Профессор и Душа

– Инопланетная тарелка прилетела! НЛО!

– Какая тарелка? – Томочка закипала, голос свистел, как носик чайника.

– Летающая. Мы ведем переговоры с пришельцами, – оправдывался Виталий. – Тут вопрос принципиальный. Что он тут делает?

Лицо Томочки задергалось от возмущения, она жадно хватала воздух и с выпученными глазами была похожа на рыбину, выброшенную на берег.

– Придурок! – заорала Томочка.

От крика черный ворон в испуге отлетел на парапет дома. В глазах Виталия потемнело, земля зашаталась под ногами, а солнце упало за горизонт.

– Это сколько ты выпил, что с инопланетянами переговоры ведешь? Алкаш! – загромыхало наверху, хотя небо было чистое.

– Да не пил я! Не пил! – иступлено оправдывался Виталий.

– Когда успел? Урод! Из дома трезвым вышел, – громыхали раскаты.

– Да, не пьян я! Не пьян! – Виталий разве что рубаху не рвал и об землю не бился.

– Алкаши чертовы! Дом треклятый! Утром спать не дают, гребаные тарелки прилетают! Когда снесут крысятник?! – не унималась Томочка.

– Томочка, я уже еду! – Виталик кинулся в «семерку» и рванул со двора.

Глава 6. ПРОЕКТ «БЕРЕМЕННАЯ ТЕЩА»

Аркадий Петрович Калганов, подполковник ФСБ, на скорости вел джип по Садовому кольцу, чертыхаясь, бил ладонями по рулю. Он спешил на проезд Русанова, 19, на явочную квартиру. Утром шеф, начальник управления генерал Кудимов, вызвал на ковер и нехорошими словами обрисовал состояние дел по секретному проекту «Беременная теща», моральному облику Калганова, грозился сорвать погоны. Тот обещал исправить положение, хотя ясно понимал, игра закончена, пришел час расплаты и следует достойно признать поражение.

На звонки жены, когда он отвезет семью на дачу, не отвечал. Какая, к черту, дача, если речь идет об отставке! Это по минимуму, а по максимуму светит ему военный трибунал с конфискацией.

Калганову было под пятьдесят. Среднего роста, с мужественным лицом, какое бывает у разведчиков в фильмах, был душой общества, легко входил в доверие, пока не узнавали, где он работает. На службе менялся: глаза буравили насквозь, стальной голос давил аргументами, и подозреваемый признавал вину.

Во время перестройки его сослуживцы, кто был пошустрее и имел связи, поймали волну перемен, которая вынесла их на вершины государственных и коммерческих структур, сделала руководителями банков, фирм. Однако многих последующая волна накрыла, и обрели покой на престижных участках кладбищ. Многие подались в телохранители – профессионалы спецслужбы, готовые жизнь отдать за деньги. Вместо идей, которым они служили долгие годы, деньги стали единственной осознанной ценностью. Таковы были реалии времени: человеческая жизнь приобрела стоимость. Правда, небольшую.

Калганов на волну взлететь не рискнул. Пребывал в нерешительности. Не верил, что эпоха поменялась. Бессонными ночами его мучил вопрос, что было бы с ним, сделай он другой выбор. Загорал бы где-нибудь на Багамах – или лежал под гранитной плитой? Он верой и правдой дослуживал, ждал звездочки, чтобы достойно уйти в отставку. Звание подполковника коробило, как незаконченный придаток. Шеф не раз намекал, нет инициативы и фантазии, шутил: пора на даче огурцы сажать. Видел и слышал усмешки молодых оперативников, что стариков скоро турнут: должности занимают, им дорогу закрывают. А с полгода назад вызвал начальник отдела кадров, расспросил о семье, чем займется на пенсии. Калганов краем глаза увидел на столе личное дело, понял, скоро освободит кабинет.

Калганову стало больно и обидно за такое отношение.

В прошлом году, в октябре, Калганова направили на открытие российско-американской выставки – следить за лицом, вхожим в правительственные круги. Шла утечка информации, государство несло большие убытки на продаже оружия. Калганову приказали взять в разработку чиновника, он сливал цены за вознаграждение. Калганов возьмет преступника с поличным, должностные лица вытряхнут его деньги в свой карман и отпустят, а ему объявят благодарность.

На выставке встретил ровесника, американского агента Джона Смита, сотрудника посольства США, конопатого, с кислым лицом, холодными глазами – типичный янки.

Мрачные взгляды волков разведки пересеклись, вздохнули под тяжестью вопросов, мучивших обоих. Возникло обоюдное желание встретиться, поговорить о делах насущных.

Они разошлись, как истинные разведчики, не привлекая к себе внимания: подергиванием бровей, подмигиванием глаза назначили место и время встречи

Встретились в забегаловке на Сретенке. Крепкое рукопожатие выражало согласие на откровенный разговор. Чтобы не выделяться среди окружения, утоляющего жажду пивом с водкой и сушеной воблой, заказали по бокалу. Поставленные на стол кружки с пенной шапкой и стекающими по стенкам каплями, снесли броню секретности с физиономий, превратили в рядовых посетителей. Разведчики припали губами к лопающейся пене, одним глотком опустошили половину бокала, выдохнули, расслабились.

– Я знаю, кто ты! – сказал Калганов.

– Я тоже знаю, кто ты, – парировал Джон Смит.

– Выпьем за то, что мы знаем и что может быть нам полезным.

Сказано было в широком диапазоне и не лишено смысла. Сближение и взаимопонимание состоялось. Они чокнулись и выпили остаток. Взяли еще по одной. Джон достал из кармана чекушку «Столичной», разлил в бокалы.

– Пиво без водки – деньги на ветер! – подмигнул Джон.

– Наш человек. Мистер, с вами приятно иметь дело.

– Окей! Говори.

Они чокнулись. Звон бокалов требовал пояснений и действий.

– Мы нужны друг другу. Вся демократия, перестройка – игра на публику! Новый способ разделения богатств, сфер влияний. А мы, дружище Джон, даже не пешки в этой игре. Пыль дорожная. Стряхнут – никто и не заметит. И что будем иметь? Нищенскую пенсию.

– Точно! Использованный гондон.

– Ну-ну, не надо так фигурально. Будем уважать друг друга.

– Окей!

– Джон, пора подумать о будущем. Соединим наши усилия и обеспечим себе достойную старость, – лаконично выразил цель встречи Калганов.

Джону тревоги российского разведчика были близки. Вечерами, за бутылкой виски, глядя на ночную Москву, задумывался, что его ожидает. Скоро истечет срок службы, поедет домой. Жена связалась с трансвеститом, дочь, охваченная неудовлетворенной страстью к мужикам, шляется по штатам. Его удел одиночество и беспробудное пьянство, пока не поедет крыша; начнет войнушку с красными чертиками. И логичное завершение – застрелиться.

Достойная смерть разведчика.

Хуже попасть в психушку, где тебя превратят в овощ. Так случилось с Фредом. Столько лет безупречной службы и бесславный конец: одиночная палата, халат мерзкого цвета и окно, выходящее в лес. В прошлом году Джон навестил старого друга. После жутко напился, хотел застрелиться. Знакомая стриптизерша с лихвой отработала продажную любовь, вывела из депрессии.

Джон опустил голову, вздохнул. Калганов почувствовал и опередил неуместные страдания.

– Джон, ты хочешь домик на Гавайях?

– Йес! Йес! – Джон оживился.

– А иметь круглый счет в банке?

– Окей! – заулыбался Джон.

– И длинноногих девиц? – очертил треугольник для достойной старости.

– Вау! Это очень хорошо! – страстно подтвердил Джон.

Они вновь сдвинули бокалы, закрепив договор о сотрудничестве. Вся эта служебная беготня им порядком осточертела. Подбирать дерьмо за людьми с нечистыми руками, а таких стало ох как много, они плодились как кролики и загаживали все вокруг, это оскорбляло их профессиональные чувства. Не в этом они клялись, не этим людям обязаны служить.

Калганов доложил начальству: им завербован американский разведчик Джон Смит. Донесение, что завербован российский разведчик, отправил шефу и Джон Смит. Руководство разведок обеих стран адекватно отреагировало на вербовку: отложили рапорты об отставке, открыли свободное финансирование. С Калганова и Джона Смита стали пылинки сдувать, ставили в пример.

По выходным встречались на явочной квартире. Чтобы не вызывать подозрений, Калганов познакомился с соседями, назвался дальнобойщиком, а Джона представил напарником. Похвалил Кузьмича за патриотическое начинание, объяснил, что приезжает цветочки полить, а заодно с напарником бухнуть. Для верности выставил на подоконники десяток цветов в горшках.