильно сомневаюсь, что в этом мире отыщется еще хоть один эльф. Мне не хотелось бы пасть жертвой опасений, интриг или вполне закономерного любопытства. А лучший способ этого избежать – не привлекать к себе внимания. Я готов выполнить… или попытаться выполнить взятые на себя обязательства, но предпочел бы делать это втайне от публики, хотя бы для начала. Уверен, мы в состоянии отыскать разрыв реальности, рядом с которым не будет толпиться толпа местного населения.

– Ты можешь сам на такой разрыв навестись?

– Прямо сейчас не могу. Будь местное плетение хоть немного более насыщенным, я бы смог соорудить близкий аналог компаса, указывающего на очевидные приметы разрыва.

– Ну, а раз не можешь, то какие у нас варианты? Ездить концентрическими кругами, пока не наткнемся случайно?

Эльф бессильно пожал под своей плащ-палаткой плечами. Взгляд у него и впрямь был, как у теленка на бойне. И понять его можно, мы народ не самый приятный, даже те, кто официально в друзьях числится. Новых знакомств дешевле избегать. Но и у нас свободы маневра не так чтобы много: опробовать силы необходимо, и мне будет куда комфортнее, если прикрывать подход эльфа к снаряду буду не один я плюс два мордобитчика, а хотя бы несколько квалифицированных стрелков из деннисова боевого ополчения.

– Да не парься ты так, – Мик дружелюбно надвинул эльфу козырек на нос. – Не будем мы тебя палить без лишней необходимости. Вообще не будем из машины вытаскивать, пока не понадобится для дела. Может, ты прямо из кабины сможешь наколдовать все, что надо!

– Попрошу без фамильярностей, – Фирзаил испустил горестный вздох и отвернул козырек на затылок, отчего стал похож на сильно заморенного реппера. – На случай, если я не доживу до возможности укорить вас лично в ближайшем будущем, знайте, что эту затею я не одобряю и все, что со мной случится, ставлю в вину именно вам.

Да его можно в молоко окунать, чтобы кефир быстро получился. Стресс, понятное дело, но мог бы и пооптимистичнее на мир смотреть. Ведь что с ним ни происходит, а все еще жив, здоров, условно свободен и даже не потолстел, чего панически опасается.

– Меня устраивает, – подвел я итог. – Фирзаил – даю тебе слово, что мы не будем втравливать тебя в излишнее общение и уж точно не передадим в чужие руки ни при каких обстоятельствах, если только сам не сочтешь это лучшим для себя. Ты сидишь в машине, пока не будешь готов вылезти. Мик, ты садишься рядом с ним и прикрываешь от всего на свете, включая праздное любопытство окружающих. Постарайся и сам его привлекать поменьше. Ты… как же с тобой неловко без имени-то…