«Эвересты души», или История одного восхождения

сквозь смертельную тоску,

я пишу тебе стихи,

сумеречные цветы.

В них пристанище мое,

в них, не глядя ни на что,

я надеюсь…

Стихи Анри «укладывались» в записную тетрадь, из года в год переписывались и переделывались в стремлении улучшить их форму, образы и музыкальность.

Его внутренний мир обогатился творчеством, и чем больше он испытывал уродства, предательства и лжи, тем больше этот мир очищался для него в ответ на ужас.

Сегодня Анри смотрит на тексты, как на красивые предметы, у него больше нет слез или болезненных воспоминаний, когда он их читает, он просто говорит себе: «Черт возьми, я пережил время горьких насмешек, и я действительно счастлив, что вышел из этого и сделал что-то «красивое» через стих».

Сборник без названия, «Эверест Поэзий» Анри пока остается закрытым для всех, кроме его крестной матери и женщины, которой он доверил историю своей жизни.

Две разные женщины… с одним безоговорочным восхищением ажурной тонкостью его поэтического таланта, с единым пожеланием широкого признания его творчества – искреннего, чувственного, правдивого.

От «Эвереста» к «Эвересту» Анри переживал процесс личной эволюции, идущая своим чередом жизнь не изменила его, приобретенный опыт и мудрость постепенно приоткрывали дверь в его собственный мир, оживляли надежды и желания, самые глубокие и сильные, заключали мечты в четкие границы понимания.

Одним из таких желаний было покорение отвесных скал Вердона: он всегда держал эту мечту о великих путях восхождения глубоко внутри себя, так же был верен поставленным целям и шел к ним до конца, через годы и десятилетия.

Откуда же пришел интерес и знания о восхождении?

Родители Анри переехали из городка «Маршалл» в деревню, потому что очень хотели жить в большом доме. Его отец составлял чертежи, выбирал балки из великолепного каркаса, проделал много строительных работ в новом доме и очень этим гордился.

Крошечная деревушка, расположенная прямо на опушке леса, в котором было множество огромных каменных валунов, уложенных на песок, высотой от 2 до 8 метров, фактически был частью очень большого леса Фонтенбло, известного своими массивами скал из песчаника.

Как только Анри с братом добрались до леса, лазить по валунам и скалам, воображая из себя индейцев или ковбоев, стало их любимым занятием. Они водили в лес своих хоккейных приятелей, когда те приезжали к ним в гости на школьные каникулы.

Но настоящее знакомство и интерес к скалолазанию пришел на втором курсе мединститута вместе с новыми приятелями и друзьями из рабочего или среднего класса – Анри чувствовал себя в гармонии с ними, и с радостью включился в развлечения новой «команды», в которой были два парня, увлеченных альпинизмом.

Одного из этих парней звали Чарли, он жил в Альпах, это был очень дотошный молодой человек, с техническим складом ума, много размышлявший обо всем, что он делал, друзья ласково называли его «Шарли» (уменьшительное от Шарля Андре, известного французского архитектора). Другой был сыном железнодорожника, очень любил природу и, особенно, горы, и у него был замечательный парижский акцент, увы, исчезающий в современном столичном обществе.

Анри с энтузиазмом воспринял их идею обучить азам скалолазания всю команду друзей, начав с лесных валунов, недалеко от дома его родителей: они приезжали туда по будням и выходным, когда не было дождя, и было не слишком холодно (невозможно залезть на мокрую скалу или одолеть ее замерзшими «голыми руками»).

Чарли был их учителем, именно он придал увлечению «зачатки техники» и посоветовал купить альпинистские тапочки, сжимавшие ногу так же, как и в ботинке от «prima ballerina», чтобы хорошо «почувствовать» скалу.

Какая радость – выехать из Парижа в четыре или пять часов утра, сесть в маленькую машину и залезть один за другим на одну и ту же скалу, так называемую, глыбу!

Надо сказать, что скалы оцениваются, в зависимости от сложности восхождения, группируются по курсу, однородному по сложности, где каждая скала пронумерована и привязана к своему «блоку».

Цель всей команды состояла в том, чтобы «сделать все блоки», от 1-го до последнего номера составленного курса.

Анри восторженно переживал радость успеха покорения «проблемного» блока, объяснял свой метод другим, смотрел за их восхождением и всячески подбадривал друзей «скалолазников».

Мало-помалу они исследовали различные массивы большого леса Фонтенбло, постепенно переходя от уровня «немного трудный» (казавшийся вначале экстремальным), к уровню «довольно трудный», затем «трудный» и, наконец, когда удавался «очень трудный» блок, вся команда радостно гордилась собой.

Друзья мечтали, что когда-нибудь, они смогут «пойти большими путями» в мифическое место испытания высотой, но их уровень и приобретенное мастерство в правилах альпинизма не позволял им этого: умение обращаться с веревками, карабинами и реле было почти нулевым.

Так, студенческое увлечение Анри привело его к новой цели – ущелью Вердона – его скалы с абсолютной трехсотметровой вертикальностью казались ему граалем альпиниста!

Анри пришел к мечте «Эвереста Высоты» спустя 35 лет, совершив восхождение длиной 450 метров… «вцепившись глазами» в бесконечную прозрачность синеющего неба, он плакал от радости на безучастной к эмоциям голой вершине, раскаленной на солнце и обдуваемой ледяным альпийским Мистралем.

Восхождение полное, поэтапный подъем

на одну из колонн вертикальной скалы

с идеальным пунктиром, родом из камня.

Огромный собор возведен без рабочего,

усилен пилястрами блоков неровных

в образе женщин, созданных Гением.

Звуки сирен высоты ослепляют и дразнят,

свадебной песней смерть предлагают и манят

к себе, где все может угаснуть…

Мистраль небу принес сапфир голубой,

укутал скалу в «атональный покой»,

бредовыми страхами мысли заполнил.

В голой плоскости скального моря,

среди трещин и плит он партиту играет,

кружит голову звоном, почти оглушает.

Болеро беспокойно ищет грань удовольствия,

нить «ничто», за которую нужно схватиться,

чтобы выжило тело, потянувшись за мыслью.

В конечной длине, на гребне скалы,

поднимаюсь навстречу холодному ветру,

издаю первобытный отчаянный крик!