Мшел. Книга 3. Вавилон

Он поел яичницу с фасолью, разогрел оставшиеся со вчерашнего ужина два куска жареной рыбы в микроволновке и стал собираться. По билету ему полагалась только ручная кладь. Взял по самому минимуму: трусы, майку, носки, мыльно-рыльные, книжку в мягком переплете и пауэрбанк. Посмотрел на дорожную сумку и тяжко вздохнул.

– Вернусь, уволюсь и стану искать себе удаленную работу. – Эта идея фикс давно не давала ему покоя.

Глебу казалось, что нет ничего лучше рабочего дня, проведенного дома за компьютером, когда никому нет дела, где ты, чем занят и как распоряжаешься своим рабочим временем. Мечта, а не работа, состоящая из одних плюсов.

Он не любил ожидание и потому не стал сидеть дома, наблюдая за часовой стрелкой. Вышел в город, побродил немного по округе, затем набрал такси и поехал в аэропорт. Таксист оказался разговорчивым.

– Слышали, в порту нашли какую-то заразу? Оцепили, кордон поставили из военных, никого не пускают и не выпускают.

– Я думал, это учения, связанные с новой волной коронавируса, – поделился своим мнением Глеб.

– Корона? Вряд ли. С чего бы им так жестко действовать?

– В случае эпидемии только жесткие меры дают эффект. Тяжело в учении, легко в бою, – процитировал Глеб высказывание известного полководца.

Навстречу им в кортеже из полицейских машин проехала колонна из четырех колесных тракторов с большими бочками, похожими на опрыскиватели.

– И этих тоже загребли? – удивился таксист. – А их-то зачем?

– А что такого, раз техника, подходящая для обработки площадей. – Глеб пытался защитить свою точку зрения, но уже и ему казалось, что власти перегибают палку.

– А вы верите, что в Японии была пластиковая эпидемия? – спросил таксист.

– Нет. По мне, так это было очередная попытка заставить власти стран изолироваться, порвать связи, нагнуть экономику, чтобы она обрушилась, а потом начать заново вкладывать деньги и получать прибыль. Это же насущная потребность капиталистической экономики. Расти ей больше некуда, все рынки на планете освоены, поэтому остается только два пути. Первый – сделать так, чтобы добывающие и производящие страны добывали и производили как можно дешевле. Чтобы богатым и перенасыщенным товарами странам хотелось купить еще что-нибудь по смешной цене. Второй путь – сделать искусственную дыру в рынках, для чего подходят многие вещи, например, война или глобальная эпидемия. В последнее время пытались использовать оба варианта, но что-то пошло не так. Эпидемия народу показалась слишком надуманной, а война пошла не по тому сценарию. – Глеб замолчал, давая время таксисту обдумать его слова.

– Значит, у нас остался первый путь – добывать ресурсы и продавать их задарма? – сделал он правильный вывод из услышанного.

– Вероятно, если мировые власти не исчерпали все варианты второго пути. Добровольно никто не захочет работать бесплатно. Вы же не хотите?

– Нет, конечно. С хрена ли? У меня семья, дети, ипотека, кредит на машину. Я только за то, чтобы власти обнулили все наши долги и начали экономику заново. Согласись, отличный вариант.

– Несомненно. У меня тоже ипотека, которая висит надо мной дамокловым мечом.

– А у кого ее нет. А куда летишь?

– В Москву.

– По работе или на отдых?

– Постараюсь совместить.

– Вы что, не хотите? – удивился таксист, заметив унылую реакцию клиента.

– Нет. Мне и здесь работы хватает, а там эта канитель, весь день сидеть, внимать, слушать эти рассказы про высокую эффективность, потребительские свойства и безмерную благодарность клиентов. Я сам сочиняю своим клиентам про наши продукты, а тут мне будут вливать в уши точно такое же вранье. Скучно почти до невыносимости. Никогда не думал, что такая простая в целом работа будет вызывать во мне столько антипатии. Такое ощущение, что каждый раз, когда я самозабвенно вру покупателям нашей продукции, у меня крадется светлая часть души. С каждым годом мне все тяжелее себя радовать и все тяжелее заставлять идти на работу.

– Ну, мил человек, у этого диагноза есть простое объяснение: зажрался. Прости за прямоту. Может, ты не в тех удовольствиях ищешь утешение?

– А в каких надо?

– Счастья никогда не найти на дне бутылки, в ночном клубе, казино.

– Ну и где же его искать, о, мудрейший водитель такси? – Глеб не сдержал иронии.

– Оставишь чаевые – скажу.

– Понял, все счастье в деньгах, а они нужны, чтобы пить хороший алкоголь, выбирать самых красивых женщин и проигрывать в казино.

– Нет, мне деньги нужны точно не для этого. Думаю, вам не объяснить, для чего они мне.

– И не стоит. Каждый сам кузнец своего счастья или несчастья. Лучший учитель – это свои ошибки.

– Полностью согласен с вами. Если что, вот моя визитка, могу забрать из аэропорта по возвращении. – Таксист передал Глебу визитку с простейшей полиграфией.

Глеб взял ее и убрал в карман. Был уверен, что не станет заморачиваться с поиском машины, но не хотел обидеть человека.

– Спасибо, непременно наберу, – пообещал он.

Впереди показалось здание аэропорта. Глеб попросил не заезжать на парковку, так как приехал сильно заранее и хотел пройтись пешком.

Поздняя весенняя погода была прекрасной. В воздухе висел стойкий аромат зеленой горькой свежести. Хотелось глубоко вдыхать его и впитывать, наполняя тело жизненной энергией. Глеб купил мороженое в ларьке по дороге и присел на заборчик рядом. Не спеша съел лакомство, ни о чем не думая, сконцентрировавшись на приятном сливочном вкусе. Наверное, благодаря этому отвлечению отпустила тяжесть, давившая на плечи. В конце концов, а почему бы и не посмотреть Москву? Вся страна стремится туда, и только он воротит нос в необъяснимой лени. Глеб знал, что его лень на самом деле внутренний протест против работы и всего, что окружает, но не хотел себе в этом признаться. Несмотря на свое постоянное обещание поискать другие вакансии, подсознательно боялся, что он никому не нужен, что специалист он такой себе и работу на этом месте можно считать огромным везением.

В аэропорт зашел перед регистрацией на рейс. После проверки он еще немного посидел в зале ожидания. Походил вдоль витрин с сувенирами, думая, что за такие деньги их покупают либо пьяные, либо глупые. Прошел регистрацию и остался там ждать еще полтора часа. За это время успел вздремнуть и рассмотреть всех, с кем собирался лететь. Очень не хотел, чтобы среди пассажиров оказались маленькие дети, орущие весь продолжительный полет. К сожалению, таких было две семьи. На месте производителей самолетов он отгородил бы для них часть салона звуконепроницаемыми перегородками. Пассажиры не обязаны терпеть нескончаемые вопли несчастных малышей, мучающихся от незнакомой обстановки, перепадов давления и шума двигателей.

Еще его внимание привлек батюшка, одетый в мирское, но понять, что это православный священник, было просто. Непослушные волосы с проседью мужчина убрал в хвост. Как продолжение их, соединенное в единое целое, гармонично смотрелась окладистая борода. На ногах священника лежал кожаный чемоданчик с православным крестом на откидывающейся части. Батюшка залипал в телефоне, изредка отвлекаясь на шумных пассажиров.

Напротив Глеба сидел представительный мужчина в дорогом костюме и, наверное, при дорогом портфеле. Вел он себя крайне неэмоционально. Мог закрыть глаза и, не теряя контроля над мышцами шеи, задремать. Иногда он водил глазами, скользя без всякого интереса по людям. Глеб пытался поймать его взгляд, но не удалось. Мужчина медленно прошелся сквозь него, как рентгеновский аппарат. Глеб придумал ему легенду, что это шпион или матерый разведчик, обученный коротать время в сомнамбулическом состоянии.

Началась посадка. Автобус подвез пассажиров к самолету. Когда открылась дверь, в салон ворвался шум. В дальнюю часть территории аэропорта заходили на посадку одновременно три военных вертолета и один транспортный Ми-26.

– Сегодня с утра в городе какая-то суета, – заметила женщина в темных очках.

– Учения, чего не ясно, – ответил ей мужчина. – Армия всегда должна быть наготове, чтобы нам спокойно спалось и пилось.

– Так-то да, они сейчас очень хорошо зарабатывают, нечего им по казармам сидеть, – поддержала его женщина.

Глеб усмехнулся, вспомнив разговор с таксистом. Все-таки деньги для людей были главным мерилом жизненных ценностей. Раз зарплата маленькая, то и родину защищать надо не вставая с кровати, изобретать, ковыряя пальцем в носу, петь песни, не открывая рта. Он прошел в салон самолета и занял свое места прямо у прохода. Два сиденья в его ряду оказались незанятыми. Глеб удивился, когда напротив него остановился батюшка.

– Я извиняюсь, у меня место возле иллюминатора. Не вставайте, – остановил он попытки Глеба освободить ему проход. – Если вам не принципиально, я могу сесть на ваше место.

– Нет, не принципиально. Наоборот, мне нравится смотреть в окошко, – обрадовался Глеб.

– Вот и ладно. Садитесь на мое, а я на ваше.

– Хорошо. – Глеб перепрыгнул на сиденье у иллюминатора.

Батюшка сел на его место, пригладил бороду, вытянул вперед ноги и откинулся на спинку. Глеб хотел уже обрадоваться, но через три ряда кресел позади него заголосил младенец. Как ни пытались родители успокоить его, ребенок начал закатываться. Пришлось вставить наушники и включить музыку. Глеб берег заряд, потому что забыл дома коробочку от них и хотел использовать позже, чтобы хватило на полет.

Стюардесса провела инструктаж, и вскоре после него самолет покатился на взлетную полосу. Место между ним и батюшкой осталось незанятым. Это было замечательно. Глеб не любил тесноту и очень уважал свое личное пространство. Самолет затрясло на разгоне. Вибрации резко оборвались, и он взмыл в воздух, круто набирая высоту. Лег на левый борт, открыв потрясающую панораму Владивостока, выдающегося мысом меж двух заливов. Самолет выровнялся, Глеб откинулся на спинку и закрыл глаза.