Здесь. Философия данности

В то же время, и сам Шестов, в своих произведениях не старался описывать философские концепции. Конечно, основной метод, которым он пользовался, чтобы донести свои мысли, это изложение мыслей великих представителей философии. Но в произведениях своих предшественников Шестов не искал законченных идей, а искал все те же образы философии.

Так или иначе, когда мы смотрим на философию Шестова, то упираемся в образы. Что же это такое? Представим себе, что философ стремится отыскать ответы на все сложные вопросы о мире и человеке. Для этого он развивает определенные идеи. Так мы и понимаем его творчество. А что если смотреть на философские системы как на отработанный материал, среди которого появляются то там, то здесь крупицы истины? Эти-то крупицы и есть образы.

Системы, создаваемые философами, это лишь попутный результат: далеко не самое главное. Перед их взором всегда находится философия, к которой они стремятся, которую они хотят «поймать» в слова и категории. Но у них это не получается по разным причинам. И поэтому в многочисленных произведениях остаются только следы такой философии. Следы эти и есть образы.

Образы какой философии искал в произведениях прошлого Шестов? Какие образы оставил сам Шестов в своих произведениях? Именно это мы должны показать.

Теперь мы можем только сказать, что образы эти представляют собой философию очевидности. Наша задача состоит не в том, чтобы пытаться дать сами образы. Главное наметить очертания философии очевидности, опираясь на эти образы. Для этого мы предлагаем ниже семь тезисов, которые и позволяют понять, чем же должна быть такая философия. Мы приводим эти тезисы без подробного описания каждого из них, так как описание будет дано в других лекциях. В этой же лекции мы остановимся на образе данности, без уяснения которого невозможно будет понять и всего остального. Итак, вот эти тезисы.

Тезис первый. Когда человек открывает себя как человека, то он открывает данность. Перед данностью человек испытывает страх, и так как человек хочет устроиться на земле, то он подчиняется разуму.

Тезис второй. Разум предложил человеку ведение, то есть знание об основаниях, и разум же с помощью оснований создал из данности мир возможного и невозможного. Человек стал ведающим, перед ним открылся мир возможного и невозможного, который он принял и подчинился разуму. Ведающий о мире возможного и невозможного человек избавился от страха. Разум же стал господином, диктующим миру возможного и невозможного законы и принципы.

Тезис третий. Основания – это согласованность и необходимость. Согласованность подбирает элементы данности так, что одно не может быть без другого, а необходимость объединяет эти элементы обязательной связью. С помощью оснований разум создает мир возможного и невозможного, в котором данность, имеющая основания, возможна, а данность, оснований не имеющая, невозможна.

Тезис четвертый. Выйти из подчинения разуму человек может, пройдя путь к очевидности, то есть путь от удивления через отчаяние к очевидности.

Тезис пятый. Удивление наступает, когда человек ищет оснований в данности, отыскивает их, но не может ими удовлетвориться и продолжает искать.

Тезис шестой. Отчаяние наступает, когда человек убеждается, что отыскать основания нельзя, и что данности основания не нужны.

Тезис седьмой. Перед отчаянием разум отступает, забирая у человека ведение и разрушая мир возможного и невозможного. Человек становится неведающим и перед ним открывается очевидность как данность, лишенная оснований, данность, только и всего. Приняв очевидность, человек обретает веру.

* * *

Чтобы начать разговор о данности, мы должны условиться в отношении некоторых понятий. Прежде всего, тот мир, который мы привыкли понимать как разумный и покоящийся на основаниях, мы будем называть миром возможного и невозможного. Далее, мир возможного и невозможного – это мир, созданный разумом, чтобы скрыть от человека как раз то, что мы хотим обсудить – данность. Делает это разум совершенно не против воли человека, как вы могли понять по тезисам.

Договорившись об этом, мы должны сделать несколько небольших указаний. Во-первых, человек не может обрести данность, пока он не прошел путь к очевидности. Что такое данность написано в первом тезисе, но чтобы представить себе данность, а уже затем пояснить сам этот тезис, мы предлагаем произвести сведение мира возможного и невозможного к данности. Во-вторых, осознание того факта, что разум скрывает от человека данность, подменяя ее миром возможного и невозможного, это, безусловно, заслуга Шестова. Именно этому он посвящал свои основные произведения, в которых разоблачал разум. В-третьих, Шестов один из немногих, кто увидел, чем так привлек человека разум. Философ показал, что утаил от человека разум, чем подменил действительность. Поэтому-то в его произведениях наиболее употребляемы категории «необходимость», «порядок и связь вещей».

Итак, проследим мысль Шестова. Прежде всего, философ говорит о том, что мир возможного и невозможного похож «как две капли воды на то, что действительно существует». При этом мир возможного и невозможного появляется только тогда, когда к данности разумом добавляется «некая прибавка» так, что этот мир состоит из «данного человеку и созданного человеком» (здесь, конечно, имеется ввиду, созданное разумом).

Получается, что данность есть и в мире возможного и невозможного, только она скрыта от человека разумом. Эта мысль – большая заслуга Шестова, который показал, что данность не есть нечто отличное от мира возможного и невозможного, но уже в мире возможного и невозможного, если можно так сказать, дана. Хорошо известно, что были и другие предположения. Так, вспомним Канта. Ведь то, что у Канта можно считать образом данности – «вещь в себе» – недоступно человеку, он не может к ней подобраться. За такую позицию Шестов критиковал великого немца. Нет, данность есть и в этом мире, но мы на нее не обращаем внимания, так как разум к «данному человеку» добавил «созданное». В этой-то «прибавке» к данности и состоит все дело. Мы не должны еще здесь говорить об этой прибавке подробно, но нам необходимо, чтобы двигаться дальше кое-что о ней узнать.

Данность есть и в мире возможного и невозможного, а значит добраться до данности можно и из мира возможного и невозможного. Все что для этого нужно, убрать мешающую увидеть данность прибавку. Что же это? И здесь, в ответе на этот вопрос, Шестов так же сказал нечто очень важное. Прибавкой, превращающей данность в мир возможного и невозможного, являются основания. В мире возможного и невозможного есть основания.

Вернемся к тезису третьему. Там сказано: данность, основания имеющая, возможна, данность, оснований не имеющая, невозможна. Нам еще предстоит вести разговор об основаниях, но пока нам хватит и этого. В данности разум находит основания, делая тем самым данность миром возможного и невозможного. Вот как пишет об этом сам Шестов: разуму «с одной стороны, нужно разбить внешний мир на части, чтобы овладеть им, с другой стороны, тоже нужно эти части возможно прочнее связать, чтобы не было непредвиденностей или чтоб было поменьше непредвиденностей». Из всего этого мы должны сделать вывод: чтобы представить, что такое данность, нам нужно из мира возможного и невозможного «вычесть» основания, то есть сначала разбить цепи оснований, а затем в разрушенных частях мира возможного и невозможного отыскать данность. И то, что мы отыщем, будет данностью, тем, что открывается человеку, когда человек открывает себя, как человека.

Почему это так? Потому что мир возможного и невозможного это искажение первоначального отношения человека к данности. Разум встал между человеком и данностью, при помощи оснований исказив данность. Но отстранение разума означает, что человек возвращается к первоначальному отношению к данности, где нет ничего, что было бы между ними посредником, что могло бы исказить данность. Поэтому-то не только данность открывается человеку, который открывает себя как человека, но и само открытие человеком самого себя как человека может быть только открытием себя как открывающего данность. В другом месте (во второй статье «Основной образ…») мы пишем, что данность это то, что открывается человеку, который открывает себя как человека, открывающего данность.

В этом и состоит «данное» человеку. Шестов указал, быть может первым, что данным может быть все что угодно, основания же, которые пытается отыскать разум, к данности отношения не имеют. И в этом различии данного и мира возможного и невозможного состоит образ данности Шестова, его учение о данности.

Теперь еще немного последим за мыслью Шестова, чтобы убедиться, что имел в виду под данностью философ. Шестов приводит такой пример: «Вода превратилась в пар или в лед – мы спрашиваем: почему? Вопрос имеет смысл только в том случае, если мы вперед решили, что пар – это не вода, и лед тоже не вода. Что, стало быть, было одно, а потом явилось другое, и мы хотим объяснить себе, как одно превращается в другое, как появляется на земле новое. Но если бы не было нас… то пар или лед вовсе не представляли бы сравнительно с водой чего-либо „нового“, „иного“… Когда в горах тает снег, реки разливаются: для человека, отделяющего снег в горах от воды в реке, тут есть отношение причины и действия. Когда снег превращается в воду, попадает в реку, а река заливает или разрушает деревню, человек тревожится, спрашивает и тогда только впервые и возникает кажущийся объективным вопрос о причинности. Но тут объективного нет ничего. „В целом“ мир каким был, таким и остался».

Как же это понимать? Сначала посмотрим на этот пример с позиции мира возможного и невозможного. Мы знаем, что возможно в мире только то, что имеет основания. Раз талый снег увеличивает уровень воды в горных реках, которая затем затопляет деревню, значит, все здесь имеет связь. Вспомним, что разум стремится как можно прочнее связать части мира. Но чтобы связать части мира необходимо сначала мир разделить на части. То есть надо в мире (мы уже должны понимать, что правильнее было бы говорить «в данности») отыскать части, а значит «разбить внешний мир», и уже затем его «связать». Так и происходит. То, что есть, делится разумом (превращение данности в мир возможного и невозможного именно разум и совершает) на части – лед, река, деревня, а уже затем связывает это в растаявший снег, наполнивший реки, которые оттого и затопили деревню.

Теперь посмотрим на этот пример с позиции данности. Для этого, как мы уже знаем, мы должны отказаться от предлагаемого разумом единства частей. Мир не един в своей взаимосвязи, а значит, нет льда, воды, реки и деревьев. Эти части не связаны, потому что их просто нет. Есть то, что лежит за связанностью частей, и это есть данность.