Свидания сорокалетнего мужчины. Рассказы и невыдуманные истории

– При вашем папе я бы не решился, – сознался художник. – А что думаете вы?

– Да. Никогда художники цветов мне не дарили. И уж точно с подобными предложениями не обращались. За меня думает Вадим, это его работа.

Вадим молчал и до сих пор в разговор не вступал, обдумывал что-то. Когда Мариса засмеялась, он тоже молчал. Это художника насторожило. Оказалось, что зря.

Вадим ушел в соседнюю комнату, вернулся с несколькими листами бумаги и фломастером.

– Нарисуйте, как будет выглядеть эта картина.

Художник нарисовал.

– В названии имя Марисы не стало бы упоминаться, разумеется.

– Конечно, нет. Кто бы ее узнал, тот узнал.

– Но узнать-то ее будет легко с вашим талантом реалиста, – продолжал выстраивать какую-то пока известную только ему одному задачу Вадим.

– Ты серьезно? – насторожилась Мариса. – Сам же отговорил меня сняться обнаженной для толстого журнала, помнишь?

– Твой отец был категорически против. А здесь, – он подумал еще. – Картина – это не фотография, всегда есть возможность сочинять, фантазировать, интриговать и отказываться. Только бы твой отец согласился.

– А мне согласие не требуется, – обиделась Мариса. – Может быть мне на сцену выйти голой или сняться обнаженной в клипе?!

– Не сердись. Создание картины – это процесс. Сколько вы пишете картину?

– Месяц-полтора.

– Это хорошее время. Мы его сможем использовать с пользой – и для себя и для вас.

– Я чувствую, что затевается какое-то шоу, – пошутил на этот раз художник.

– Вся жизнь – игра, а шоу-бизнес – тем более, Шекспир был прав.

Воцарилась тишина, каждый обдумывал «за» и «против» из неожиданно возникшей идеи.

– Послушайте меня, оба, – Вадим стал серьезен. – Написать купальщицу с лицом Марисы – это еще полдела. Сейчас при мощной компьютеризации и фотографизации это не столь сложно. Главное – аура, которая должна появиться вокруг этого всего. Молодая, красивая девушка, певица, одна из завидных невест и модный художник… Вы женаты?..

– Да.

– … и женатый модный портретист, пишущий девушку в обнаженном виде… и вокруг этого романтическая история. Слухи, домыслы, восторги и оскорбления. Все, что в шоу-бизнесе стоит немалых затрат, а здесь произойдет само собой. Вы меня понимаете?

Художник и молодая певица отреагировали шутливо, но из шуток все отчетливей вырастало что-то серьезное.

Вадим знал, что говорит. Не случайно папа Алисы нанял для дочери самого-самого.

– Мне кажется, стоит попробовать. Детали выкристализуются по ходу дела нашей пьесы. Мне нужно будет уговорить твоего отца, а вам, вашу жену.

**** *

– Все же давайте я сделаю то, ради чего приехал и ради чего вы, Мариса, украсили себя этим платьем.

Мариса позировала привычно и охотно. Было ясно, что ей это дело знакомо и приятно. Вот только фотографирование – это одно, а быть перед художником – совсем другое, даже если сейчас у него в руках тоже фотоаппарат. То и дело художник вынужден был поправлять девушку.

– Мариса, не надо изменять после каждого щелчка камеры свою позу. Представьте, что вы мне позируете для набросков, а в моих руках вместо карандаша фотокамера.

– Хорошо, – отвечала девушка, – мне улыбаться?

– Скрытой улыбкой, когда губы сомкнуты, но через них и через глаза идет на зрителя приятный и радостный свет. Понимаете, Мариса, вам никто не говорил, что глаза и губы у женщины должны жить одной жизнью. Запомните тогда, это добрый и умный совет.

Марисе было приятно знакомство с этим человеком, она почувствовала, что, начиная с этой встречи, в ее жизни будет немало интересных мгновений, связанных с ним.

– Вы понравились друг другу? – вечером спросила жена художника. Кате не терпелось узнать все подробности. Как бывает с любой женщиной, вынужденной жить в обычной тесной двухкомнатной квартире, когда знакомый (а здесь твой муж) только что вернулся из дворца.

– Я напишу ее портрет в белом вечернем платье, на фоне бронзовой мебели и множества алых роз, три из которых будут мои, – похвастался художник, добавил: – Это не все. Появилась идея – помнишь, я хочу написать купальщицу, так вот, идея, чтобы мне позировала Алиса.

– Обнаженной, – оборвала жена художника.

– Да, если не станет тормозом ее отец. И если ты не станешь возражать…

– Да ради бога…

– Ты дослушай. Потому что директор Алисы хочет вокруг этой картины устроить целый спектакль, где и Мариса и я будем играть главные роли, романтическая история современного мастера и Маргариты, художника и модели, звезды и модного портретиста и так далее и это все будет о нем, то есть обо мне.

– И чем это все закончится? – Катя не скрывала своего волнения. – Ты ведь очень талантлив и симпатичен. Что будет в конце пьесы?

– Надо спросить Вадима, директора Марисы. Думаю, мой успех и известность, и дополнительный интерес к жизни и творчеству Марисы. А еще одной картиной будет больше.

– Что-то боюсь я этой картины. Тебе не страшно? Ты ее старше на десять лет – замечательная разница в возрасте.

– Ну, ты и размечталась, – не выдержал художник, – хочешь мне посватать самую завидную невесту. Пожалуй, я соглашусь, как считаешь.

– Не смешно.

– Успокойся, может еще ничего и не будет. А будет только портрет в вечернем платье, который еще нужно будет суметь продать ей самой или ее папе. Так что – рано радуемся.

**** *

Через три дня художнику позвонил Вадим, сказал, что отец Марисы хочет познакомиться с ним и его творчеством. Готовы приехать завтра в мастерскую в такое-то время.

– Давайте уточним ваш адрес…

Художник остаток дня потратил на то, чтобы выбрать и купить пару новых кресел, небольшой диванчик и маленький деревянный стол – комната оживилась и перестала походить на «берлогу». На стены повесил несколько своих картин – натюрморт под голландскую манеру, зимний пейзаж, где город со старорусской архитектурой залит солнечным светом и одну картину из серии «Народные промыслы».

Стены квартиры, а это была однокомнатная квартира, которую художник вот уже пятый год снимал под мастерскую, стали нарядными. Десяток полотен стояли «лицом» к стене, а на мольберте – чистый холст – будущий портрет Марисы.