Когда грустят горы

Когда грустят горы
Седагет Керимова

«Когда грустят горы» 27-я по счету книга известного мастера пера Седагет Керимовой. В нее входит ряд произведений, переведенных с лезгинского языка дагестанским переводчиком Гаджи Ильясовым. Это роман «Потерянный дневник», пьеса «Холодное солнце», повести «Судьбоносные мыши», «Несбывшиеся мечты» и рассказы. Все они пронизаны безграничной любовью к родному краю автора – Кусарам. Книгу можно назвать автобиографической и этнографической – красной нитью через нее проходят жизнь, традиции, обычаи, мечты и чаяния лезгин Азербайджана.

Седагет Керимова

Когда грустят горы

С любовью к родному краю

Произведения Седагет Керимовой – это летопись жизни и быта лезгин Азербайджана на протяжении нескольких последних десятилетий. Она с любовью живописует родные места – село Яргун, город Кусары. В результате читатель, даже никогда не бывавший в тех краях, легко сможет представить себе все это – обсаженные садами улицы Кусаров, холм Кенчеб, таинственные развалины древних поселений, бескрайние леса, цветущие альпийские луга и отвесные склоны гор с нависающей над ними снежной шапкой Шахдага.

Эта вершина, как и другие горы Большого Кавказа – не просто элемент пейзажа. Это значимый для любого уроженца тех мест ориентир – не только географический, но и житейский. Местное население не отделяет себя от гор – оно сроднилось с ними, сплелось в едином существовании. Не случайно сборник называется «Когда грустят горы». Ведь эта книга – не только о людях, но и о горах, которые для кусарцев нечто неизмеримо большее, чем просто декорации их жизни.

Описания характеров у Седагет Керимовой отличаются такой же меткостью, как и описания местности. Мы видим характерные типажи в различных житейских обстоятельствах во всех ее рассказах, но особенно сильно ощущается это свойство ее пера в автобиографическом романе «Пропавший дневник». Как живые встают перед глазами очень разные люди – взрослые и дети, мужчины и женщины, щедрые и скупые, храбрые и трусливые, открытые миру и погруженные в себя… Кто-то показан крупным планом, кто-то – вскользь, но и этого хватает, чтобы составить о нем мнение.

Каждая глава, фактически, выхватывает из общего фона, словно луч прожектора на сцене, жизнь той или иной семьи – соседей и земляков главной героини. Несмотря на то, что повествование в романе идет от лица девочки – подростка, автор по большей части избегает прямых оценочных суждений, предоставляя читателю самому делать выводы о взаимоотношениях героев и их моральных качествах. И подкидывает для этого массу деталей и подробностей, написанных живым, ярким, образным языком. Вместе с тем каждая глава, так или иначе работает и на общий замысел – показать взросление главной героини, ее переход от детства к юности.

Легкий флер ностальгии – по покинутым местам или по минувшим временам – окутывает все произведения (рассказы, роман и пьесу), вошедшие в сборник.

Время, пожалуй, можно назвать одним из главных героев в романе «Пропавший дневник». Читатель буквально окунается в эпоху, очерченную, как правило, редкими, но показательными деталями. Подростки подрабатывают на совхозных полях, и это ничуть не зазорно – наоборот, привлекает возможностью заработать деньги самостоятельно. У одной из девочек отец – инвалид Великой Отечественной войны. В кинотеатре идет индийский фильм «Господин 420». Школьницы мечтают о модных свитерах. И так далее…

Наиболее ярко дух того времени передан в главе, рассказывающей о покупке телевизора. Этот еще непривычный на тот момент предмет стал, хотя и ненадолго, своего рода «очагом», вокруг которого в доме главной героини целое лето подряд регулярно собирались родственники и соседи. Автор с теплотой пишет о том, как перед каждым «сеансом» устраивались чайные посиделки, на которые гости приносили домашнюю выпечку и другие вкусности, как долго люди обсуждали увиденное после просмотра… Телевизор в те годы сплачивал людей, и никто не мог вообразить, что со временем он же станет одной из причин отдаления их друг от друга.

Наряду с ностальгией по временам детства в произведениях Седагет Керимовой громко, во весь голос, звучит мотив ностальгии по родине. К примеру, в рассказе «Чарли», где речь идет о лезгине, осевшем в Германии.

Иногда тоска по родине сгущается до самых темных, пронзительных красок, как в пьесе «Холодное солнце», где показана судьба Ярмета, который после окончания Великой Отечественной войны освободился из фашистского плена, но так и не вернулся в родное село, навсегда обосновавшись в Турции. Вроде и близка родина, рукой подать – да не достичь ее… И даже визит в отчие края в преклонном возрасте ничего не изменит – все кончено, жизнь прошла вдали от родных мест.

А иногда тоска по прошлому показывается лишь мимоходом, глазами ребенка, у которого и путито жизненного за плечами – всего ничего, но он уже понимает, что новое, вытесняющее собой старое – это не всегда хорошо, хотя зачастую неизбежно. Например, от имени Азгар, главной героини романа «Пропавший дневник», автор высказывается о новой для того времени и тех мест тенденции – обносить дома высокими каменными заборами. Это непривычно для девочки, которая привыкла видеть зеленые улочки родного городка в обрамлении пышных садов. Ветви плодовых деревьев, перевешиваясь через низенькие плетни, радовали играющих на улице детей спелыми плодами, а жители домов, в свою очередь, могли наблюдать за тем, что происходит на улице. А между садами в плетнях были прорезаны калитки – настолько соседи доверяли друг другу. В эту же тему – и брошенная мимоходом фраза о том, что в те времена в Кусарах никто не запирал входных дверей – такое просто не было принято. Но вот выстроен первый каменный забор, и вскоре почти каждый житель это го городка сочтет своим долгом отгородиться от соседей, запереться в своей «раковине». Читателю, как и самой Азгар, этот забор видится не столько реальным нагромождением речных камней, сколько аллегорией разобщенности, которая потихоньку начинает поглощать жителей тех мест…

Рассказывая о житье-бытье своих героев, Седагет Керимова филигранно встраивает их дела и заботы в более широкую канву – историю лезгинского народа, показывая это через сказки, легенды, обычаи и традиции. Даже школьные будни, работа на совхозном поле или поход с друзьями на Шахдаг оказываются так или иначе связаны с историей родного края.

Ее произведения очень интересны и с этнографической точки зрения. Там можно встретить описания свадеб, демов (танцевальных церемоний), мелов (добровольных субботников, на которых всем миром помогали семьям, которые срочно нуждались в помощи – например, погорельцам). И везде красной нитью проходит тема взаимопомощи, взаимовыручки. А также грустная мысль о том, что в наши дни эта благая традиция поддерживать друг друга неуклонно сходит на нет. Здесь, пожалуй, стоит отметить, что этот же страстный призыв к единению и взаимопомощи неизменно сквозит и в поэзии Седагет Керимовой.

Среди этнографического материала, который щедро рассыпан в художественных произведениях в этом сборнике, стоит отметить и лезгинские народные песни. В этом плане особенно показательна пьеса «Холодное солнце», которую можно назвать без пяти минут мюзиклом. Песенный материал, как фольклорный, так и авторский, буквально пронизывает ее насквозь, сопровождая героев и в горе, и в радости. А одна из песен – о любимой, живущей в селе Яргун – становится своего рода паролем, объединяющим влюбленных. Этот пароль звенит тонкой струной несбывшейся любви для них самих и симфонией со стоявшего счастья – для их детей…

Произведения, объединенные в этот сборник, помимо любви к родине и ощущения прекрасной ностальгии, роднит также тонкое, обостренное чувство справедливости, сострадания к людям и гуманизма. Вопросы морали для автора – не абстрактная тематика, а реальные ценности, которые заново открывает для себя каждое поколение. И тут, в отличие от других вопросов бытия, уже не делаются никакие скидки на то, что «времена не выбирают – в них живут и умирают». Человек всегда, во все времена в ответе за свои поступки перед другими людьми. Но прежде всего он в ответе перед своей совестью. Именно это в первую очередь хочет донести до читателя Седагет Керимова в своей прозе. И в этом отношении ее проза глубоко переплетена с ее же публицистикой, в которой неоднократно поднимались вопросы морали и нравственности, исследовались нюансы вечных ценностей и актуальные проблемы человеческих взаимоотношений.

В целом, новую книгу Седагет Керимовой «Когда грустят горы» можно назвать своего рода путешествием во времени. Прекрасным путешествием в прошлое с надеждой на светлое будущее, к которому она приглашает и своих читателей.

Наиля БАННАЕВА,

поэт-переводчик.

Рассказы

Мужское слово

Издали, будто из-под земли, доносится голос. Он еле слышен, а то и вовсе исчезает.

– Даха

, тебя Ими

зовет!

Чей это голос? Не поймешь, кому он принадлежит.

– Эй, даха, тебя Ими зовет!

Кто-то еле слышно выговаривал эти слова.

– Кому говорю? Ими зовет!

В этот раз голос раздался совсем близко, но слов все равно было не различить.

Кто-то потряс его за правое плечо. Не помогло: Абумуслим не мог отойти от сладкого утреннего сна, несравнимого ни с чем на свете. Ему все еще казалось, что голос звучит во сне. А как славно он спал – словно беззаботный ребенок! Не открывая глаз, он перевернулся с правого бока на левый и зажмурился – боялся прервать сон…

Дети с их улицы трясли ветку шелковицы, на которую забрался Абумуслим. Они трясли и трясли, а он кричал во весь голос:

– А ну пошли прочь! Вы что, глупые? Я же упаду! Бездельники, вот погодите, слезу – разукрашу вам рты не хуже, чем соком ежевики!

Но дети не унимались: распаляя его гнев, еще сильнее трясли ветку. Они определенно намеревались сбросить его с дерева. И добились-таки своего: он сорвался с ветки головой вниз и так ударился о землю, что его крик разнесся далеко-далеко…

Открыв глаза, Абумуслим увидел перед собой братишку – Багаудина. Поняв, что все происходило всего лишь во сне, он почувствовал облегчение.

_______________________________________________

1. Даха – здесь: обращение младших к старшему брату.

2. Ими – дядя со стороны отца.

– Что за люди, глаз не дадут сомкнуть… – пробормотал он. Багаудин выжидающе смотрел на брата, собираясь еще что-то сказать.

– Чего тебе, БатI? – сердито спросил Абумуслим.

– Тебя Ими зовет, – с опаской произнес Багаудин – рыжий, зеленоглазый, краснощекий мальчуган.

Разве Абумуслим в состоянии был его понять? Сказанное до него не доходило, да и БатI вырисовывался перед его взором как-то туманно. Отяжелевшие от сна веки не позволяли толком открыть глаза. Но был упрям – не сдавался, впился, как пиявка. Своими маленькими руками он тряс старшего брата за широкое, упругое плечо и продолжал что-то говорить. Абумуслим наконец различил слово «Ими», отчего вмиг открыл глаза и попытался восстановить в памяти недавние события.

Усевшись на постели и спустив ноги на пол, он задумался. Но, ощутив тяжесть в голове, вновь откинулся на постель. Перед глазами пронеслись вчерашние события.

Прежде всего, вспомнился затянувшийся далеко за полночь дем

у Садика. Весело было – не передать! Он не припомнит такого бурного, просто великолепного дема за последние годы в Кусарах. Наплясалась же молодежь! Никто не хотел выходить из круга, пока не онемеют пятки. В два часа ночи хозяева свадьбы – отец и старшие братья Садика – хотели было остановить веселье, но Абумуслим, неизвестно почему, воспротивился этому и заскандалил, петухом наскакивая на арачи

и на всех тех, кто пытался его утихомирить.

– Никто не имеет права портить дем моего друга! – буйствовал он. – Мы будем танцевать до утра! Не трогайте нас!