Конан и Конкин

Теперь на Конкина удивленно смотрела и жрица. Он прикусил язык. Ни хрена себе – он все знает! Да ничего он не…. И вдруг Санька понял, что, действительно, знает про этот город. Откуда-то из глубин памяти вынырнуло множество историй, и он вспомнил, что специально собирал эти истории, потому что…, потому что…, потому…. «Черт, ведь он охотник за древними сокровищами!» Его словно ударило током. Еще один пласт его местного сознания внезапно открылся Конкину.

Вот почему он собирал любые слухи, любые, самые фантастические истории о похороненных и забытых сокровищах. И заброшенные города – это один из самых распространенных вариантов, где можно найти золото и камни. А кроме этого и кое-какие вещи, которые иногда стоят дороже и золота, и драгоценных камней. Картины прошлого, того, которое Санька на самом деле не переживал, рваными кусками вставали перед ним. Он замолчал и невидяще уставился в одну точку. Казалось еще чуть-чуть, и он вспомнит все. Все о жизни его здешней личности. Но, как он не старался подстегнуть память, полностью её оживить не удалось. Однако про Мертвый Город он кое-что вспомнил. И впервые в его памяти начал оживать вечер встречи с Конаном. Проблески.

Конкину повезло, что спутники не заинтересовались его непонятной забывчивостью, и начали обсуждать дальнейшую дорогу. Сейчас в то время, пока никто не отвлекал, он мог, наконец, попытаться разобраться в событиях того судьбоносного дня. А это непросто. Все из-за того, что в памяти переплелись две нити воспоминаний – его здешнего и его настоящего, Московского.

А ведь, как говорят в приключенческих романах, ничего не предвещало беды. На вечер пятницы Конкин отработал постоянный ритуал. Он всегда начинал его с коллегами в баре, недалеко от конторы. Но с грозными работниками компьютера и ручки пить было скучно. После нескольких рюмок они начинали тупо обсуждать работу, словно недели в душном офисе им не хватило. Санька всегда в этом случае старался тихонько слинять и уже в одиночку ехать в какой-нибудь клуб, чтобы продолжить веселье. В субботу, если он просыпался не один, на этом все заканчивалось, и в воскресенье он уже просто отлеживался и отходил после возлияний и пьяной любви.

Но иногда, когда Конкин не находил кого-нибудь в баре, и не договаривался с какой-нибудь из старых подружек, пьянка могла продолжаться и в субботу, а то и в воскресенье. Он понимал, что понемногу спивается, но сделать с собой ничего не мог. Если не забываться на выходные, то через несколько трезвых недель можно просто сдохнуть с тоски. Он ненавидел свою работу. Вот и в этот вечер тоска так скрутила его, что он решил не идти с коллегами в бар, а сразу начать напиваться. Мысли о будущем сначала еще тревожили его, поэтому он позвонил Рыжей и договорился встретиться. Секс не давал Конкину уйти в трехдневный запой.

Он помнил, что налил дома дозу текилы, купленной специально для Ленки, и, когда появился в «Поморье», в голове у него уже приятно шумело, а язык приобрел необходимую гибкость. Теперь мог выговаривать не только канцеляризмы.

В зале ресторана все тоже пошло по накатанной. Он уселся для начала за стойку, чтобы осмотреться, и еще добавить градус. Не желая смешивать, Конкин опять заказал мензурку текилы. Помнил даже, как он её выпил, а дальше….

Стоп! Вот с этого момента, почему-то бар и все остальное стерлось из памяти. Он напрягся и опять попытался перебрать все по порядку, все его воспоминания. Действительно, все так и было – он одним глотком выпивал рюмку, начинал обсасывать кусочек лайма и закрывал глаза, чтобы почувствовать, как жар начнет распространяться от желудка…. У него даже сейчас стало кисло на языке. Блин! Но дальше-то он не помнил! Вот именно с этого момента, когда закрыл глаза.

Глава 12

Санька вдохнул и потряс головой – ладно, хоть это вспомнил, надеясь, со временем он поймает тот момент, когда он из человека по фамилии Конкин, превратился в человека по имени Конкин. Внезапно его поразила мысль, а вдруг тела в действительности разные, несмотря на его шрамы и прочее. И переместилось только сознание! Тогда его телом там, в Москве, владеет сейчас сознание здешнего искателя сокровищ?! Черт! Тогда там он уже точно в дурдоме.

Он так старался вспомнить все, что у него заболела голова. Поняв, что в этом направлении, на стыке двух личностей из разных веков, он ничего не добьется, он начал ворошить свою здешнюю память – что же он знает о Ларше?

И он вспомнил. Пусть и не о самой Ларше, но о делах точно связанных с ней. Конкин вспомнил, что знает про заварушку, случившуюся в Шадизаре несколько лет назад. Тогда в одном из злачных мест города – таверне Абулета в Мауле – произошла кровавая резня. В этом не было ничего не обычного – в подобных заведениях, где собирались «работники ножа и топора», драки и убийства считались абсолютно заурядным делом, о котором забывали, как только трупы оттаскивали подальше в вонючие, темные проулки.

Но то дело стало известным и всколыхнуло преступный мир Шадизара, потому что пострадал тогда, не кто-нибудь, а судья королевского суда, и стражники, находившиеся на казенной службе. Но не только из-за того, что в тот вечер в таверне погиб королевский судья, но и потому, что обстоятельства его смерти оказались очень необычными. Сам он, конечно, там не присутствовал, но рассказы были столь живописны, хотя и не совсем совпадали друг с другом, в зависимости от того, кто это рассказывал. Как бы то ни было, в главном они сходились – там всегда присутствовал судья и команда стражников, а так же огромный варвар с синими ледяными глазами. Правда, количество девушек сидевших на его коленях постоянно варьировалось: кто-то говорил, что он обнимал лишь одну, а кто-то так же серьезно утверждал, что красоток была целая толпа.

Даже его московское я, прекрасно понимало, что оный варвар именно тот, кто является сейчас его подельником – Конаном. Вряд ли, даже в этом выдуманном мире, есть еще один такой же черноволосый синеглазый гигант, охотящийся за всем, что плохо лежит. Без разницы где – под замком в королевской казне, или в забытой могиле, охраняемой демонами.

С предметами, которые упомянутый варвар притащил на сдачу барыгам в этом злачном месте, происходила та же метаморфоза – у разных рассказчиков, количество вещей разнилось. Иногда там были целые россыпи драгоценных камней и золота, иногда нет. Но всегда в тех рассказах фигурировали, какие-то зеленые яйца, то ли нефритовые, толи изумрудные. И такая же зеленая каменная змейка, изготовленная так искусно, что казалась живой. И главное – во всех рассказах сходилось, что эта змейка – воплощение бога-змея Сета, вдруг ожила.

Она и явилась причиной смерти судьи, вроде бы как укусила его, и тот умер в страшных мучениях. Про гибель остальных присутствующих опять рассказывали по-разному – кто говорил, что их порешила та же ожившая змея, а кто говорил, что помереть им помог черноволосый варвар.

Как бы то ни было, но вся эта история, имела непосредственное отношение теперь и к Саньке. Потому что Конан припер все это богатство не откуда-нибудь, а именно из Ларши, о которой только что говорили его спутники. Он вспомнил, что по тем же рассказам выходило, что в из Ларши Конан вернулся один, а все остальные погибли в заброшенном городе.

Если уж знаменитый неустрашимый варвар считает Ларшу гиблым местом, то тут невольно начинаешь задумываться. Но тут имелась одна нестыковка, ведь после того происшествия в Шадизаре распространилось твердое убеждение, что Ларши больше нет – боги разгневались и стерли заколдованный город с лица земли.

Конкин решил разобраться с этим, пока у него есть возможность общаться с самим главным героем этой истории. Подъехал поближе к своим спутникам, и с ходу, в лоб задал мучивший его вопрос:

– Вы тут говорили, про Ларшу. Что это опасный заколдованный город и там лучше не появляться. Но я слышал другое – говорят, что Ларши больше нет, что она провалилась в тартарары и опасаться нам нечего.

Конан обернулся и посмотрел на него. В его взгляде Сашка впервые заметил интерес, и даже, как ему показалось, промелькнуло удивление.

– Ты это серьезно? Где ты такое слышал?

По интонации варвара – слишком он хотел показать свою неосведомленность – Санька понял, что прав. Конан про это прекрасно знает. Тогда почему он поддакивает Инсаэль? Конкин решился на блеф.

– Брось, Конан! Ты же сам мне говорил, когда мы пили.

Взгляд варвара мгновенно стал жестким.

– Пьяным был ты, а не я. И я такого сказать не мог.

– Черт! – не выдержал Санька. – Ладно, может не ты, но я точно знаю, что после твоего похода туда, город разрушен!

Гигант бросил взгляд на жрицу, которая тоже заинтересованно смотрела на него. Было понятно, что он разозлился. Но из-за чего? Ведь если его здешнее я знает историю об исчезновении Ларши, значит, об этом знают многие. Если, не все. К чему тогда все эти разговоры об опасном городе, и о том, что ночевать возле него нельзя? Санька искренне недоумевал.

Конан подъехал поближе к Конкину, наклонился и тихо сказал:

– Заткнись.

Санька человек простой, и прямые приказы, даже сказанные шепотом, понимал сразу. Тем более если это приказывает гора мышц с ледяным взглядом, не обещающим ничего хорошего.

– Молчу, – также негромко буркнул Конкин, и тронул пятками свою кобылку, чтобы объехать остановившегося варвара. После столь недвусмысленного предупреждения Конана, он не собирался больше заговаривать о Ларше. Лучше пороется в своей памяти. Но тут вступила в дело Инсаэль, которая до этого молча следила за разговором.

– Конан, что это еще за дела? Как Ларша может быть разрушена? Пока она под охраной змеи, городу ничего…

Она вдруг прервала фразу, словно сказала что-то лишнее и закончила совсем не в том контексте.

– В общем, если Ларша не развалилась за многие века до этого, вряд ли что-нибудь произошло с ней сейчас.

– Ты права, этот город неистребим, ничего с ним не случилось, ветшает понемногу, но простоит, похоже, еще долго, – хмуро согласился варвар.

Конкин заметил, как Конан резко взглянул на жрицу при упоминании змея хранящего город. Тут явно существовала какая-то тайна, все что-то скрывали, и только Санька ничего не понимал. «Ну и черт с ним, – успокоил он себя – я, вообще, работник офиса, и в делах ведьм и варваров разбираться в принципе не должен».

– Ты, как я вижу, многое знаешь про великий город, – сразу зацепилась Инсаэль. – Ветшает… Это значит, что ты там побывал? Я ведь тоже кое-что слышала о воре, побывавшем в Ларше. Как ты смог уйти оттуда?

– Как, как… Вот этими вот ногами.

Конан раздраженно хлопнул себя по бедру, и, вздернув поводья, пустил лошадь рысью. Уже отрываясь от нас, он обернулся:

– Хватит болтать. Видите, впереди горы. Там может быть все что угодно, смотрите в оба. Я вперед, посмотрю дорогу.

Конкин понял, что он просто хотел прекратить разговор, потому что хотя на горизонте действительно появились горы, но степь до них просматривалась свободно. Вокруг не было ни души.

– Эй, подожди! – попыталась остановить варвара Инсаэль, но он не среагировал.

– Ты все равно, мне все расскажешь! – крикнула она в спину Конану. – Тупой варвар!

Глава 13

Санька заулыбался, любуясь Инсаэль – разозлившись, она стала еще красивей: черная шапка волос растрепалась, лицо порозовело, а глаза блестели, и как пишут в мелодрамах, метали молнии. Заметив его улыбку, девушка так сверкнула ими на Саньку, что тот мгновенно прогнал веселье и сделал равнодушное лицо. Ему совсем не хотелось становиться громоотводом. Кроме того, надо признаться, он все еще питал надежды, что Инсаэль начнет относиться к нему благосклонно. Нравилась она Конкину все больше, каждый день он находил в ней что-то особенное: то, как она откидывает волосы, то, как ловко сидит на лошади, и тому подобное. Он начал побаиваться, что влюбится окончательно, но успокаивал себя тем, что все, что происходит здесь – это не настоящая его жизнь, а так, словно бы он находится в игре. И в любой момент может отключить компьютер.

До вечера, о Ларше не говорили. Но Конкин все-таки хотел прояснить этот вопрос. Раз Конан там побывал, значит, он все знает об этом городе. А в Санькиной здешней памяти, нашлось еще кое-что об этом Стигийском городе. То, что он когда-то накопал сам, в поисках возможных сокровищ. Но раз Конан сказал, что проезжать рядом с опасным местом они не будут, а ночевать там тем более, то Санька решил отложить это дело на потом.

Но, все равно, как-нибудь разговорить варвара. Ведь одно дело слышать о чем-то через третьи лица, и совсем другое узнать это у того, кто сам там был. А Ларша, как и любой Стигийский город, наверняка набита сокровищами, не мог же Конан вывезти оттуда все! Конкин даже головой потряс, поняв, что заброшенный город его по-настоящему заинтересовал, и он уже мысленно прикидывал, где там что-то искать. «Черт! На хрена это ему?! Ему бы выбраться отсюда живым и здоровым, и вернуться в свой, забитый людьми и машинами, город». Похоже, его местное я все больше начинало овладевать им. Он испугался, ведь так можно и забыть, кто он на самом деле!

Весь день Конан старался ехать впереди, как бы пресекая все вопросы. Конкин, боясь разозлить Инсаэль, тоже помалкивал, ну а та умела молчать лучше их двоих вместе взятых. Задумавшись о чем-то своем, она больше не проронила ни слова. Словно и не женщина. Все особы женского пола, которых Санька знал, день, проведенный в молчании, явно сочли бы пыткой.

Через пару часов после обеда, то, что еще утром казалось небольшой волной холмов, выросло, превратилось в настоящие горы, и продолжало расти. Вершины за первой, относительно невысокой грядой, в некоторых местах белели снежными шапками. «Черт, – подумал Конкин, – это настоящие горы». До этого он считал, что это будут просто какие-то поросшие травой слишком высокие холмы. Похоже, пробираться им придется через настоящий перевал. Он с сомнением осмотрел их легкую одежку, для жаркой степи это нормально, но в горах-то, наверняка, будет холодно. Однако, как он помнил, разговора про поход через вершины не было, и Конкин решил, что они поедут дальше вдоль этой гряды. Наверное, так и должно было быть, иначе Конан давно бы предупредил их. Но все получилось иначе. Как обычно – подумай о плохом, и оно случится.