Молох Грозного

Обычная вечерняя поверка быстро сменилась отбоем. Но не прошло и получаса, как наши первые и, как оказалось, последние в этой казарме сны были прерваны громкой командой дневального: «Рота! Подъём! Боевая тревога! Форма одежды – номер три (брюки летние, тельняшка, ботинки-„берцы“). Построение роты через две минуты!» И пока сотня десантников, спешно облачаясь и с неохотой разгоняя остатки сна, выстраивались вдоль центрального прохода в две шеренги, из кабинета канцелярии в сопровождении командира нашего взвода вышли офицеры старшего командного звена. Один из них каким-то осипшим голосом начал говорить, что наш полк переведён на повышенную боевую готовность, потому нам выпала «почётная миссия» оказать помощь мирным жителям одной из закавказских республик. И уже в ближайшие часы туда перебросят 3-й парашютно-десантный батальон, усиленный подразделениями обеспечения полка, то есть половину всего личного состава нашего 137-го парашютно-десантного полка. Чуть позже нам стало известно, что ещё с вечера 28-го ноября (день поступления команды на приведение в боевую готовность) все наши полковые офицеры уже находились на казарменном положении, а в 21.30 командир полка – полковник Василий Георгиевич Серебряков провёл в штабе полка специальное совещание. Тем же вечером в подразделениях уже начались мобилизационные мероприятия: открыты все оружейную комнату, бойцы получают каждый своё оружие – автоматы АКС-74 и противогазы. Как ни странно, до сих пор помню штатный номер своего автомата – 713 03 90.

Да, в те часы на плечи наших офицеров легли тяжелые задачи, и вот у ворот парка стоят – начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения (РАВ) майор Хлебников Александр Владимирович вместе с начальником продовольствия полка капитаном Владимиром Мамай, неутомимо что-то объясняя другим офицерам полка. Уже на утро следующего дня подразделения 1-го, 2-го и 3-го парашютно-десантного батальона в пешем строю выдвигаются на воздушно-десантный комплекс (ВДК). Теперь личному составу рот предстоит отработать наземную предпрыжковую подготовку по ускоренному плану. Более двух часов с макетами парашюта Д-6 мы уже бегаем по всему ВДК, оттачивая правила десантирования на горную, лесную и водную местность. Рядом, по территории парка боевых машин, туда—сюда сновали «механы» БМД: с боевого хранения снимали БМД-1 и САО 2С9-«НОНЫ». На технику устанавливали пулемёты и укомплектованные ЗИП-ы. Операторы наводчики БМД вскрывали только что привезённые со складов вооружения ящики со снарядами и боеприпасами и загружали все внутрь машин. Толпы солдат перемещались от одного гаража к другим, другие перетаскивали аккумуляторные батареи и большие тюки парашютных систем, обмотанные широкими белыми ремнями. Эти системы АКС-ы применяются для десантирования военной и автомобильной техники из самолётов военно-транспортной авиации. С территории складов вооружения продолжали выезжать один за другим «УРАЛы», гружённые доверху ящиками с боеприпасами. Материальная база готовилась по определённому плану старших офицеров. Суматохи хватило всем.

К обеду возле казарм и на полковом плацу десантники уже отрабатывали различные спецзадания, имитируя навыки стрельбы, метания гранат и штурм зданий. В эти страшные часы у нас было уже какое-то предвидение, что полк вот-вот должны отправить в Чечню. Наши офицеры уже знали, что для выполнения этого боевого задания подготавливают один сводный парашютно-десантный батальон, а именно третий батальон под командованием подполковника Святослава Голубятникова. Все ожидали приказа на отправку. А за контрольно-пропускным пунктом (кпп) всё чаще можно было видеть гражданский народ. Это были в основном жёны наших офицеров. Посыльные то и дело сновались через «кпп», а по лицу нашего командира взвода, старшего прапорщика Леонида Пташинского, было видно, что он давно ждал этой командировки. Он, опытный десантник, успел побывать во многих «горячих точках», о чём свидетельствовали у него на груди орден «За личное мужество» и несколько медалей. (Позднее за «первую Чечню» получит Орден Мужества, уже во «вторую чеченскую компанию», он, подорвавшись на мине, получит тяжёлое ранение, и сам Президент РФ -Путин вручит ему медаль «За отвагу»). «Горячие точки» превратили этого человека в «пса войны», готового лезть в любое пекло. Поэтому он старался научить и нас всем тонкостям военного искусства, и благодаря ему многие из нас остались живы. Сегодня, годы спустя после тех незабываемо-тревожных дней, я, когда доводится заехать к командиру в Рязань, где он проживает с семьёй, прошу его надеть парадный китель, и вместе, купив живые цветы, мы едем на кладбище. …Проведать своих…

К вечеру, уже после ужина, снова было объявлено полковое построение. После построения личный состав вернулись все в свои казармы и приступили к чистке оружия. Командиры взводов по два-три раза перепроверяли серийные номера автоматов. На лицах рядовых солдат почему-то проявлялось какое-то настроение, в душе было желание на совершения героических поступков, подвигов. У меня это чувство прямо-таки вырывалось из тела, конечно же, не предполагая, что может ожидать нас на территории Чеченской Республики.

На улице стоял небольшой морозец, а в наших казармах так тепло и уютно. Уже прозвучал отбой, и, казалось бы, все должны спать, но не спят в полку офицеры, бегая каждые 3—4 часа на построение в штаб полка. Третий парашютно-десантный батальон уже был усилен подразделениями полка, и теперь в эту сводную группировку добавочно входили: артиллерийская батарея и (САДн) самоходно— артиллерийский дивизион, зенитно-ракетный взвод, саперный взвод совместно с отдельным взводом «химиков» (взвод химической защиты) и взводом огнемётчиков, взвод из роты связи, разведывательный взвод, взвод материального обеспечения и комендантский взвод.

1-е декабря. В 6—00 уже подняли весь личный состав и около семи часов подразделения убыли в столовую на завтрак. В 10 часов перед кпп уже начала выстраиваться смешанная колонна из БМД и «УРАЛов». Где-то около пятидесяти единиц техники были готовы к марш-броску до аэродрома Дягилево. Примерно к обеду тронулась колонна автомобильной техники, соблюдая дистанцию между машинами. Чуть позже – пошла вся бронетехника. Это было самое начало нашего долгого похода на Северный Кавказ. И никак мы не могли тогда предполагать – в какое дерьмо мы окунёмся там, в Чечне, и насколько длительной будет для нас эта командировка. Командировка, из которой вернутся не все.

Первой машиной в колонне движется «Зебра» «Газ-66» комендачей. За рулём «шишиги» – дембель, Андрюха Федотов из города Долгопрудного, что в Подмосковье. В кузове его автомобиля около десятка солдат-регулировщиков для расстановки на всех перекрестках, чтобы не было противоборства с гражданскими автомобилями. Первый перекрёсток у железнодорожного переезда, за ним «автомобилка» – училище военных автомобилистов, и вперёд, на московское шоссе. Тишину окраины города, района «Дашки—военные», грозно нарушает походная колонна автомобильной и гусеничной техники, над головной БМД развевается российский триколор. Лязгают гусеницы, ревут двигатели, клубы чёрного дыма зависают над улицами, и регулировщики из комендантского взвода уже застопорили постороннее движение.

Случайные прохожие, живо наблюдая за этим передвижением боевой техники, что-то нам восклицают. «На войну что ли едете?!» – не удержавшись от любопытства, другие кричат нам, махая руками. Но лишь грохот и скрежет гусениц звучит им в ответ. На одном из перекрестков московского шоссе одна из БМД-1 при повороте врезается в остановившийся автомобиль «ЗИЛ-130» с полуприцепом и прямо ему в бензобак. Колонна, не останавливая движение, и будто не обращая внимание на этот момент, продолжила свой ход. Ошарашенный испугом водитель «ЗИЛа» быстро выскочил из кабины своего автомобиля, осматривая вмятый бензобак и чудом не взорвавшийся от удара. Удар в принципе был не сильный, и все обошлось без происшествий, водитель, оглядев громадную вереницу ревущей бронеколонны, махнул на всё рукой и съехал на обочину дороги. Военный городок «Дягилево», расположенный перед самым аэродромом, стоит в испуге от услышанного рёва военных машин. Километровая колонна медленно въехала на взлётную полосу аэродрома. Колёсная техника, став ровными рядами близ взлётной полосы, окутывала выхлопными газами часть аэродрома.

Машины, казалось, примёрзли к заснеженной земле. Прямо перед нами высится громадина транспортника «Руслан» («АН-124»), и на его фоне стоящие поблизости «ИЛы» кажутся игрушечными. Ждём команду на погрузку. Вскоре подъезжают два автомобиля «УРАЛ» с прицепами, в которых уложены наши запасные парашюты. Почему именно «запаски» (парашютный купол запасного парашюта) нам сейчас раздали, было непонятно. Бронетехника парашютными системами не укомплектовывалась.

Вот подошёл мой друг и земляк-оренбуржец Александр Зимон. В его глазах будто какое-то необъяснимое волнение или тревожное ожидание страха.

– Пацаны, – обращается ко всем нам, – что-то мне не по себе! Нас ведь там всех перебьют…

Ты что, Саня?! – сразу же перебили мы его. – С чего ты это взял?

– Не знаю! Но что-то предчувствие у меня недоброе.

– Не бери дурного в голову, Саня! – отговариваем его.

Не знаю, почему он тогда сказал это. Может, и на самом деле предчувствовал. Одному Богу теперь только известно. Тем временем снегоуборочные машины ползали по аэродрому, вычищая от снега уже напорошенную взлётную полосу, а пузатые «КрАЗы» -топливозаправщики напитали тоннами топлива прожорливые чрева «Илов».

Началась погрузка техники. В один транспортник заводят по три боевых машины десанта, да еще и поместится командирский «УАЗик». Зампотех 3-го парашютно-десантного батальона капитан Виктор Косарев, подруливая жестами, не торопясь, пятится спиной вперед в освещаемый фарами машин огромный зев очередного транспортника. Механики водители боевых машин, внимательно наблюдая за ним, стараются всё проделать максимально аккуратно, чтобы не зацепить что-нибудь по внутреннему борту самолета. Делать это нужно почти с филигранной точностью. Без приключения не обходится: одно из самоходных артиллерийских орудий «НОНА— 2С-9», за рычагами которого сидит механик водитель гвардии рядовой Александр Гурин, срывается гусеницей с заездного авиатрапа. Но никакого замешательства, и следующая попытка уже имеет успех. Последним заходит на борт транспортника медицинский «УАЗ», осторожно, будто с просьбой немного потесниться, он протискивается в хвост самолёта. Десантники размещаются на боковых скамейках самолёта.

Загрузились. Взревели турбины, сметая с бетонки напорошенный снег, и, кажется, морозный воздух лихорадочно задрожал, рассыпая мелкую позёмку по полю. Красавец военно-транспортный «ИЛ-76 МД» грозно выруливает на взлётную полосу. На его борту, как нам сказали сами лётчики, можно за один раз перебросить по воздуху до 43 тонн груза или 225 человек личного состава.

Взлётная полоса, вздрогнув, побежала навстречу всё быстрее и быстрее. И вот уже через мгновение наш десантный «ИЛ» тяжело отделился от земли, и, сделав традиционный круг – «ритуальный», по выражению лётчиков – круг над городом, взял курс на юг. Прильнув к иллюминаторам, мы увидели незабываемое зрелище: россыпи огней ночной Рязани. Кто-то даже попытался в этой мозаике определить месторасположение нашей части. Пока набирали полётную высоту, возбуждённый поначалу говор стих, за гулом турбин самолёта друг друга почти не слышно.

Тут как раз бы и про сон не грех вспомнить. Кто-то из десантников залез на броню боевых машин, другие улеглись на масксетях, подложив себе под голову «запаску» – упакованный купол запасного парашюта, предназначенный нам для десантирования в случае непредвиденных обстоятельств в полёте. Уснуть нормально, правда, удалось не сразу и не всем: у кого уши заложило, а у кого-то даже зубы заломило. Наверное, от давления. Но однотонный шум самолёта постепенно убаюкивал.

Неприветливый Моздок

Кавказ – далёкая страна.

Жилище вольности простой.

И ты несчастьями полна

И окровавлена войной.

Три часа полёта, и под нами – горы Северного Кавказа. Северная Осетия и военно-транспортный аэродром города Моздока встретили нас вечерней дымкой, которая призрачным ковром расстилалась по всему аэродрому. Самолёты один за другим, сбрасывая скорость, плавно опускались на посадочную полосу аэродрома и неспешно подкатывались к стоянкам. И вот открываются дюралевые чрева «ИЛов», откуда на бетонку опускаются трапы. Длинными вереницами из самолетов выходят гвардейцы-десантники. Полторы тысячи десантников и двести пятьдесят единиц техники, включая колёсные машины и самоходную артиллерию, десантировались сюда посадочным способом только в самые первые два дня декабря. И даже не верится, что будто попали в другое время года. Рязанские морозы и снега остались где-то позади, а здесь лёгкая весенняя прохлада, и что гораздо выше нуля, чувствуется сразу, а в чистом горном воздухе, как будто по-апрельски разносится одуряющее дыхание зелени. Действительно, в свете мощных аэродромных прожекторов видны штыковые стебельки зелёной травки, жизнерадостно пробивающиеся через трещины в бетонной взлетке. Вот это сюрприз в декабре-то! И только этой ночью выпадет здесь первый снег.

Выгружаемся из самолёта быстро, без лишних разговоров и суеты, потом выстраиваемся в походную колонну, и через считанные минуты «строевые коробки» друг за другом следуют куда-то за территорию аэродрома. Кроме штатного вооружения, у каждого из нас за спиной «РД-54» – рюкзак десантника, укомплектованный самым необходимым: зубная щётка, паста, мыло, стандартное армейское вафельное полотенце и коробка сухого пайка. А к боковому карману брезентовым ремешком туго притянуты скрученные рулончики (спальная плащ-палатка) СПП «Дождь».

Мы уходим, а механики боевых машин десанта приступили к разгрузке техники. Примерно в километре от аэродрома нас ожидает место, где будет стоять наш палаточный лагерь. В течение получаса быстро разбиваем палатки, и измотанные за эти прошедшие сутки солдаты, не скидывая с ног кирзачи, плюхаются на соломенные подстилки. Более практичные из нас раскладываются аккуратнее – куда СПП положить, куда автомат устроить. Другие, разбросав свои портянки на просушку, с головой залезают в спальные мешки и, застегнувшись на все пуговицы, с великим наслаждением погружаются в долгожданный мир снов…

Тишина, нарушаемая сопением спящих вповалку бойцов, казалась мёртвой. В палатке приятно пахнет сухим сеном, отдающим горьковатым вкусом полыни. Вскоре его сменило жаркое дыхание установленных в палатках «буржуек», и серый дымок потянулся из многочисленных труб в темное небо. Уже к глубокой ночи запустили «ПХД-эшку» пункт хозяйственного довольствия. Прапорщики Виктор Билык и Валерий Богомолов должны утром уже кормить весь батальон, поэтому их солдаты метались, как домашние веники. На границе нашего палаточного городка тёмной громадой дремлет прибывшая с нами броня. Лишь выставленные на ночь часовые не спят, охраняя покой своих сослуживцев. Наш первый день на кавказской земле начался рано: в шесть утра – общий подъём, и вот уже «механы» боевых машин, засучив по локоть рукава «хэбэшек», замазаны пахучим мазутом и солярой. Топливозаправщики осторожно пробирались меж рядов машин, заправляя тех, кто не успел это сделать перед вылетом. А наши повара уже давно на подъёме: от дымящих полевых кухонь доносится дразняще-аппетитный запах готовившейся пищи. Вот и пригодился «неприкосновенный запас» – дрова, заготовленные ещё в Рязани. Хлопот с утра хватило каждому. И всё это на фоне горных хребтов, тонущих в утренних сумерках, обагрённых лучами восходившего из-за горизонта солнца. Эти прячущиеся в пряной дымке горы и в правду чем-то радовали нас. Курорт, да и только.

Личный состав подразделений дружно приступили к обустраиваю территории. Надо заготавливать дрова, вернее распиливать их на короткие чурбаки, чтобы в «буржуйку» легко ложились. Бойцы окапывают каждую палатку снизу по краям, присыпая края комьями земли. Кто-то изготавливал самодельный умывальник, прибивая гвоздём к дощечке ведро с бронзовым краником на боку. Двое бойцов уже успели окапаться в стороне от городка, углубившись по пояс в землю: вот и туалет, как положено. А мой взвод разместили в большой офицерской палатке, где и находился штаб нашего сводного батальона. Во взводе нас было восемь человек, и главная задача для нас состояла в охране штабной палатки снаружи и поддержания тепла внутри. Для этого было организовано круглосуточное дежурство перед входом в палатку. Смена через каждые два часа, а ночью – на один час должны ещё заступать кочегаром-истопником. Потихоньку стали мы приживаться.

Каждый день на этот военный аэродром с интервалом чуть ли ни в 10—15 минут садились всё новые и новые транспортники – «Илы»: очевидно, началась переброска крупной армейской группировки. Как позже мы узнали, что вся наша 106-я Тульская Воздушно-десантная дивизия, а это Рязанский и Тульский сводные парашютно-десантные батальоны плюс десантный артиллерийский полк из Ефремово были передислоцированы сюда, в Моздок на границу с Чечнёй. Такую же картину в эти дни можно было наблюдать на аэродромах Беслана и Назрани. В этот регион также перебрасывали десантные подразделения Псковской, Ульяновской и Новороссийской воздушно-десантных дивизий и многих других десантно-штурмовых бригад. Многочисленные колонны мотострелковых подразделений пехоты со своей бронетехникой собирались в один громадный кулак. Затевалось что-то очень масштабное…

Здесь-то в Моздоке и стало очевидно, что мы оказались между миром и войной. Лишь местная природа по-доброму встретила нас, совсем иначе отнеслись к нам окрестные жители. Их злобу и ненависть к человеку с шевроном «Вооружённые Силы России» мы ощущали повсюду и постоянно. Чего стоили только демонстративно враждебные взгляды, что они исподлобья бросали в нашу сторону. А как-то раз мы попробовали заглянуть на городской рынок. Толпа местных жителей подняла такой шум, что во избежание инцидента пришлось нам убраться восвояси. Вослед неслись истошные вопли: «Вон из Осетии! Зачем вам Чечня! Зачем вам война?!» Некоторые «горячие джигиты», похоже, были готовы вот-вот броситься на нас с кулаками. Мы тогда со своим командиром ездили на их местный рынок за продуктами. Когда рано утром выехали с аэродрома, то примерно через 20 минут доставил нас водитель Андрюха «Федот» до намеченного пункта. Самое главное – купить хлеба, крупы, сигареты, пряники с печеньем и еще какую-то мелочь.

Тихо въезжаем в городок и пробираемся к центру. Сам Моздок мало чем запомнился, тем более что командир приказал зашнуровать брезентовый полог на заднем борту «шишиги» и поменьше глазеть по сторонам. Но я с Серёгой Козловым и замкомвзводом – Серёгой Котельниковым от своего любопытства всё равно краем глаза смотрели на пока ещё мирную жизнь городка. «Федот» смело припарковался недалеко от въездных ворот центрального рынка, и командир провёл с нами инструктаж: оружие держите наперевес через шею и знайте, что местное население здесь многонациональное, и самое главное – мало кто из них радуется тому, что мы, российские войска пришли на их землю.

– Мы скоро будем! – удаляясь, ответил нам Пташинский. Вернулись они минут через 40, в суматохе и запыханные. Нужно быстро сматываться, а то ноги не унесём. Даже не все продукты смогли тогда купить.

– Вот народ горячий у них, – выпалил Федот и вдавил на газ.

Тем временем в нашем военном городке начались учебно-тренировочные занятия согласно поставленным нашей наступательной группировке задачам. После переброски частей и подразделений на Моздокский аэродром их командирам надлежало готовить людей к предстоящему несению караульной службы в зоне боевых действий (особенно в ночное время), отрабатывать действия штурмовых групп в условиях городских построек, организовывать занятия по стрельбе из всех видов стрелкового оружия, включая гранатомёты. Механикам-водителям боевых машин десанта предстояло основательно подготовить технику к многокилометровому маршу. На эти задачи было отведено около 10 суток. Последующий этап заключался в многокилометровом марш-броске всей нашей сводной группировки с учётом встречного огневого контакта с противником; узлы сопротивления бандформирований чеченского ополчения было приказано, по возможности, обходить, так как главная наша задача – без потерь и в указанный срок прибыть в заданный район, то есть на окраины чеченской столицы города Грозного. Уже там развернуться в боевые порядки и ожидать дальнейших указаний вышестоящего штаба…

Военная компания в Чечне только начиналась, более—менее точных данных о противнике разведка ещё не успела добыть, и питались мы в основном слухами, что, мол, по прибытию в город Грозный будем патрулировать улицы да общественный порядок там поддерживать. Что ж было нам предполагать, если сами наши генералы и стоящие за ними федеральные чины надеялись, что такой грозной армаде достаточно лишь к городу подойти, дать залп для острастки, и, глядишь, бандиты сами разбегутся: «войнушка» славно закончится, генералам – ордена, солдатам – гордиться собой, да боевые впечатления потом на гражданке рассказывать.

Однако не все из нас так думали. Бойцы разведроты старшего лейтенанта Михаила Теплинского вполне серьёзно готовились к предстоящим провокациям со стороны местного населения и вооружённых бандформирований: на территории аэродрома они облюбовали себе какие-то развалины заброшенного здания без окон и дверей – превосходный макет для спецзанятий, и каждый день то «штурмовали» его, то «обороняли». Они-то понимали, что там, в огнедышащей чеченской столице, ошибок уже не исправишь, чтобы не получилось так, как зачастую у русского бывает – «после драки – кулаками не машут»…

А для нас, молодняка, командиры рот и взводов составили свой «учебно-боевой распорядок», главным смыслом которого было одно: чтобы солдат ни одной свободной минуты не имел. И за нескончаемый такой день приходилось вымотаться изрядно, и организм требовал энергии, пищи да витаминов. Обед – главная солдатская радость дня, да вот упадёт взор в тарелку, и что там видишь? – В показательно-диетическом супчике плавает несколько картофельных кусочков, на второе блюдо – «сечка обыкновенная». И, конечно же, без масла. Чай немного, правда, пахнет заваркой и сладости в нём, казалось, на один грамм. Зато уж хлебушек чёрный отечественный не подводит – и пахучий, и вкус такой, что Райкина с его знаменитым бутербродом вспомнишь! Одно жаль – всего по два ломтика нашему брату доставалось. И удовольствие не растянешь: только порцию свою получишь, присядешь с ложкой в руках, а тут уже команда на построение звучит! Ну, проглотишь тогда за один раз свой «порционный мизер», и – в строй, подчас даже котелок сполоснуть некогда.

На построении батальона – свой порядок: командир группировки подзывает офицеров, изрекает им задачу на день, и те, возвращаясь к своим бойцам, командуют: «Разойтись по рабочим местам!» Такая разминка случалась лишь поначалу, а потом уж пошло—поехало: занятия по стрельбе из автоматов и метанию гранат, да повторение пройденного материала, и в первую очередь – тактическая подготовка, обучение быстрым и слаженным действиям в боевой обстановке. Опять-таки изучали различные виды вооружения, усваивали знание боевых возможностей, организации взаимодействия штурмовых десантных групп. Минуты проносились, дни пролетали, и во всей этой суматошной стремительности невозможно было представить, что впереди история готовит не краткосрочное выполнение поставленного боевого задания, а целых две длительные военные кампании, которые, растянувшись на долгие годы, превзойдут и Афганскую войну. Которые унесут десятки тысяч жизней…

Бросок в преисподнюю.

Вперёд на Грозный

Эта дорога стала для нас стезёй грозных испытаний, потерь и нежданных встреч – путь жизни и смерти на враждебной земле. Эти дни были для нас тяжёлым экзаменом мужества и воли.

Лишь надежда не оставляла нас…

    Документ

«Сегодня, 11 декабря 1994 г., на территорию Чеченской Республики введены подразделения войск Министерства внутренних дел и Министерства обороны Российской Федерации. Действия Правительства вызваны угрозой целостности России, безопасности её граждан, как в Чечне, так и за её пределами, возможностью дестабилизации политической и экономической ситуации…

Воины России! Знайте, что выполняя свой долг, и защищая целостность нашей страны и спокойствия её граждан, вы находитесь под защитой Российского государства, её Конституции и законов».

    Президент Российской Федерации Б. Ельцин Москва, Кремль, 11 декабря 1994г.

Незаметно пролетала вторая неделя нашего пребывания на Моздокской земле, и среди офицерского состава, по всей видимости, ощущалось всё большее волнение. В один из дней дали команду выдать всем бойцам по три магазина патронов к автоматам АКС-74. Дело верное: значит, скоро в дорогу! Началась дополнительная походная экипировка.

Зачем это нам выдали трассера? – кто-то с любопытством разглядывает патроны с трассирующими пулями, и каждому также выдали личный номер-жетон: на алюминиевой штампованной пластинке из светлого нержавеющего металла было выбито несколько пар цифр и литеры – «ВС СССР». Вот, значит, в какую малость можно уместить всю солдатскую личность! В Афганистане такие жетоны-«смертники» выдавались только офицерам Советской Армии, чтобы в случае невозможности опознания тела можно было по этим данным на табличке установить личность погибшего. А фамилия, имя, отчество и воинское звание вносятся в спецжурнал начштаба батальона.

Ну, вроде бы и всё готово для выдвижения в длительный поход. К этому времени парашютно-десантные роты сводного батальона были укомплектованы личным составом примерно на 60—70 процентов, техникой – на 50—60 процентов и боевой дух плюс воинская дисциплина – вот ещё 100 процентов! Воинская дисциплина по праву и являлась всегда одним из важнейших факторов укрепления боевой готовности и боеспособности войск. Правда, офицерский состав в некоторых подразделениях был в большом недоборе, кто-то уходил с военной службы, да и в других воинских частях не мало было тех, кто увольнялись в поиске большей зарплаты на гражданке. Шли ведь 90-е годы.