Молох Грозного

Наши разведчики всю эту информацию подтвердили, а «особисты» приступили к своему делу: тюремных начальников после допроса закрыли в отдельную камеру – до выяснения обстоятельств. А потом и вообще – отпустили. Правда ходили слухи, что эти офицеры-чеченцы и были главарями тех банд, которые и стреляли из «градов» по нашим колоннам (а один из них якобы и был тем самым – командиром чеченского ополчения Ваха Арсенов).

В этот же день наши дозорные заметят в километре от территории тюрьмы группу боевиков-«уголовников», которые передвигались на местном автомобиле «ГАЗ-53» – (хлебовозе). Но далеко они не успеют удрать, их первым заметит экипаж БМД капитана Евгения Сумина. Пока основные силы батальона занимались обустраиванием на территории тюрьмы, командир 2-го взвода 9-й роты Сумин успел выехать на своей БМД для обзора местности на одну из сопок. И вот его бойцы усмотрели ту самую «полуторку». Потом машина остановилась, и из кабины «хлебовозки» вышло трое вооружённых людей, пытаясь завести двигатель «кривым стартёром». Сумин, недолго думая, сориентировался и тут же дал (без приказа свыше) самовольную команду оператору-наводчику БМД о наведении цели. Выстрел, второй, третий и все, к сожалению, промазали, хотя на учениях в Дубровичах тот оператор-наводчик выполнял все свои задания по стрельбе из орудия «Гром» – на «отлично». Тут уже и зенитчики наши лупанули туда «зэушками» пару очередей. Зенитчик Саня «Фикса», быстро перезарядив очередной боекомплект ленты, повторно дал длинную очередь огня. Подбили и клубы чёрного дыма сразу окутали двигатель машины, у которой уже загорелось переднее колесо. Беглецы же разбежались кто-куда. Но всё же от Алексеенко и Голубятникова досталось тогда Сумину по полной. А на следующий день почти там же и в той же низине снова приехал уже другой «Газончик», наверное, для подвоза боеприпасов к ночным наступлениям. Ну теперь, это наглость, но всё же старшие офицеры батальона не решились на обстрел этих незваных госте. И приказа пока не поступало сверху.

В подразделения поступает приказ – остановиться и окопаться. Это была по счёту пятая или шестая стоянка. Что ж, снова взяли в руки лопаты. Колёсную технику загнали на территорию зоны, а для боевых машин отрыли капониры снаружи у бетонного забора. Уже наученные прежним опытом, тщательно замаскировали свои землянки. Что-что, а копать за это время мы научились не хуже экскаватора! Запах сырой земли, сырость коричневой глины, раскисшей от дождей и снега грязевой смеси; окопы, землянки, брустверы, капониры и прочие другие огневые точки-укрытия зачастую здесь, на горных позициях, нужно было ещё соединять их между собой небольшими переходами. В эти дни после первых обстрелов дудаевским «Градом», мы могли смело утверждать, что тяжёлую строительную лопату держали в руках дольше, чем родной автомат. В общем, со всей этой задачей управились только к вечеру. К тому же нас «подбадривали» огромные густые клубы дыма от горящей нефти, которые по мере подъёма ввысь увеличивались в объёме и, перекатываясь, как морские волны, стремительно расползались по всему горизонту. Это горели за городом строения двух НПЗ (нефтеперерабатывающие заводы): завод имени Анисимова и завод имени Кирова. Терминалы, опустошённые громадные ёмкости – «пятитысячники» для отбора нефти вместе со всеми остальными строениями превратились в бурелом почерневших от огня металлических конструкций и труб. Так здесь поработали – наша артиллерия и войсковая авиация.

К ночи снова выпал снег, и на воздухе сразу же резко похолодало. Плохо. Одежда на теле влажная, и теперь за два караульных часа промёрзнешь до нитки, как та мокрая от вчерашнего дождя собачонка. Рваные кирзовые сапоги уже запустили в себя порцию сырости, по всему телу пошел озноб. Слякоть. Как она надоела! И так хочется бежать туда, куда глаза глядят! А глаза мои – пустые, мутные и без какого-либо просвета. Что ж, понятное выражение лица, свойственное на то время, наверное, почти каждому солдату нашей огромной российской армии. И этот российский солдат сейчас больше был похож, как на голодающего, чего уж греха таить. Рванное обмундирование, грязный вид из за непогоды, бессилие и больной вид из за недоедания, и все мысли – больше о еде, когда же обед подвезут, а скоро ли ужин наступит…

И снова проверяющий офицер проводит подробный инструктаж очередной смене караульного наряда:

– Мужики, смотрите в оба. Есть разведданные, что ночью возможны нападения чеченских боевиков и иностранных наемников. При этом имейте в виду, что, идя в наступление, они, скорее всего, погонят перед собой «живой щит» из граждан. Конечно же, из русских. Так что будьте на чеку, и никакого сна на посту! Два часа можно потерпеть. Теперь вы головой отвечаете за своих отдыхающих сослуживцев, – каждый инструктаж все ответственнее нам вдалбливали наши командиры. А снег продолжал поблескивать своими искрами в нашу пользу, осветляя темноту ночи. Пока всё тихо. Мешала всё больше сложность в ориентировке среди однообразной серого цвета «горной зелёнки»: холмы и низины казались абсолютно одинаковыми. А в ночное дежурство нам с напарником выпадает несение караульной службы на отдаленной позиции. На фоне снежного покрова и полнолуния какой-либо движущийся объект в поле зрения можно обнаружить, не напрягаясь. К полуночи все шумы улеглись, и можно, наконец-то, побыть в тишине со своими мыслями. Возникает по-своему приятная мысль: чувствую, что мой организм, похоже, адаптировался к здешней зимней сырости и прежнего промозглого дискомфорта почти не ощущается. В какой-то момент где-то в стороне вдруг послышался подозрительный шорох, и мы вместе с другом сослуживцем – Андреем Бавыкиным тут же пустили в ночное небо каждый по очереди осветительные ракеты – «сороковки». Пока они медленно опускались на своём парашюте, в освещённом ими радиусе 150200 метров успеваем разглядеть причину беспокойства: «диверсантом» оказался заяц! Напуганный внезапной подсветкой, он сиганул в сторону, задев наши сигнальные «растяжки», и в небо взметнулся целый рой тревожных ракет – «сигналок»! «Косой» в панике понёсся опрометью, куда попало под наши «добрые напутствия» короткими автоматными очередями.

– Утром поищем. Вдруг и подстрелили? – говорю Андрюхе.

– Да, неплохая была бы добавка к нашему рациону! – соглашается он.

А с утра, как сменились с поста, выпадает новая забота: в поисках дров отправляемся исследовать территорию тюрьмы. В этой горной и каменистой местности нехватка древесного топлива – проблема номер один. Скудный запас дров, который мы брали с собой из Моздока, закончился на третий день похода, ещё на территории Северной Осетии, и поиск «горюче-древесных материалов» сделался нашей постоянной головной болью, ведь из колючего кустарника, растущего на здешних горных склонах, много хвороста не наберёшь. Уже вход шли деревянные ящики от гранатомётов РПГ и от снарядов для САО «НОНА». Иное дело – тюрьма и её огромная территория. Теперь мы бродим по ней в надежде наткнуться на что угодно, лишь бы могло гореть в печке— «буржуйке». Но пока что ничего подходящего не попадается, а пустые бараки, тюремные камеры, служебные помещения навевают тоску, но что интересно, почти во всех помещениях в глаза бросается порядок – полы чистые, на стенах повсюду стандартные плакаты и какие-то картинки по противопожарной безопасности. Всё в чистоте, а в «ленинской комнате» всё как на выставке, и на полках по-прежнему стоят, запылившись, советские «идеологические» книжки. В огонь, в крайнем случае, пойдут, но лучше что посущественнее сыскать, да и гипсовый Ильич, единственно выбившийся из общего порядка, обречённо валялся на полу и с немым укором глядел на нас. Но более всего удивила тюремная библиотека с тысячами вполне сохранившихся старых советских книг; на окнах – занавеси из красного бархата, как в каком-нибудь городском Доме культуры.

Проверили подсобное хозяйство. В коровнике ничего, но зато раздобыли доски: на дрова для «буржуйки» лягут ровненько. А в пчелином омшанике удалось немного поживиться и медком: здесь нас ждали полупустые медовые соты, которые мы, а следом за нами и другие бойцы, без зазрения совести (всё равно пропадут) и растащили по своим землянкам, где с великим удовольствием жевали этот скорее сладкий воск, нежели мёд. Не беда – наши изрядно заскучавшие на армейских сухпайках желудки были рады такому разнообразию в рационе.

Запасы воды снова были на исходе. К слову сказать, питьевую воду нам доставляли из далёкого Моздока, но по мере удаления нашей колонны вглубь Чечни, это случалось всё реже и реже, а потом и вовсе прекратилось: слишком много боевиков засело в засадах на дорогах. Теперь нам приходилось целиком полагаться на себя.

– Один бак воды у меня на всех вас остался. На весь батальон! – перекрикивая общий гвалт, восклицает солдатский повар, и, добавляя выражение покрепче, кроет на чём свет стоит и алчущих питья бойцов и свою профессию повара, и вообще всю эту чёртову военную кампанию. Но разведчики, на то они и разведка! Зачастую действовали по-свойски: подходили «слева» и утоляли свою жажду без всякого на то разрешения. Естественно, воды в баках катастрофически убывало, и прапорщик Билык, в чьём подчинении находился целый взвод «вэмэошников» и сей повар-водохранитель, как-то возникнув здесь в очередной момент расхищения живительной влаги, разразился гневной тирадой:

– Из-под земли будешь доставать мне воду! Экономить нужно было, а не раздавать направо и налево! Повар лишь бессильно развёл руками, опустив свою безвинно виноватую голову. Но командиры сразу приняли срочные меры:

– Постарайтесь найти питьевую воду, – ставил задачу проштрафившимся разведчикам подполковник Алексеенко. – Обшарьте всю близлежащую территорию. Батальону нужна вода. Всё! Команда была приведена в исполнение, и вскоре возле территории нефтезавода разведчики нашли газонапорную станцию с резервуарами для воды. Две группы под командованием старших лейтенантов Александра Григорьева и Сергея Воробьёва на БМД прочесали не один квадрат. И все-таки – на славу. В резервуарах была вода, предназначенная для тушения возможного пожара. Наши «химики» проверили эту воду, и через часок она уже пошла в обеденный котёл. Чай и ячневая каша, сваренные в полевой кухне на этой «противопожарной» воде, имели специфический мягкий вкус. Но это не давало повода кому-либо из нас отказываться от еды. Здесь же, на территории тюрьмы, мы и обнаружили следы недавнего пребывания того самого дудаевского «ГРАДа», что уже успел нам порядком досадить.

Встречный «салют» и первые трофеи

Последняя декада декабря уходящего 94-го года, впереди окрестности населённого пункта Солёная Балка, которые где-то своими окраинами сливались с окраиной нефтяного района Грозного – «Нефтянка». На этот раз в голове шли – сводный батальон 51-го парашютно-десантного полка, за ним – тыловые подразделения и полковой командный пункт; следом – сводный батальон 21-й отдельной воздушно-десантной бригады, практически не имеющий своей бронетехники. Наша колонна на эти сутки теперь шла где-то в замыкании. Бронетехника растянулась на несколько километров, а многие тыловые подразделения порядком отстали от боевой техники. Тем временем в головной части колонны без некоторой неразберихи также не обошлось: уже на первом десятке километров вышло так, что часть тыловых подразделений вырвалась немного вперёд. К их счастью, потом всё же боевая техника обогнала их, возвращаясь в авангард. К этому моменту и часть нашей бронетехники оказалась в головной части колонны, но впереди всех по параллельному маршруту продвигался «Техник» (под этим радиопозывным значилась отдельная разведрота (ОРР) тульских разведчиков-десантников). Они зорко высматривали малейшие и посторонние шевеления, и когда до конечного рубежа оставалось совсем немного, в нашу сторону грянуло несколько одиночных артиллерийских выстрелов: нам «салютовали» из пушки боевики, укрепившиеся перед нами на позициях. Однако чеченский артиллерист, видимо, не успел ещё набраться опыта, так как ни одного точного попадания ему сделать не удалось. Нам повезло. После нескольких выстрелов орудие замолкло: противник понимал, что пора уносить ноги. Так и произошло. А майор Куликов, продвигающийся на «реостате», моментально сделал, так называемую проброску, определив расстояние до цели, и уже через несколько минут прозвучал ответный залп от наших «НЮРОК».

– Батарея-а-а-а!.. Огонь!..

Десяток разрывов от нашей артиллерии окучали тот район. А тем временем со стороны другого протяженного холма раздались ещё какие

– то разрывы артиллерии. Отдаленность до них 3—4 километра. Мы тогда не знали, что наших соседей, батарею артиллерийских «НОН» Ефремовского полка с колонной автомобильной техники, повторно докучали артиллерия чеченских боевиков, но уже из орудий – пушек Д-30. Чеченцы стреляли тогда разбросанно, как будто наугад, благо частично защищали нас холмы.

А тем временем наша броня, казалось, выжидала время. Дальнейшее движение колонны остановилось. Комбат уточнил командирам подразделений задачи перед штурмом рубежа противника, порядок боевого взаимодействия, доложил подполковнику Алексеенко о готовности к атаке. Тем временем на исходные позиции уже выдвинулись разведвзвод Теплинского и 9-я рота Борисевича. Ответственная роль в штурме выпала на долю бойцов 7-й роты и гвардейцев разведроты, действующих отдельными группами. Наступал решающий момент, и 9-я рота, действуя по команде начальника штаба 3-го батальона майора Кувшинова, примерно за километр от позиций противника развернулась в линию атаки. Сразу за ней – разведчики и бойцы 8-й роты капитана Соколенко, во втором эшелоне пошли БМД 7-й роты капитана Германа Макарова. Прозвучал сигнал к атаке, и более десятка боевых машин, взревев моторами, рванули вперёд. П-образный косой клин боевых машин молниеносным броском устремился вперед. Атака была столь стремительная, что боевики, засевшие в обороне, не успели и опомниться, как им осталось разве что спасаться бегством. Да и немного их здесь оказалось – всего до двух десятков человек, имевших на вооружении, кроме личного стрелкового оружия, один крупнокалиберный пулемёт и ту самую старенькую пушку Д-44, которой нам только что и успели, как просалютовать. С началом штурма, понимая бессмысленность сопротивления, чеченцы бросили пушку, и, забрав с собой остальное вооружение, а также раненых и убитых, ушли с позиции. Несколько боевиков, отстреливаясь, прикрывали их отход. Однако им всё же досталось: «Нюрки» майора Куликова переносили огонь вглубь обороны противника, доставая своими снарядами отходящих. Скоординированная система огня наших артиллеристов, достоверные разведданные, а также внезапная разветвлённая атака нашей брони на фланге, вынудили ополченцев отойти к своим селениям и к окраинам Грозного.

Рубеж был занят в считанные минуты. Осмотр трофеев – интересное занятие на войне – раритет времен Великой Отечественной Войны артиллерийская пушка Д-44, в стволе которой даже оказался снаряд, его боевики не успели использовать против нас. Позднее наши офицеры лупанут им в сторону Грозного наугад. Разведчики, подцепив пушку к БМД, быстренько укатили трофей в своё расположение: эдакий взятый в бою победный вымпел. Здесь же в окопах была найдена железяка «трёхнога» от АГС-16: и даже такое оружие имелось у них на вооружении. В укрытии, где боевики отсиживались в ожидании нашего подхода, осталось валяться всякое тряпьё и выеденные консервные банки из-под российской армейской тушёнки и перловки: нашими харчами не брезговали братья-мусульмане. Кто-то из наших офицеров в этом тряпье нашли униформу с эмблемами и шевронами УПА-УНСО (террористическая организация запрещена в России) и пару паспортов с гербом украинского трезубца. Ага, вот и «щирые патрiоты», братья-хохлы из Украины к чеченцам в помощь «за баксы» подвалили. Теперь ещё в роли наёмников— националистов. В дальнейшем в ходе удержания рубежа у Солёной Балки боевики систематически обстреливали обнаруженных наблюдателей-разведчиков и сапёров при их работе на переднем крае. Чеченские боевики практически каждую ночь производили ночную разведку наших позиций группами по 3—4 человека, используя маскхалаты. И сейчас здесь, если бы не их малочисленность подразделений и то недостаточное количество бронетехники у ополченцев, то наши потери могли бы возрасти во много раз. Ведь, как и на любой войне, обе стороны имели свои преимущества и недостатки. И у нашего противника имелись такие преимущества, как непрерывное ведение разведки, наличие современного оружия отличного качества, высокий уровень подготовки личного состава по применению стрелкового оружия и ракетных систем залпового огня, высокая точность стрельбы.

Наше командование должно было напротив предполагать исход каждой операции и принимать только верные и продуманные решения, – чего, конечно, не хватало. Не было той мощной огневой поддержки авиации, не было в войсках последних видов вооружения боевой техники и стрелкового оружия, в руках солдат всё было отечественное. Эта война не велась в условиях полной секретности, отсутствовала и обязательная высокая степень организации планов боевых действий (как до Грозного, так и во время штурма Чеченской столицы). Не было обеспечения скрытной доставки боевой техники к местам дислокации и местам обнаружения предположительных очагов бандформирований. Было слабеньким и материально-техническое обеспечение: питание, обмундирование, медицинское обслуживание (имею виду промедление в доставке раненых солдат и офицеров, а также забота о них в медсанбатах). И ещё, наверное, одним из важных факторов слабого оснащения войск являлось отсутствие активности обороны, то есть не было непрерывного воздействия обороняющихся войск на противника. Ведь активность обороны заключается в нанесении по противнику авиационных и огневых ударов, именно в период его подготовки к наступлению и в период атаки, а также при манёвре резервами и огнём на наиболее опасных направлениях. Эти действия как бы присутствовали, но были они скорее на среднем уровне. А без всего этого соваться в город, нашпигованный боевиками и ополченцами, как украинская колбаса салом, было просто глупо.