Протозанщики. Исцеление Меди

– Сразу…

– Сразу в Ничто. В боль и ужас. В те редкие моменты, когда солдаты оказываются не дома, перемещать кого-то они могут только вместе с собой, а им больше никуда нельзя. Разбираются потом… иногда! Так что твои дружки сейчас в объятиях боли.

– Верни!!! – выкрикнул Антип, – Верни немедленно!

Рука снова протянула Златник. На этот раз глаза Антипа горели желанием избавиться от монеты. Променять этот дурацкий кругляшек на жизни друзей.

– Ах, люди! Странные создания! – отмахнулся Андрей, —

Привел я кучу доводов ему,

но пожелал расстаться он с монетой,

лишь выторговав выгодный презент.

Я поздравляю, мальчик, Вас купили!

– Но ведь… не для себя!

– Положи сюда, – палец старика постучал по поверхности пня, – Но, прежде чем возьму, надо обговорить еще кое-что.

На минуту повисла пауза. Каждый снова осмыслил произошедшее. Андрей, быстро решившийся на союз с демоном, исходил из одного – переговоры с «Олимпом» первичны. Ничего не случиться, пока «Олимп» не даст разрешения или не выскажет отказ.

Лицо Ждана, напротив, выражало готовность к сражению. Недавние сомнения, вызванные увещеваниями Беспроторицы, рассеялись, разбежались; вернулась уверенность в правоте и желание драться.

Михаил не разрешал себе колебаний. «Ввязавшись в драку, не рассуждают, а бьют!» – вот его принцип, и Белый убежал раздавать распоряжения казакам и ополченцам.

Волна растворился в мыслях о Веронике. Стоило ли ввязываться в мясорубку из-за почти незнакомой девушки? Можно ли до конца верить «союзнику», выбившему согласие шантажом? Алексей успокаивал себя, что есть среди заговорщиков и более мудрые, ответственные люди, вот пусть они и думают. А он… да, пора уже признаться самому себе – он влюблен! Девчонка стала ему очень дорога, и эта жертва приятна. К тому же, если он не пойдет со всеми, то останется один, как… гид!

Антип, сам не осознавший, когда успел дать согласие на участие Роя, пытался рассмотреть Преддверие. Те крохи счастья, которые еще остались в Меди и проходили почти незаметно для местных, для него являлись чудом. Стоило только решить проблемные вопросы, и счастье стало заполнять его изнутри. Столько радости бандит не испытывал давно. Есть в этом что-то приятно-детское, позабытое… Рядом довольно улыбался Рустам.

Израдец вальяжно развалился в кресле, нетерпеливо покачивая ногой. Демон понимал, что приобретенным союзникам надо дать несколько минут, чтобы переварить произошедшее, но ожидание его раздражало.

– Как только прикоснусь к Златнику – это объявление Войны! – наконец прервал молчание Израдец, – Мы все переместимся. В этот же момент, Савриил узнает о нарушении договора. Не поймет всех наших планов, но будет знать – мы стали врагами. Палачи, предчувствуя Войну, немедленно появятся в Олове. В Херсонесе. Там, где смогут сразиться с войсками Большого Ничто.

– Как это появятся в Олове? – нахмурился Волна. – Они же не могут туда шастать все вместе, пока там твои… эти.

– Это Война! Тут другие правила. Повторяю. Все они окажутся в Херсонесе.

– Но, там же Рой! – вскрикнул Антип.

– Да! Там же и те, кого я вернул обратно.

– Уже?

– Да. Они в храме.

– Но ты же не можешь здесь… э… колдовать.

– А я и не здесь «колдую», а у себе. Не перебивай! Вы все окажетесь там. Усилите имеющуюся оборону присутствием. Вокруг руин создастся мощная защита.

– От Савриила?

– Нет. Его войска легко войдут под купол. Защита от посторонних людей. Но мощь купола станет таковой, что представители разных Миров останутся при полной силе. При всех возможностях. Место станет смесью Миров. Это и разрешит войскам разных армий находиться рядом. Там будет поле боя, там сразимся!

– Пока вас не будет, мы будем сражаться? – переспросил Михаил.

– Война не должна начаться без санкций «Олимпа». И Боя не должно случиться до нашего возвращения. Вы всего-то будете стоять друг напротив друга, сдерживая и уравновешивая. Это демонстрация сил. Это подготовка к реальной Войне – «Олимп» должен видеть.

– Но к нам должен явиться парламентер Беспроторицы… – напомнил Алексей.

– Встретитесь там.

Сказав последние слова, Израдец прикоснулся к монете.

5

В глазах у Антипа потемнело, но через мгновение свет, пробиваясь в тумане, вырисовал руины Херсонеса. Рядом проявилась фигура Рустама, чуть в стороне гигантский силуэт Ждана, сзади возникли Михаил и полки казаков с ополченцами.

Страшными памятниками застыли воины Большого Ничто. Скрючились над землей: руки уперты в камни, глаза закрыты, тела похожи на покореженные стволы деревьев. Изувеченный «лес» занимал обозримое пространство, расползаясь до края купола, где неясными очертаниями сливался с фоном. Сколько их здесь? Тысячи? Миллионы?

Туман преобразился. Из почти беспроглядного марева он превратился в матовость предрассветного часа. Серебристая дымка окутала камни Херсонеса; множество зарниц, вспыхивая на поверхности купола, разбегались стальными всполохами. Пахло свежестью, утром, весной, но радость притуплялась видом одеревенелых чудищ, да и Харалуги, молчаливо блуждающие по руинам, добавляли картине неприятные штрихи.

Протозанщики находились в сотне метров перед Владимирским Собором, и пространство перед ними оставалось свободным от воинов Израдца. Пустого места было не больше трети футбольного поля, и возникал закономерный вопрос: как здесь поместится воинство Савриила?

Раздался вой горнов! Тысячи барабанов ударили по ушам, и под купол вошли палачи, отражая низкое солнце от серебристых голов. Полки стражи, затянутые в кафтаны, непризрачные – материальные, словно живые люди, шествовали ровными рядами за дымящимися командирами.

Границы купола исчезли, но раздался оглушительный раскат грома, и купол снова проявился, увеличившись в несколько раз. Вражеские войска заполнили пространство до его края. Прозвучал громкий приказ, и полки разделились натрое: центр, состоящий из нескольких ровных колонн, и фланги, численностью в четверть войска.

Где-то рядом шипело, пенилось Черное море, но мириады сахарных брызг лишь угадывались, скрытые маревом купола. Грохот вражеской поступи почти заглушал стихию, но она все равно пробивалась тихим шепотом и свежим ветерком.

– Какая большая площадь под куполом, – тихо произнес Рустам, – Разве он не должен накрыть жилые кварталы?

– Как видишь, нет, – пожал плечами Антип, – Тут же всякая адская хренотень происходит, ничего не поймешь. Пространство там, фиганство… Израдец сказал, что обычные люди не пострадают и знать ничего не будут.

– А-а-а, но если Израдец сказал… – ухмыльнулся Рустам.

Солнце вспыхнуло на мече командира Беспроторицы. Подняв оружие, маленькая фигурка появилась меж легионов стражи. Два крошечных знаменосца, с развивающимися золотыми полотнищами, двигались за ним, а следом маршировали детские батальоны, закованные в блестящие латы. Одно из знамен отделилось, уводя половину бойцов, и вот, два сверкающих отряда заняли места между флангами и центром воинства. Пацанов – тысячи две, не больше, на фоне многотысячной громады стражи они кажутся каплей в море, но протозанщики знают – именно Беспроторица наиболее опасный противник.

– Беспроторица, – вздохнул Ждан, – Аманаты[6 - Аманаты – заложники (старорусс.)]…

– Кто? – Антип обернулся к богатырю.

– Баска?к изуме?тил бессча?стных!

– ЧТО?!!

– Ну… – попытался перевести Михаил, отошедший от казаков, – Вроде как… кто-то лишил их разума… Так Ждан думает…