Марат

– Избавление от боли за шесть франков.

Она протянула ему трубку. Марат зажал мундштук губами и изо всех сил втянул дым. Он почувствовал сладкий вкус, закашлялся. Его опять ударила боль, и он замер.

– Не помогает.

– Кури медленно и глубоко, – велела Намон. – Еще не было человека, которому не помог бы опиум.

Марат отдышался и затянулся снова.

– Кури и слушай, – продолжала старуха, снова подогревая наркотик над лампой. – Ты умеешь отличать женщин, которым ты нравишься?

Марат только моргнул. Его губы были заняты трубкой.

– Ты пойдешь к Президентскому отелю и встанешь под портиком. Будешь смотреть на тех, кто заходит внутрь. Ты увидишь ту, которая захочет провести с тобой ночь. Скорее всего, она будет белая и очень богатая. Утром ты уйдешь от нее с деньгами и принесешь их мне. Я заберу у тебя половину выручки и еще шесть франков за эту трубку.

– Да, – прошептал Марат. Ему было холодно и хорошо, и он знал, что действительно может это сделать. Пламя свечи расплывалось крестиком, а темнота стала ближе.

Намон встала.

– Еда – это подарок. Когда боль уйдет, ты будешь очень голодный.

Она ушла и унесла с собой свет. Марат слышал, как она изнутри заперла дверь. Он погрузился во тьму.

***

Снова очнулся он к середине ночи. Ему показалось, что кто-то трогает его ноги. Он поджал их, а потом осознал, что это всего лишь капли дождя. Ливень так и не перестал. Марат сел, сбил рукой банку пива. Она покатилась. Он поймал ее в темноте.

Стихия шумела. Далеко за деревьями качался одинокий уличный фонарь. Что-то двигалось во мраке, большое и шелестящее – может, один из лоа, верных Намон, а может, просто ветер. Банка холодила руку.

Марат понял, что хочет есть, а потом вспомнил, как ему было больно. Старуха сдержала обещание. Его тело стало странным – полным силы, холодным и медленным. Он знал, что нездоров, но он мог дойти до Президентского отеля и поиметь женщину. Мог.

Он нащупал ложку и начал жадно есть остывший рис. Он по-новому ориентировался в темноте – как будто стал частью этого сырого воздуха, сроднился с тем большим пыхтящим существом, которое ходило по двору, разбрызгивая водяные капли. Он лучше слышал и чуял. Вкус еды показался ему ближе и важнее, чем раньше. Помогая себе руками, он съел мясо, потом в несколько глотков выпил пиво. Он чувствовал, что стал другим, и, наконец, снова поверил, что не умрет. Он знал, что ведьма выполнила его просьбу.

И еще он хотел сладкого. Чего-нибудь сладкого, как этот текучий дым.

В ту ночь, второго сентября две тысячи второго года, Марат стал проституткой и опиумным наркоманом.

Глава пятая

Бесплатный лимонад

Юноши и девушки, почти все белые, парами и тройками собирались в коридоре. Они тихо шушукались, прячась друг за другом от взглядов женщины, сидящей за столом у стены. По одному заходили в кабинет – иногда всего на минуту, иногда на четверть часа – потом выходили, протягивали женщине крошечный отрывной листок, и она вызывала следующего. Списков не было – Сангаре принимал своих подопечных в порядке, известном ему одному. Он вызывал их по памяти и вписывал имя следующего, пока разговаривал с предыдущим.

Марат стоял у стены – одинокий, смуглый, казавшийся одновременно моложе и старше сверстников. Он смотрел на них тяжелым, наглым, медленным взглядом. Белки его глаз покрылись сеточкой лопнувших капилляров. Он чуть улыбался. На нем был дорогой костюм, на расслабленной руке висели массивные золотые часы, на ботинках и волосах было много крема.

Он больше не ходил босиком, не был оборванцем, но по-прежнему оставался грязным. Его окружал душный запах неухоженного тела. Его лицо, руки, одежда – все казалось сальным. Да, он не ходил в рваных майках, но добился только того, что Марти с новой силой начал дразнить его обезьянкой. И сейчас он стоял у стены и смотрел на однокурсников. Они на него не смотрели. Вокруг него была зона отчуждения. Она появилась давно, но всегда только росла. Сейчас, когда он все реже появлялся в школе, шикарно одетый, улыбающийся пугающей сытой улыбкой, эта зона стала слишком широкой и слишком заметной. Люди отталкивались от Марата, как магнитики с противоположными полюсами. Если он шел по одной стороне коридора, они выбирали другую. Он не пытался преодолеть эту дистанцию. Он сам держался от всех на расстоянии.

Кучки рассасывались одна за другой – уже почти все побывали у Сангаре. Кое-кто задерживался, чтобы поделиться впечатлениями с друзьями, но большинство просто уходило. Курильщики перебрались на крыльцо. Их голоса, веселые, свободные, доносились с улицы через окна, спиной к которым стоял Марат. Вот распалась последняя группка. Потом последний человек зашел в кабинет директора.

Взгляд Марата остановился на секретарше. Его ноздри чуть шевельнулись. Он помнил, как увидел ее в первый раз. Тогда мулатка была в голубом платье. Теперь она сменила его на зеленое. Зеленое ей тоже шло. Он хотел бы залезть руками под эту тонкую ткань, сжать нежные груди. А потом, может быть, отрезать их, слушая, как она кричит. Женщина отвела глаза.

Мысли Марата вернулись к Сангаре. Почему его до сих пор не вызвали? Неужели директор про него забыл? Он посмотрел на часы. Два. Сегодня в колледже короткий день. После трех последних уроков их класс собрался здесь. Так уж заведено – в конце каждого семестра, прежде чем допустить студентов к экзаменам, Сангаре проводит с каждым маленький разговор. Марат опустил руку и слегка встряхнул ее, чтобы часы съехали еще ниже. Ему нравилось, что их видно из-под рукава. Так или иначе, скоро он будет снова стоять на ступенях Президентского отеля, снова будет искать глазами недотраханную белую суку, которая готова заплатить за его член.

Дверь бесшумно открылась. Белая девочка с пепельными волосами и длинным носом протянула секретарше листок и, сутулясь, заспешила к выходу. Она сохраняла дистанцию. Несколько секунд она была похожа на мышонка, который, выскочив из норки, по широкой дуге огибает сонного кота. Марат проследил за ней взглядом.

– Господин Шудри-Буаньи, – обратилась к нему секретарша, – пройдите, пожалуйста.

Значит, Сангаре оставил его напоследок. Марат оттолкнулся от стены и размашистым шагом пересек коридор. Ручка двери была теплой и немного сальной: сегодня ее коснулось четыре десятка рук.

Марат вошел. Свет здесь был не таким ярким, как в коридоре; тонкие штрихи солнечных лучей сквозь неплотно зашторенные окна косо ложились на стол и книжные полки. Кресло директора стояло в пол-оборота к посетителю, глубокое и темное. Марат неуверенно остановился в центре кабинета. Ему показалось, что он различает неподвижное благородное лицо. Оно было в тени, почти сливалось со спинкой кресла, будто повторяя выбитый в коже узор.

Марат засомневался. Он не мог понять, сидит ли директор на своем месте, или это только игра света и тени. Загадку разрешил резкий шипящий звук, прозвучавший у Марата за спиной. Видение окончательно разрушилось. Он обернулся и увидел Сангаре. Тот открывал бутылку газировки.

Движение Марата было слишком резким. Его золотые часы соскользнули с руки и с отрывистым позвякиванием упали на пол. Тишина. Директор открутил крышку бутылки и бесшумно положил ее на край книжной полки рядом с собой.

Марат смотрел на него в изумлении, которое сам не смог бы себе объяснить. Сангаре обманул его: тихо стоял в углу комнаты вместо того, чтобы сидеть на положенном ему месте.

– Не помогает костюмчик? – спросил он на вульгарном африкаанс. Марат лишь пару раз в жизни слышал такое наречие, когда нанимался на рынке к торговцам, приехавшим с юга.

– Что? – переспросил он.

– Говорю, костюмчик не помогает. Цацки ты на себя нацепил крутые, а пугаешься каждого шороха.

Марат молча смотрел на учителя. Унижает ли его Сангаре? Он не мог этого понять. Он не мог понять, что сейчас происходит. Почему директор говорит на этом языке? Почему ведет себя так странно?

Сангаре запрокинул голову, отпил из бутылки. Марат смотрел на его кадык, на открытое горло. Ему пришли все те же мысли, что и обычно – про нож, про кровь. Но он не мог на них сосредоточиться.

Сангаре закончил пить.

– Хочешь лимонаду? Домашний. Его готовит моя служанка.

– Нет.

– Хочешь работать уборщиком в западном крыле?

– Что?

– Маленькие деньги, но честные. Хочешь перестать шарахаться теней и резких звуков? Хочешь стать по-настоящему сильным?

– Я уже сильный.

– От одного моего вида тебя трясет, как больного пса. – Сангаре обошел его, поставил бутылку на стол. – Сильные люди не боятся звуков у себя за спиной. Потому что не ждут беды.

– Отстаньте от меня, – огрызнулся Марат.

– Я предлагаю тебе жизнь. Начни работать. В колледже есть вакансия.

– Я не буду мыть пол.