Конан и Конкин

В голосе неведомого гостя вибрировала первобытная угроза, зверь явно нарывался на драку. На кого же он там так рычит? А может мы совсем не главная цель твари. Может там кто-то есть еще…. Конкин подумал, что если бы они сидели тихо-тихо, то может быть все и обошлось. Порычал, поревел и ушел восвояси. Конечно, мысли были так себе, не очень-то местные боги прислушиваются к попаданцам. Это стало понятно из дальнейшего развития здешнего хоррора. Рев зверя вдруг на секунду прервался, а потом зазвенел с новой силой. Но тут же, перекрывая этот рев, грянул боевой клич киммерийца. По сути, звуки, что они издавали, мало отличались друг от друга.

Крики, рев, звуки ударов: то хлестких, словно, по листу жести; то глухих, словно, рубят коровью тушу, опять повергли Сашку в ужас. Хренов варвар! Сидел бы тихо. Конкин сжался в комок, стараясь стать, как можно незаметнее, и даже попытался уползти в ночь, подальше от этой драки.

Но, вдруг, к своему немалому удивлению, вместо того, чтобы тихонько ползти в степь, он встал, взял нож-переросток двумя руками и на ватных подгибающихся ногах, направился в сторону схватки. Что я творю, что я творю, на хрена я туда иду, – шептал он сам себе, но при этом упорно шел в сторону не смолкавших звуков битвы. Где-то глубоко внутри Саньки сидел маленький человечек, и тоненьким, едва слышным, голоском пищал, что если он не придет на помощь Конану, то лучше бы ему и вовсе не жить на этом свете. Кажется, это штука в книгах называется совесть или долг, или еще как-то. Сейчас, подбираясь к темному рычащему клубку, Сашка честно подумал, что лучше бы этой штуки у него не было, и тогда он бы точно остался жив.

На его счастье, или может быть, наоборот, на беду, небо на Востоке начало светлеть – тоненькая светлая ниточка разделила небо и горизонт. И, мгновенно – по южному – ночь начала отступать. Как раз в этот момент рычащий клубок распался, оба противника раскатились в стороны, и он разглядел, что это за зверь устроил им веселую ночь. Глаза у Саньки стали такими большими, что он явственно почувствовал, что им не хватает места в глазницах.

Это был не варан, и не крокодил. Окровавленная, истекающая кровью, тварь больше всего походила на огромную – величиной с теленка – собаку, с которой содрали шкуру. Но вот голова как раз была крокодилья, правда, не такая вытянутая. Нет, даже не крокодилья, а драконья, как в фильмах фэнтези. Или в фильмах о динозаврах. Наверное, тварь все-таки была покрыта кожей, но из-за отсутствия шерсти и кровищи, которой она была залита до самого кончика длинного змеиного хвоста, и создавалось впечатление ободранности.

На Конкина эта собака-дракон бросила только один взгляд – желтые горящие глаза лишь на миг остановились на нем, и все. Похоже, тварь сразу поняла, что он ей не противник. Сашка испытал облегчение – можно было с чистой совестью постоять в стороне. Но что-то не давало ему это сделать. При виде этого кошмарного, невозможного создания, он не убежал, и не грохнулся в обморок, а продолжая удивлять самого себя, мелкими шажками продолжал двигаться к своей смерти. На хрена! – билась отчаянная мысль в голове – на хрена ты это делаешь?! Организм требовал – беги отсюда, спрячься, тут есть, кому воевать.

Вместо этого, он вдруг заорал что-то диким голосом и, вскинув аккинак над головой, кинулся на зверя. Тот уже готов был броситься на Конана, но Сашкина безрассудная атака смутила его. Тварь на секунду замешкалась, повернула к Саньке свою кошмарную пасть, рявкнула, раздув кожистые щеки, но не стала менять свои планы – выгнулась, оттолкнулась от земли, и прыгнула на варвара. Похоже, она правильно оценивала их бойцовские качества – Санька ведь и сам не представлял, чего хочет добиться своей атакой. А е прыжок твари и вовсе выбил его из колеи, он теперь уже никак не смог бы достать её.