Продовольственная безопасность Российской Федерации

Доля расходов на продовольствие у наименее обеспеченной группы населения измеряет среднюю долю расходов на продовольствие в общих расходах домохозяйств низшего квинтиля доходов (первые 20 %). Рост доли расходов на продовольствие является отражением трудностей, с которыми сталкиваются наименее обеспеченные слои населения, стараясь сохранить уровень потребления продовольствия при росте продовольственных цен или при падении доходов, жертвуя другими семейными расходами, связанными с потреблением или вложением средств. В базе данных ФАО данные по Российской Федерации отсутствуют.

Волатильность внутренних цен на продовольствие измеряет наблюдаемое изменение годового индекса продовольственных цен. Показатель предназначен для характеристики последствий воздействия всех факторов, которые определяют несбалансированность рынка продовольствия. Вместе с двумя другими показателями изменчивости – внутреннего производства и предложения продовольствия – дает представление о способности страны поддерживать стабильность продовольственных цен в отчетном периоде. Для Российской Федерации индекс составляет 5,6 (2014 г.) против 6,1 (2013 г.) в среднем по группе развитых стран.

Таблица 1.3 – Индикаторы продовольственной безопасности ФАО[57 - Источник: Food security indicators // URL: http://www.fao.org/economic/ess/ess-fs/ess-fadata/en/ (дата обращения 22.11.2015).]

В различных публикациях ФАО предпринимались попытки дополнительной структуризации перечисленных индикаторов – важно, чтобы их группировки были технологичны и использовались непосредственно для целей обеспечения продовольственной безопасности.

Помимо набора индикаторов, в мировой практике используются агрегированные показатели, представляющие собой некие сводные индексы продовольственной безопасности. Одним из наиболее известных индексов подобного рода является Глобальный индекс голода (Global Hunger Index, GHI), разработанный Международным исследовательским институтом продовольственной политики (IFPRI). Индекс агрегирует три частных показателя, взятых с одинаковыми весами: 1) показатель недоедания; 2) доля детей в возрасте до 5 лет с отставанием в весе; 3) смертность детей в возрасте до 5 лет. Индекс ранжирует 120 стран (2012 г.) по 100-балльной шкале, в которой «0» означает наилучший результат (отсутствие голода). Более сложным по составу и методике расчета является Индекс глобальной продовольственной безопасности (Global Food Security Index), который рассчитывается исследовательским подразделением Группы Экономист на основе 28 индикаторов наличия, доступности и качества для 109 стран мира. По состоянию на май 2015 года Российская Федерация занимала в рейтинге Индекса глобальной продовольственной безопасности 43-е место по общему индексу, 28 – в категории качества и безопасности пищевой продукции, 33 – в категории наличия и 69 – в категории доступности. Низкий рейтинг в категории доступности, согласно методологии Индекса, обусловлен высокими показателями коррупции, политических рисков и волатильности сельскохозяйственного производства, а также низкими показателями государственной поддержки и инфраструктуры сельскохозяйственного производства[58 - Global Food Security Index. URL: http://foodsecurityindex.eiu.com/Country/Details#Russia (дата обращения 22.11.2015).].

Безусловно, возможность оперировать лишь одним показателем для измерения, мониторинга и принятия решений в сфере обеспечения продовольственной безопасности выглядит весьма заманчиво. Однако на практике возможности использования интегральных индикаторов/индексов для принятия решений достаточно ограничены. Во-первых, использование интегрального показателя не дает непосредственного ответа на вопрос, в какой именно сфере обеспечения продовольственной безопасности применяемые меры государственной политики недостаточно эффективны либо вообще ошибочны, в какой сфере в данный момент существует наибольшие риски и угрозы и какие конкретные меры необходимо предпринять для улучшения продовольственной ситуации. Фигурально выражаясь, агрегированные показатели достаточно хорошо выполняют первичные диагностические функции, но недостаточно эффективны для «лечения». В принципе, сами разработчики Индекса глобальной продовольственной безопасности отмечают, что основной целью Индекса является выявление стран, наиболее/наименее уязвимых с точки зрения продовольственной необеспеченности в терминах наличия, доступности и качества продовольствия. Для более глубокого и детального анализа состояния национальной продовольственной безопасности потребуется прибегнуть к дезагрегированию Индекса и анализу его частных показателей. Эта необходимость возвращает нас к изначальной задаче – формированию перечня показателей, соответствующих многокомпонентной природе продовольственной безопасности. Вторая проблема – эта методика взвешивания частных индикаторов, которая непосредственно влияет на значение интегрального показателя. Произвольный выбор весов во многом зависит от персональных взглядов и предпочтений исследователя и представляется достаточно субъективным методом представления информации для оценки общей картины. Кроме того, относительная значимость частных индикаторов может варьироваться для разных стран и периодов, поэтому использование универсальных весов представляется недостаточно корректным. В любом случае представляемая информация должна оставлять право выбора лицу, уполномоченному принимать решения, а не подталкивать его к определенным выводам на основе особым образом агрегированных показателей.

В России первая попытка разработки индикаторов национальной продовольственной безопасности была реализована в рамках Примерного перечня показателей для разработки критериев и параметров (пороговых значений) экономической безопасности Российской Федерации, предложенного Советом Безопасности Российской Федерации. К сожалению, вследствие новизны задачи, предварительного характера ее рассмотрения, а также специфики проблем переходного периода, о которых писалось ранее, национальная продовольственная безопасность не получила в этом Перечне адекватного отражения: из 22 показателей непосредственно к сфере продовольственной безопасности относился лишь один индикатор – доля импорта в продовольственных ресурсах[59 - Экономика и жизнь. Московский выпуск.1996. № 37. С.9.]. Аналогичным недостатком страдал и утвержденный в 1996 году Правительством Российской Федерации Перечень критериев экономической безопасности Российской Федерации, в который был включен также лишь один индикатор, частично относимый к сфере продовольственной безопасности: «…зависимость экономики от импорта важнейших видов продукции и продовольствия, производство которых на необходимом уровне может быть организовано в стране»[60 - Постановление Правительства Российской Федерации от 27 декабря 1996 г. N 1569 «О первоочередных мерах по реализации Государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации (Основных положений), одобренной Указом Президента Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. N 608» (приложение № 2).].

В одной из своих ранних статей, опубликованных в «Российском экономическом журнале», я также предлагал проводить количественную оценку продовольственной безопасности Российской Федерации с использованием двух групп показателей: 1) уровня и динамики потребления основных продуктов питания с учетом их дифференциации по группам населения с различными доходами и 2) уровня самообеспеченности страны продовольствием, в том числе в разрезе основных продуктов питания[61 - Р. Гумеров. Как обеспечить продовольственную безопасность страны? // Российский экономический журнал. 1997. № 9.]. В тот период, учитывая переходный характер российской экономики и новизну поставленной задачи, такая оценочная база представлялась достаточной. Анализ с позиций сегодняшних экономических реалий свидетельствует о недостаточности двухмерной системы индикаторов.

Первая попытка формирования многокритериального перечня индикаторов продовольственной безопасности была предпринята в рамках Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации, утвержденной указом президента Российской Федерации от 30 января 2010 года № 120. Установленный Доктриной перечень индикаторов не отвечает принципам достаточности и полноты информации, требуемой для оценки состояния продовольственной безопасности страны и принятия соответствующих политико-экономических решений. Концепция и перечень индикаторов Доктрины будут подвергнута критическому анализу позднее, в данном разделе ограничимся констатацией факта.

Последующим распоряжением Правительства Российской Федерации был утвержден значительно расширенный и несколько по-иному структурированный перечень показателей в сфере обеспечения продовольственной безопасности Российской Федерации[62 - Распоряжение Правительства Российской Федерации от 18 ноября 2013 г. № 2138-р.]. Состав целевых показателей Доктрины дополнен показателями рациональных норм потребления пищевых продуктов и норм физиологической потребности в энергии и пищевых веществах, а также одним показателем в сфере физической доступности продовольствия. С другой стороны, утвержденный перечень перегружен, включает несколько сотен показателей и занимает девяносто страниц. Перечень целевых показателей потребления и соответствующих показателей мониторинга излишне детализирован, включает в себя показатели потребления не только по основным продуктовым группам, но и по видам продукции внутри групп. Очевидно излишними являются показатели, которые оценивают покупательную способность среднедушевых денежных доходов населения по отдельным видам продовольственных товаров, при этом отсутствует агрегированный показатель покупательной способности доходов по отношению к набору продуктов, входящих в соответствии с действующим законодательством в потребительскую корзину. В перечне также отсутствуют другие показатели, имеющие непосредственное отношение к оценке национальной продовольственной безопасности, как, например, показатель доли расходов на приобретение продуктов питания в общих расходах домохозяйств – в целом по стране, а также в разрезе децильных/квинтильных групп и регионов.

Состав и структура показателей недостаточно гармонизированы со структурой и составом показателей Доктрины, а также индикаторов, применяемых для оценки продовольственной безопасности ФАО. В частности, в утвержденном Перечне отсутствует актуальный показатель объемов адресной (внутренней продовольственной) помощи населению, предусмотренной Доктриной.

Указом Президента Российской Федерации, утвердившим Доктрину продовольственной безопасности, предусматривалась ежегодная подготовка докладов Президенту Российской Федерации, содержащих анализ, оценку и прогноз продовольственной безопасности Российской Федерации. Размещенный на официальном портале Правительства Российской Федерации доклад «О продовольственной безопасности в 2013 году и прогнозе ее обеспечения в 2014 году» содержит оценки состояния продовольственной безопасности, не гармонизированные в полной мере с утвержденной системой показателей оценки и мониторинга продовольственной безопасности. К значимым публикациям последнего времени, в которых содержится анализ динамики показателей национальной продовольственной безопасности, следует отнести доклад группы экспертов Изборского клуба под руководством академика РАН С.Ю. Глазьева «О продовольственной безопасности России», в подготовке которого принимал участие автор, и доклад «Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы», подготовленный учеными РАНХиГС[63 - «О продовольственной безопасности России». Доклад группы экспертов Изборского клуба под руководством академика РАН С.Ю. Глазьева // URL: http://www.izborsk-club.ru/content/articles/1725/ (дата обращения 21.01.2016); Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы». РАНХиГС – М., 2014. URL: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2662524 (дата обращения 21.01.2016).]. Однако и в этих докладах не содержится анализа состояния продовольственной безопасности в номенклатуре официально утвержденных показателей. Не в последнюю очередь связываю это с перегруженной и недостаточно корректной системой показателей и индикаторов, утвержденных различными нормативно-правовыми актами. В определении перечня оценочных показателей немаловажным является и фактор времени – вряд ли возможно проводить качественную ежегодную оценку продовольственной безопасности страны и регионов, имея дело с большими массивами информации. К примеру, официальный доклад Правительства Российской Федерации с прогнозом состояния продовольственной безопасности в 2014 году был опубликован лишь в мае того же 2014 года. Кроме того, необходимо найти баланс между нашими теоретическими представлениями о продовольственной безопасности, с одной стороны, и составом доступных статистических показателей, разрабатываемых Росстатом – с другой.

Принципиальные предложения по составу, структуризации и оценке показателей продовольственной безопасности будут изложены позднее, в связи с рассмотрением Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации.

Глава 2. Современное состояние продовольственной безопасности Российской Федерации

В плохие старые времена было три легких способа разориться: самым быстрым из них были скачки, самым приятным – женщины, а самым надежным – сельское хозяйство.

    Уильям Питт Амхерст, генерал-губернатор Индии в 1823–1828 годы

Анализу и оценке состояния продовольственной безопасности страны посвящено множество исследований и публикаций; возможно, ни один другой вопрос (за исключением, пожалуй, курса рубля и мировых цен на нефть) не вызывает такого интереса со стороны не только специалистов, но и граждан, далеких от теоретических изысканий. В отечественных исследованиях доминирует концепция продовольственной самообеспеченности, заложенная в основу Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации и приобретшая новое звучание в связи с введением так называемых продовольственных контрсанкций. Однако самообеспеченность, как было показано ранее, не единственный показатель продовольственной независимости в широком смысле этого слова как способности государства проводить суверенную агропродовольственную политику, тем более она не является доминирующим критерием и индикатором национальной продовольственной безопасности. Более того, введение продовольственных контрсанкций и курс на так называемое импортозамещение неожиданно добавили новые (точнее, реанимировали хорошо забытые старые) аргументы в пользу более широкой трактовки понятий продовольственной безопасности и продовольственной независимости.

К числу последних по времени публикаций, в которых делаются попытки выйти за рамки одностороннего подхода к анализу состояния продовольственной безопасности Российской Федерации, можно отнести уже упоминавшиеся доклады экспертов Изборского клуба и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Авторское видение современного состояния продовольственной безопасности хотелось бы предварить цитатой премьер-министра Медведева, в которой в сжатом, концентрированном виде сформулированы все основные современные заблуждения относительно этой проблемы: «Взять наше сельское хозяйство. Мы смогли развить сельское хозяйство до такого уровня, что мы сами себя кормим. И не только кормим, но мы еще и поставляем зерно и целый ряд других продуктов на экспорт. Почему я об этом говорю – наверное, не все это помнят и знают, но Советский Союз зерно закупал в огромных количествах. Нам иногда наши политические оппоненты говорят: вот какое было сельское хозяйство в советский период! Да какое было сельское хозяйство?! Еды не было»[64 - Интервью премьер-министра Д. Медведев телепрограмме «Вести», июль 2016 года. URL: https://ria.ru/economy/20160702/1456275066.html (дата обращения 24.11.2016).]. Прием не новый – попытаться продемонстрировать свои успехи отсылкой к советскому прошлому, проходя мимо решающих деталей и сравнений. Все последующее изложение как бы вписывается в канву заочной полемики с официальной позицией, озвученной в этой цитате.

2.1. Основные характеристики продовольственного рынка. Суть продовольственной проблемы

Современное состояние российского продовольственного рынка позволяет ставить вопрос об уязвимости национальной продовольственной системы и наличии в стране продовольственной проблемы. Естественно, проблема физического голода в нашей стране не стоит, однако, опираясь на сформулированные ранее критериальные признаки, следует констатировать следующие актуальные угрозы национальной продовольственной безопасности:

1) современный уровень потребления основных продовольственных товаров не обеспечивает полноценного питания населения для ведения здорового и активного образа жизни в соответствии с современными научными представлениями и мировыми стандартами при наличии необходимых природно-климатических, экономических и организационных условий для их достижения;

2) расходы на приобретение продуктов питания занимают неоправданно высокую долю в расходах российских домохозяйств, ограничивая потребление других материальных и духовных благ;

3) чрезмерно высокая дифференциация доходов обусловливает заметные различия в потреблении продуктов питания различными категориями населения и даже существование недоедающих групп;

4) отечественное производство не обеспечивает потребности населения в продовольствии, а импорт сельскохозяйственного сырья и продуктов питания, проникновение на внутренний рынок транснациональных компаний увеличивают риски продовольственной безопасности, снижая возможности национального контроля продовольственной ситуации в стране.

Период 90-х годов прошлого века был отмечен форсированным вовлечением российской агроэкономики в систему мирового продовольственного рынка, а также масштабными экспериментами в сфере земельных отношений и реорганизации крупных хозяйств в ущерб конструктивным преобразованиям продовольственной системы. С одной стороны, в результате этих неолиберальных опытов сельское хозяйство было поставлено в условия жесткой внешней конкуренции, к которой оно не было готово ни в финансовом, ни в институциональном, ни в организационном плане. С другой стороны, была утрачена управляемость сельским хозяйством, и структурные, институциональные и технологические изменения приобрели стихийный характер.

В 1990-е годы заметно сократилось, если не сказать обрушилось, потребление наиболее ценных продуктов питания животного происхождения. За десятилетний период 1990–2000 годов среднедушевое потребление мяса и мясопродуктов снизилось с 75 до 45 кг, молока и молочных продуктов – с 387 до 215 кг, рыбы и рыбной продукции – с 20,4 до 10,4 кг. Заметно снизилось потребление овощей (с 89 до 79 кг) и фруктов (с 35 до 32 кг).

Точкой перелома можно считать 2001 год, когда начался довольно устойчивый восстановительный рост потребления продовольствия. Тем не менее до настоящего времени в стране, вопреки утверждениям премьер-министра, не достигнут дореформенный уровень потребления наиболее ценных продуктов питания животного происхождения, высок уровень потребления крахмалосодержащих продуктов и углеводов (картофель, сахар, хлеб и хлебобулочные изделия). Единственным достижением можно считать абсолютный рост потребления овощей и фруктов, преимущественно за счет импорта (таблица 2.1).

Таблица 2.1 – Потребление основных продуктов питания по Российской Федерации

На душу населения в год, килограммов

Источник: Потребление основных продуктов питания по Российской Федерации. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/business/sx/potr-rf.xls (дата обращения 27.11.2016).

*По итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств.

Однако распределяется продовольствие сейчас по другим каналам и законам, нежели в советский период, отсюда – иллюзия продовольственного изобилия. Ранее искусственно поддерживаемая «стабильность» розничных цен приводила к тому, что продовольствие уходило «под прилавок», распределялось по законам «своего круга». Эффект «полных прилавков» в крупных городах (по которым, очевидно, премьер-министр оценивает наличие «еды») поддерживается высокими – относительно доходов граждан – ценами на продукты питания и низким платежеспособным спросом значительной массы населения. Суть этого эффекта «наличия еды» доходчиво и цинично раскрыл в 2003 году другой – тогдашний – премьер-министр М. Касьянов. В ответах на вопросы депутатов Государственной Думы он отметил, что правительство не имеет возможности повысить минимальную оплату труда в бюджетной сфере до уровня прожиточного минимума (что, кстати, не сделано до сих пор), поскольку в этом случае население сметет все с полок магазинов, «и магазины будут пустыми»[65 - Цит. по С. Валянский, Д. Калюжный. Русские горки: Конец российского государства // М., АСТ, Астрель, Транзиткнига. 2004. С. 335.].

При оценке фактического среднедушевого потребления основных продуктов питания необходимо учитывать различия методик, используемых при расчетах. В таблице 2.1 приведены данные Росстата, рассчитанные балансовым методом (на основе продовольственных балансов); этот же метод используется при оценке уровня самообеспеченности страны продовольствием. Помимо этого в ежегодных бюллетенях «Потребление продуктов питания в домашних хозяйствах» Росстат публикует данные о среднедушевом потреблении основных продуктов питания, основанные на результатах выборочных обследований бюджетов домашних хозяйств. Результаты расчетов по двум методикам заметно различаются: например, если балансовые расчеты свидетельствуют, что среднедушевое потребление мяса и мясопродуктов едва-едва достигло дореформенного уровня и рекомендуемой рациональной нормы, то данные выборочных обследований говорят о том, что как дореформенный уровень, так и рекомендуемая норма якобы заметно превышены, и фактическое среднедушевое потребление достигло 85 кг. Завышенность данных выборочных обследований подтверждается простейшим расчетом. Разделив годовые ресурсы[66 - Сумма внутреннего производства, импорта, запасов на начало года за вычетом экспорта, производственного потребления, запасов на конец года и потерь.] мяса и мясопродуктов на численность населения, мы получим, что по условиям 2015 года объем среднедушевого потребления мяса и мясопродуктов, рассчитанный балансовым методом, составлял 72,7 кг, но никак не 85 кг. Бюджетные обследования показывают также существенно более высокий уровень потребления фруктов, молока, рыбы, но более низкий уровень потребления хлеба, яиц, сахара, растительного масла. Откуда же берутся эти воздушные (или бумажные, кому как нравится) дополнительные килограммы? Росстат объясняет это расхождение тем, что в бюджетных обследованиях не задействуются коллективные домохозяйства (больницы, интернаты, монастыри и религиозные общины и т. д.), т. е. домохозяйства, в которых априори потребляется меньше мясопродуктов и других наиболее ценных продовольственных товаров. Кроме того, методически неправомерна экстраполяция результатов двухнедельного наблюдения на весь годовой период, поскольку приобретение продуктов питания может осуществляться неравномерно в течение года.

В отличие от мяса и мясопродуктов, показатели бюджетных обследований по потреблению хлеба и хлебобулочных изделий ниже показателей, полученных балансовым методом: 95 кг против 118 кг в среднем на душу населения соответственно. Причина расхождений, как ни странно, видимо, та же – в бюджетных обследованиях не участвуют коллективные хозяйства, где уровень потребления хлебобулочных изделий явно выше.

Можно было бы, наверно, найти и другие изъяны методики проведения выборочных обследований бюджетов домашних хозяйств, но не в этом дело: данные по потреблению доводятся до всех, но мало кто вникает в методические тонкости, позволяющие раздувать среднедушевое годовое потребление мяса с 73 до 85 кг или, напротив, занижать потребление хлеба и хлебобулочных изделий со 118 до 95 кг.

Динамика потребления продуктов характеризует вектор и основные тенденции развития продовольственной системы, в то время как ее актуальное состояние может быть охарактеризовано фактическим показателями потребления основных продуктов питания в сравнении с их целевыми значениями. Традиционно целевым индикатором потребления основных продуктов питания выступают рациональные (научно обоснованные) нормы – «рацион, представленный в виде набора продуктов, включающего пищевые продукты в объемах и соотношениях, отвечающих современным научным принципам оптимального питания, учитывающий сложившуюся структуру и традиции питания большинства населения»[67 - Указ Президента Российской Федерации от 30 января 2010 г. N 120 «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации».]. Рациональные нормы периодически пересматриваются с учетом развития научных представлений о здоровом и сбалансированном питании, а также потенциальных возможностей внутреннего рынка. Актуальные рекомендации по рациональным нормам потребления пищевых продуктов, отвечающим традициям и современным требованиям здорового питания, утверждены приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации[68 - Приказ Министерства здравоохранения от 19 августа 2016 г. № 614 «Об утверждении Рекомендаций по рациональным нормам потребления пищевых продуктов, отвечающих современным требованиям здорового питания».]. Данные таблицы 2.2 свидетельствуют о том, что фактический среднедушевой рацион питания не является сбалансированным, если ориентироваться на целевые индикаторы здорового питания Минздрава: в 2015 году по пяти основным продуктовым группам уровни рекомендуемых рациональных норм потребления были превышены (сахар, яйца, картофель, хлеб и хлебобулочные изделия, масло растительное), по четырем – не достигнуты (по молоку и молокопродуктам, фруктам и ягодам, овощам, рыбе), по мясу потребление находилось примерно на уровне нормы.

Таблица 2.2 – Целевые индикаторы и фактическое потребление основных продуктов питания

2015 год[69 - Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: сб. документов. Т. 14. М: Политиздат, 1983. С. 404.]

* Масло растительное, маргарин и другие жиры.

Рекомендуемый набор и объемы потребления продуктов питания являются наглядными, понятными для населения, но при этом одновременно и достаточно условными критериями продовольственной безопасности. В каждой стране или группе стран существует свой набор продуктов, характеризующий исторически сформировавшиеся предпочтения. Например, в Японии относительно низкое потребление мяса и мясопродуктов (49 кг против 65 кг в России в 2011 г.) традиционно компенсируется высоким потреблением рыбы, рыбо- и морепродуктов. Поэтому межстрановые сравнения потребления продовольствия по набору продуктов питания не всегда информативны и корректны[70 - В связи с этим вспоминается, как в 1980-е годы в отечественной научной среде принято было критиковать советскую модель потребления на основе сравнения ее параметров с зарубежными аналогами. Так, среднедушевое потребление мяса сравнивалось с потреблением мяса в США, рыбы и морепродуктов – с Японией, овощей, фруктов, растительного масла – со средиземноморскими странами. В итоге получалась некая «идеальная» модель потребления, которая в реальной действительности никогда не существовала и существовать не могла.]. С другой стороны, конкретный набор продуктов зависит не только от вкусовых предпочтений и представлений о полноценном питании, но и от уровня доходов и соотношения цен на отдельные продовольственные товары. Как в целях оценки достаточности и полноценности рациона питания, так и для межстрановых измерений, а также сравнения потребления различных групп населения внутри страны целесообразно использовать данные о потреблении продовольствия, «очищенные» от конкретного продуктового наполнения, а именно сведения об энергетической ценности рациона питания и его составляющих (химическом составе).

По данным Организации сельского хозяйства и продовольствия (ФАО) ООН, энергетическая ценность ежедневного рациона российского населения составляла в 2013–2015 годах 136 % от рациональной потребности. При этом энергетическая ценность на 41 % формировалась за счет потребления зерновых, корнеплодов и клубнеплодов при среднем значении этого показателя для развитых стран мира на уровне 32 %. Ежедневное потребление белков животного происхождения составляло в среднем на одного жителя Российской Федерации 54 г против 60 г в среднем по группе развитых стран (2009–2011 гг.)[71 - Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, статистические данные ФАО взяты из базы данных индикаторов продовольственной безопасности ФАО // URL: http://www.fao.org/fileadmin/templates/ess/foodsecurity/Food_Security_Indicators.xlsx (дата обращения 22.11.2015).]. Если же ориентироваться на данные Росстата, потребность в энергетической ценности рациона питания обеспечивается в стране лишь на 92,4 %[72 - Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы // РАНХиГС – М., 2014. С. 19.], потребление белков животного происхождения составляет лишь 48,9 г/сутки. Более того, имеются расхождения между значениями отдельных индикаторов потребления, размещенных в различных публикациях Росстата. Таким образом, мы сталкиваемся с очевидным отсутствием качественной и надежной информационной базы для мониторинга, анализа и оценки состояния потребления продовольствия.

Таблица 2.3 – Энергетическая и белковая ценность рациона питания в Российской Федерации

Своеобразие современной продовольственной ситуации заключается в том, что при относительно высоком (и растущем – до известных событий и решений второй половины 2014 г.) среднедушевом уровне потребления основных продуктов питания население страны вынуждено тратить на их приобретение значительную часть своих доходов. В выступлении на V Гайдаровском форуме 15 января 2014 года премьер-министр Д. Медведев обнародовал «причину» резкого замедления темпов экономического роста, которая, если отбросить всю наукообразную шелуху, заключается, по его мнению, в достигнутом высоком уровне благосостояния и высоком среднем уровне доходов населения (так называемая ловушка среднего дохода). Отметим, прежде всего, сомнительность самой идеи «ловушки средних доходов», когда достижение среднедушевого показателя на уровне 15 000 долларов США априори рассматривается как неизбежный предвестник замедления темпов экономического роста безотносительно к конкретной национальной экономике и/или экономической ситуации. В нашем же случае тезис о якобы высоких доходах российского населения опровергается, прежде всего, высокой долей расходов на приобретение продуктов питания и заметной дифференциацией населения по уровню доходов. Чтобы говорить о «высоком» уровне доходов, надо, по крайней мере, сравнить его с уровнем потребительских цен. Куда более здравую позицию обозначила вице-премьер Ольга Голодец, констатируя кризис потребления. В связи с этим на заседании Российской трехсторонней комиссии она заявила следующее: «Наш труд недооценен. ‹…› Получив среднее общее образование, человек получает 7,5 тыс. руб. Где такой труд? Таких людей у нас два миллиона человек. Коллеги, есть перекосы, которые нужно реально проработать, без устранения этих перекосов мы не сможем двигаться вперед»[73 - URL: https://news.mail.ru/economics/25633339/?frommail=1 (дата обращения 29.04.2016).].

По данным выборочных обследований, во втором квартале 2016 года расходы на продукты питания (включая безалкогольные напитки) составляли 33,3 % всех потребительских расходов российских домохозяйств (рост на 2,6 % в сравнении с аналогичным периодом 2015 г.), в том числе 31,7 % – в городской местности и 40,1 % – в сельской[74 - Бюллетень Росстата «Доходы, расходы и потребление домашних хозяйств во II квартале 2016 года (по итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств). URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_102/IssWWW.exe/Stg/2kv/01-04.doc (дата обращения 26.11.2016).]. По итогам 2015 года наибольшая часть домохозяйств Российской Федерации (22,7 %) тратила на приобретение продуктов питания от 30 до 40 % своих потребительских расходов, следующая по численности группа домохозяйств (21,3 %) – от 40 до 50 %. Четверть домохозяйств страны (24,9 %) использовала на приобретение продовольствия более половины своих потребительских расходов[75 - Бюллетень Росстата «Потребление продуктов питания в домашних хозяйствах в 2015 году (по итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств). URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_101/Main.htm (дата обращения 29.11.2016).]. В ходе социологического опроса, проведенного ВЦИОМ в мае 2017 года, каждый десятый опрошенный россиянин отметил нехватку денег на продукты питания, около трети опрошенных (29 %) заявили, что у них есть деньги на еду, но нет средств на покупку одежды, 41 % не способен накопить на бытовую технику, электронику и мебель[76 - Каждый десятый россиянин посетовал на нехватку денег на продукты // URL: https://news.mail.ru/society/30227870/ (дата обращения 29.06.2017).]. В США, например, на приобретение продуктов питания в среднем приходится лишь 6,0 % совокупных расходов домохозяйств, в Великобритании – 7,2 %, в Австралии – 8,7 %, Германии – 9,0 %, во Франции – 10,2 %, в Республике Корея – 11,1 %, в Японии –11,3 %[77 - Россия и страны мира 2016. Статистический ежегодник. М., 2016. С. 116.]. По сути, это – две совершенно разные в качественном отношении модели потребления материальных благ. Используя недопустимо высокую долю своих расходов на приобретение продовольствия, российское население тем самым вынуждено ограничивать потребление других материальных и духовных благ и услуг. Причем с 2010 года динамика потребительских цен на продовольственные товары устойчиво опережает динамику цен на остальные товары и услуги для населения (за исключением особо урожайного 2011 г.), т. е. тренд в отношении доли расходов на приобретение продовольственных товаров при прочих равных условиях явно неблагоприятен.

Таблица 2.4 – Индексы потребительских цен по Российской Федерации

Декабрь к декабрю предыдущего года

Проблема высокой доли расходов на продовольствие актуальна и весьма серьезна, однако наибольшую угрозу национальной продовольственной безопасности представляет недопустимое расслоение российского населения по уровню потребления продовольствия как результат необоснованно высокой дифференциации имущества и доходов граждан.

Показатели среднедушевого потребления характеризуют наличие продовольствия, но не его доступность. Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации определяет экономическую доступность следующим образом: «…возможность приобретения пищевых продуктов по сложившимся ценам в объемах и ассортименте, которые не меньше установленных рациональных норм потребления, обеспеченная соответствующим уровнем доходов населения» (эту формулу мы рассмотрим позднее). Разные категории населения имеют различные гарантии экономического и физического доступа к продовольствию, и рацион питания различных социальных категорий заметно варьируется в зависимости от уровня доходов, сферы занятости, места проживания. Данные по среднедушевому потреблению продовольствия прекрасно иллюстрируют популярное изречение по поводу средней температуры в холерном бараке или менее известное высказывание М. Фридмана о средних экономических величинах: «Прогнозировать средние экономические показатели – все равно что уверять не умеющего плавать человека, что он спокойно перейдет реку вброд, потому что ее средняя глубина не больше четырех футов».

Экономическую доступность продовольствия прежде всего определяют уровень доходов в разрезе групп населения, уровень и динамика продовольственных цен и эластичность спроса на продовольствие по цене и по доходу. Последний фактор имеет существенное значение для определения мер государственной политики, нацеленной на экономическую доступность продовольствия для разных групп населения. Скажем, мероприятия по государственному регулированию (ограничению) розничных цен могут оказаться малоэффективными в результате низкой ценовой эластичности, но в то же время негативно сказаться на динамике сельскохозяйственного производства и доходах аграрных производителей.