Смерть за хребтом

Смерть за хребтом
Руслан Альбертович Белов

Руслан Белов

Смерть за хребтом

Часть I

Иранский пленник

1. Конец!!? – Из тюрьмы – в капкан. – Три дня на смерть. – Не везет…

Я очнулся в абсолютном мраке, все вспомнил, и тут же отчаяние заполнило меня до последней клеточки, заставило дико кричать, метаться по яме, в кровь разбило мои кулаки и лоб об ее каменные стены.

Последний раз я кричал так на перевале Хоки…

Поздней осенью мы шли в отгул.

Я, геолог-первогодок, шел в тяжелых отриконенных ботинках – перед дорогой не захотелось бежать с базового лагеря на пятую штольню за сапогами. Да и времени не было – радиограмму, в которой говорилось, что вертолет ввиду нелетной погоды прилетит в лучшем случае после праздников, мы получили днем шестого ноября. Внезапно и обильно выпавший мокрый снег прилипал к триконям[1 - Железные накладки с шипами; прикрепляются к подошвам ботинок.] двадцатисантиметровой “платформой”, и с каждым километром сбивать ее было все тяжелее и тяжелее.

* * *

На двенадцатом часу перехода я постепенно отключился: сначала ушли мысли, затем закрылись глаза. Остались одни ноги – поднял, поставил, поднял, поставил… Очнулся по пояс в снегу на незнакомом крутом склоне, вровень с вершинами… Я был один, совершенно один в безмолвной снежной пустыне! И я закричал жутко и пронзительно…

Лишь несколько минут спустя, обезумевший от страха, я увидел далеко внизу цепочку бредущих товарищей. Потом они смеялись.

Те, кто дошел…

* * *

“Вылез тогда, даст бог, вылезу и теперь, – подумал я, как только полумрак прошлого сменился в глазах абсолютным мраком настоящего. – Главное – без паники. Испугался – погиб!”

Полежав с минуту, я изучил темницу на ощупь. Сначала ощупывал каждую пядь слагаемых своей несвободы, когда же безнадежность положения стала казаться несомненной, руки задвигалась нервно, скачками.

Яма оказалась узкой (сантиметров семьдесят – восемьдесят), довольно длинной (метра полтора или чуть больше) и глубокой (выше моего роста). Стенки ее были неровными, песчаниковыми, дно – плоским, каменно-земляным. Наполовину она прикрывалась уплощенной глыбой, наполовину – автомобильной дверью, придавленной чем-то весьма тяжелым, вероятно, камнями.

Я попробовал приподнять или хотя бы сдвинуть ее, но безрезультатно.

“Положение, похоже, безвыходное, – подумал я, закончив рекогносцировку. И нервно засмеялся:

– Буквально безвыходное!”

С застывшим лицом я опустился на землю, устроился у стены.

Из мрака выкристаллизовалась мысль: “Почему так темно? Ни лучика… Либо ночь на дворе, либо… либо они засыпали дверь грунтом или камнями. Замаскировали…

Замаскировали…

Зачем!?

А сама яма? Что-то она мне напоминает…

Что-то знакомое… Дежавю в темноте…

Может быть, форма? Форма ямы…

Это древняя выработка!!! Точно!!

Ну конечно, ведь всего лишь неделю назад я был в точно такой же яме, даже в нескольких таких ямах, во время ознакомительного маршрута на отработанное еще в древности медное месторождение Чехелькуре…

Как же я сразу не догадался! Конечно же, я сижу в древней выработке! Две тысячи лет назад перс-рудокоп с помощью огня, воды и бронзового молота выбрал отсюда медную руду, выбрал, не зная, что сооружает мне темницу со стенами из крепких окварцованных пород!”

Мне вспомнились древние выработки, виденные во многих горнорудных районах. Древняки, как их называют геологи, или по-книжному – копи, поражают узостью отработанного пространства – кажется, что эти щели и протяженные, глубокие (многие метры) отверстия могли проделать лишь гномы, худощавые гномы.

Рядом с древними выработками нет больших отвалов пустой породы, а часто они и вовсе отсутствуют. Поэтому даже с близкого расстояния их трудно заметить и нередко лишь россыпи черного блестящего печного шлака указывают на их существование: при наличии в округе древесной растительности руда плавилась на месте добычи.

“А что если здесь… если здесь, в этом месте, залегала не одиночная линза, а протяженная жила[2 - Обычно богатые руды отлагаются вдоль протяженных трещин в виде уплощенных, крутопадающих тел с резко меняющейся мощностью (толщиной) и весьма причудливыми очертаниями.]! – задумался я. – Тогда у меня есть шанс выбраться отсюда! Вполне может быть, что рудокоп, выбрав руду из этого богатого и относительно широкого приповерхностного участка жилы, не остановился и ниже нашел и выбрал другую рудную линзу, потом, в стороне, третью. И так далее, пока не изрыл норами всю рудоносную зону.

Вполне может быть… Ведь однажды в Карамазаре, рудном районе Средней Азии, мы с отцом (он взял меня, восьмиклассника, на лето в свою партию) влезли в одну из таких древних выработок на вершине холма, а вылезли из нее у подножья…

Может быть, мне удастся и здесь совершить подобное подземное путешествие?

Можно попытаться проделать лаз в полу, сложенном ссыпавшейся сверху землей и обвалившейся с боков породой… Судя по ориентации стенок и характеру их сопряжения, моя одиночная камера ниже пола продолжается (или, как говорят геологи, ныряет) не вертикально вниз, а с наклоном градусов под сорок. Значит, надо копать у ее нависающего угла, а вынутую породу располагать с другой стороны. Причем укладывать вынутое надо предельно плотно – если заваленная часть камеры окажется по объему больше свободной, то места для складирования породы, выбранной из лаза, может и не хватить…”

И в кромешной тьме я принялся голыми руками выковыривать камни из дна ямы. Через некоторое время наносная земля кончилась, и под ней, как я и предполагал, обнажилась обломочная порода, сложенная неровными по форме и потому неплотно прилегающими друг к другу камнями.

Но дело не пошло быстрее – по-прежнему львиная доля времени уходила на укладку вынутых камней. Много времени также требовалось на использование выступов стены для закрепления укладки – ведь только они смогут ее удержать, если поползет неустойчивое земляное основание…

Земляное основание поползло. Лишь только глубина лаза достигла моего роста, укладка обрушилась, и я оказался заваленным по плечи.

Когда я осознал, что жив и не получил кардинальных повреждений, на ум мне пришли посиневший от потери крови герой популярной компьютерной стрелялки и констатирующая его состояние надпись ”LIFE – 10%”. Может быть, я выглядел и получше, процентов на 30, но все было впереди – ведь шансов найти где-нибудь в укромном месте аптечку и сумку с сухим пайком у меня не было…

Выбравшись полумертвым, я, тем не менее, продолжил свой сизифов труд. На этот раз я не тратил время на укладку и просто клал камни абы как.

Работал я, как заведенный и скоро рука, протянувшаяся за очередным обломком, погрузилась в пустоту!

Мне удалось раскопать ход в нижнюю камеру!!!

Чтобы определить ее глубину, я бросил в открывшийся колодец небольшой камешек. Он, ударяясь о стенки, скакал достаточно долго – не меньше четырех секунд. Ничтоже сумняшеся, я опустил в лаз ноги и, упираясь локтями в стенки, стал потихоньку опускаться вниз. Когда предчувствие освобождения приближалось к апогею, правый локоть наткнулся на острый выступ, я инстинктивно поджал его и мгновенно соскользнул вниз. Скорости падения хватило, чтобы я намертво застрял в своем пути к свободе…

В одном романе Джека Лондона, прочитанном мною в детстве, некий крайне неудачливый искатель приключений, заблудился в подземелье, долго бродил во тьме и, в конце концов, увидел впереди свет. Пошел к нему, затем пополз в сужающееся отверстие, застрял там и нескоро умер.

Вспоминая этот сюжет по тому или иному поводу, я испытывал панический ужас: как же, каменный мешок, впереди свет, свобода, а ты беспомощен! Но лишь оказавшись в полной темноте, истекая кровью, сдавленный со всех сторон холодными стенками, лишенный даже свободы дыхания, я понял, сколь бледны были тогдашние мои ощущения… Только оказавшись в каменном мешке я постиг, что такое быть заживо погребенным, что такое ужас ожидания медленной смерти, что такое ужас безысходности…

В порыве отчаяния я решил убить себя и забился головой о стенки. Но, увы, силы ударов не хватило даже для того, чтобы потерять сознание…

Поняв, что придется жить, жить некоторое время, я затих. Раны, полученные во время падения в колодец, болели и кровоточили; кровь стекала вдоль тела и, засыхая, соединяла меня в одно целое с камнем…

“Сколько я проживу? – подумал я совершенно безразлично. – Максимум три дня… А сколькими неделями они покажутся? И мне придется прожить их все… Может быть, начать обживаться? Тем более, не все так уж плохо, ха-ха. Торчу я, слава богу, не вниз головой, а стопы мои и вовсе свободны… И находятся там, куда я так стремился. И можно сказать, что отчасти я достиг желаемого…