когда влюблён, горяч и дружен был
с людьми, аж доходя до исступленья.
любил людей я и тянулся к ним
так искренне, так честно, без затей;
конечно, клином вышибают клин,
37
но тем полено рубят до частей.
я никого отныне не держу,
куда кто хочет, – тот туда идёт;
но в добром слове – нет, не откажу
любому, кто опять ко мне придёт.
теперь я сам себе и для себя,
неверно это пусть, но неизбежно;
хотя порой, ум памятью слепя,
всех тех, кто был, я вспоминаю нежно.
СНИТСЯ
я не пойму, по ком она скучает,
но кажется все время, что по мне;
как мать – дитя, печаль свою качает,
и молится о каждом новом дне,
в один из коих мог бы я явиться,
и вновь её, обняв, поцеловать,
но я забыл, что все это мне снится…
будильник прозвенел – пора вставать.
и чувства что? лишь лёгкий бриз в июле.
и что слова? лишь пыли языки;
пускай друг друга ими обманули,
но миг хотя бы – были мы близки.
ЧЕСТНО
клясться не буду я в вечной любви, -
ведь это – сплошное враньё, -
но, честно, мне нравятся губы твои,
и твоё кружевное бельё.
мне нравится тело, где каждый изгиб –
граница меж миром и раем:
раз преступив – навсегда бы погиб.
я сам эту смерть выбираю.
тратить слова нам довольно на то,
что действием выразить можно,
выпустив зверем наружу всё то,
что скрыто, как в клетке, подкожно.
будь не моей, но со мной, – как приказ
тебе прозвучит мой каприз, -
38
в жизни хватает излишних прикрас,
ты ею, как есть, насладись.
ОТМЫЧКА
я оставлю в покое тебя,
нет с тобою нам общей судьбы;
даже до смерти оба любя,