Обнажённая луна

взыгравшуюся дурь…

Укрою тишину от сглаза.

Между небом и землёй

Между небом и землёй – дождь.
Выше птичьего крыла – рай.
Жаль, душа свой путь не выбирает.
Путь, когда земной – прожит.

Мои мысли проросли – в тлен.
Дай, земля, примерить то, что
видят корни меж твоих вен,
что сокрыто за твоей шторой.

А с водой, ушедшей вниз, – ночь.
Мои мысли проросли – там.
И душа моя – слезоточие
над увядшими, гниющими листами.

И твоё дыхание, земля, – я
кожей чувствовала сквозь сон…
Только ты не забрала меня. Явь
принесла с собой дождя
звон…

Сны

Я граната.
Я в чьих-то руках
перед боем…
Один миг, только взмах —
и взорваться могу!
Но я телом её,
своим телом закрою,
чтоб остались
все живы
в том смертном кругу.

Мои сны золотые
плывут
чередою…
Предсказанья судьбы —
в очертаниях сна.
Над полями, лугами
плывут, над водою:
я натянутая —
до кровинки —
струна.

Сопрано

Луна – подобие улыбки…
Я не нарушу этот сон.
Моя последняя попытка,
мой неудачный эталон.

Мерцанье бледное экрана
над бестелесностью сетей.
Мольбой дрожащее сопрано —
по проводам
и до костей.

Острижен непокорный волос,
слезя огонь свечи остыл.
Один лишь выплаканный голос
из дней бескровных пустоты.

Секунда за секундой стрелки —
веков незримая печать.
А из луны – дождь,
тихий, мелкий,
как шёлковый платок с плеча…

Когда солнце село

Что ты видишь,
если солнце село?
Что ты слышишь,
если смолкло всё?
Вижу ангелов белых-белых.
Слышу музыку, и ещё
льётся песня за нею следом.
Песня тёплая и без слов —
опускается мягким пледом,
сшитым нитями детских снов.

Что ты слышишь
в этом безмолвии?
Что ты видишь
в глазницах небес?
Вижу свет – яркий,
словно от молнии.
Слышу голос, зовущий к тебе.

На краю

Джип. Карелия. Вино.
Лёгкость. Нет ограничений.